Восхождение к жизни

Только сейчас осознала, что я единственная, кто может спасти этого парня.

– Подержите, пожалуйста, его рубашку, – попросила еле слышно, сглотнув слюну.

Мистер Гудман послушно выполнил просьбу. Он снова взглянул на меня и кивнул, давая разрешение прикоснуться к искалеченному телу.

– Давай, – отчеканил он. – Продемонстрируй мне талант, о котором рассказывала твоя мама.

Я заглянула в горящие глаза напротив, прикусила щеку с внутренней стороны и медленно опустила левую руку на грудную клетку Томаса, где можно было заметить огромные фиолетовые синяки. Моя ладонь на протяжении нескольких минут продолжала касаться бледной кожи.

Спустя пять минут, показавшихся вечностью, убрала руку и радостно вскрикнула.

– Да! – торжествующе захлопала в ладони.

Мистер Гудман затаил дыхание, и перевел взгляд туда, где секунду назад находилась моя ладонь.

– Поразительно! – вымолвил изумленный мужчина, хватаясь за сердце.

– Я тоже в шоке, – призналась я. – До сих пор не могу к этому привыкнуть.

– Я едва не лишился дара речи, Вивьен.

Тайлер Гудман удивленно ахнул, прикрыв рот ладонью. Доктор с трудом выдавливал из себя слова. Он снова опустил взгляд на грудную клетку Томаса, где теперь нет ужасных гематом. По щелчку пальцев кожа стала чистой и гладкой, как у младенца, словно никаких увечий и не было никогда.

– Твои руки по-настоящему волшебные, Вивьен, – с придыханием проговорил мужчина, посмотрев на меня так, будто видел перед собой человека с другой планеты.

Я залилась краской и нервно потеребила цепочку на шее.

– Как давно в тебе проснулся этот дар? – полюбопытствовал отец пациента, постукивая пальцем по подбородку.

Прикусила нижнюю губу, переводя задумчивый взгляд в окно, за которым открывался вид на соседнее кирпичное здание.

– Ровно в десять лет, – ответила, вспоминая тот самый день. – На календаре было первое марта. Мой отец порезался, когда резал праздничный торт. Я подбежала к нему и случайно коснулась пореза на пальце. Спустя пару секунд он магическим образом исчез.

– Невероятно! – обескураженный мистер Гудман качал головой, забывая моргать.

Мы продолжили лечение Томаса. За полчаса удалось устранить все видимые увечья, кроме открытых ран. Их мы отложили на другой день.

– Синяки и ссадины исчезли, – сообщила я. – Думаю, на сегодня достаточно.

– Обычно такие синяки проходят за несколько недель. Тебе удалось это сделать за тридцать минут.

– Мой отец удивлялся так же, как и вы сейчас, – улыбнувшись, проронила я.

– Я не видел подобного за все семнадцать лет работы хирургом, – изрек Тайлер Гудман, потирая ладонью потный лоб.

Он поправил медицинскую рубашку, укрыл сына одеялом и погладил его по голове. Я почувствовала себя здесь лишней. Семейные отношения – это глубоко личное дело. Потеребив пуговицу на рукаве халата, отвела взгляд к плазменному телевизору, а затем аккуратно последовала к двери.

Тихо потянув на себя ручку, я вышла из палаты, оставляя Тайлера с сыном. Ждать мистера Гудмана долго не пришлось. Он вышел в коридор через две минуты.

– Не хочешь поужинать, Вивьен? – предложил хирург, натянув вымученную улыбку.

Я согласно кивнула и последовала за мужчиной на первый этаж, в кафетерий.

– Что будешь есть? – спросил мужчина.

– Шоколадный кекс, фрикадельки, овощной салат и кофе, – облизываясь, перечисляла я.

– А я возьму бутылку воды и омлет со шпинатом.

– Вы на диете?

– Поздним вечером есть не особо хочется.

Мистер Гудман медленно поедал свой омлет, изредка бросая на меня недоуменные взгляды.

Достаточно быстро расправилась с шоколадным кексом и перешла к фрикаделькам.

– Я забыла пообедать, – объяснилась я, смущенно понурив голову.

– Обычно все, кого я знаю, сначала едят основное блюдо, а потом только десерт.

– В первую очередь всегда ем самое вкусное.

Мистер Гудман улыбнулся во весь рот, но поспешил стереть улыбку с лица.

– Знаю одну женщину, которая такая же нетерпеливая и всегда в первую очередь берет самое лучшее.

– И кто же она? – поинтересовалась я с набитым ртом.

– Тебе не понравится ответ.

Я прокашлялась, опустив взгляд на полупустую тарелку.

Тайлер Гудман уже второй раз упоминал мою мать и заводил о ней разговор. Дважды переводила внимание собеседника на что-то другое, давая понять, что не желаю говорить о маме.

Каждый раз пыталась убедиться в том, что я на нее не обижаюсь, но обманывала себя. Я держала обиду, прочно засевшую в сердце. Интуиция подсказывала, что простить маму будет очень сложно.

Причины злиться на нее были, и они весомые. Мама подло поступила с моим отцом. Он помогал ей в работе, с домашними делами и не забывал уделять внимание в других сферах семейной жизни. Но матери этого было недостаточно. В итоге папа устал терпеть обесценивание его стараний и подал на развод. Мама была в откровенном шоке, когда он сообщил ей об этом. Развод прошел болезненно для обоих: родители начали делить имущество. Большой дом пришлось продать и поделить деньги пополам. На эти средства папа купил трехкомнатную квартиру, где мы сейчас и живем.

Позже мать начала со мной общаться не так дружелюбно, как раньше: кричала, отвечала на вопросы сквозь зубы, огрызалась. Меня это сильно задевало.

Три дня назад она лишила меня шанса обучаться в Париже и забыла про мой день рождения. К сожалению, основания обижаться на нее действительно были, есть и будут.

Сейчас в наших отношениях есть небольшой, но все-таки плюс. Мама понимала, что мы теперь не близки, и перестала вмешиваться в мои дела.

Месяц назад я была у нее в гостях. Мама обрадовалась моему приходу, хоть и выглядела тогда жутко уставшей: синяки под глазами от недосыпа, растрепанные волосы, впалые щеки. Причину плохого внешнего вида угадать было несложно. Мать посвящает все свое время работе и уходу за маленьким сыном. Неудивительно, что она едва держится на ногах.

Мама умоляла пообщаться с ней подольше, но я отказалась, поскольку торопилась на встречу с друзьями.

В тот день мне показалось, что она жалеет о своем тогдашнем поведении, но я не придала этому особого значения.

– Проснись, Вивьен, – услышала знакомый скрипучий голос мистера Гудмана.

Вздрогнула, почувствовав табун мурашек, пустившихся по телу.

– Извините, задумалась.

– Кофе остывает.

Кивнула, сделав один глоток.

Мистер Гудман вызвался подвезти меня до отеля. Тратить деньги на такси не очень хотелось, поэтому я согласилась.

– Спасибо большое, Вивьен! – поблагодарил он. – Твоя помощь моему сыну неоценима.

– Будем надеяться, что Томас скоро выздоровеет.

Мистер Гудман любезно выделил мне один выходной. Появилась долгожданная возможность погулять по городу. Я не придумала ничего лучше, кроме как побаловать себя новыми вещами, и устроила поход по местным торговым центрам.

В одном из бутиков купила теплую куртку с мехом, шапку любимого изумрудного цвета и вязаный шарф такого же оттенка.

В соседнем павильоне продавали сувениры с символами Канады и картины, где были изображены достопримечательности страны одноименного клена. Я купила три небольшие картины: один себе, второй бабушке, третий подруге из университета. Продавец уговорил меня взять красно-белую толстовку с кленовым листом.