Восхождение Макара

«9.05 – день выдался теплым и солнечным, скала очень приятная для восхождения, мы добрались до первой полки. Она мелькая, даже палатку не поставить. Ночевать тут не остались, спустились вниз, но вбили болт в стене. Если путник решит тут заночевать, ему будет к чему себя пристегнуть. Устали.»

«10.05 – сегодня, все-таки, ночевали вдвоем на первой полке. Сидели, прижавшись друг другу, очень романтично. Пробивали болты сложно, до самого низа спуститься уже не было сил. С погодой везет, тепло и солнечно, в дождь тут спать было бы неуютно.»

Макар перелистывал одну за другой страницы, читая не просто дневник – он читал небольшую историю жизни. По обрывкам фраз, оброненных между строк, по каким-то намекам и эмоциям женщины, писавшей заметки, он складывал пазл их путешествия.

Аля и Костя молодые альпинисты, веселые и задорные. Оставили своего четырехлетнего сына Олега с бабушкой и решили провести отпуск, пробивая трассу на этой горе. Очень им хотелось потом привести сюда своего сына и начать учить его тут премудростям альпинизма. Тем более у них где-то недалеко была дача. С самого начала все шло идеально. Они пробивали трассу, поднимались все выше и выше.

На первой полке они задержались на несколько дней. Еды было с собой достаточно, они подготовились к путешествию основательно. Погода им благоволила, казалось, что им благоволила сама гора. Как только они поднялись на первую полку, их охватило какое-то чувство восторга, какая-то эйфория. Не хотелось ни есть, ни пить, а только лезть вперед.

Алю это иногда стало пугать, и она одергивала Костю, задерживала его на полках подольше, чтобы они пришли в себя и отдохнули. На третьей полке закончилась вода и когда Аля уже уговорила Костю спуститься к источнику, на ясном безмятежном небе вдруг появились черные тучи, которые принес порыв ветра. Начался сильный ливень, позволивший им и помыться, и набрать воды в опустевшие бутылки.

Але начало казаться, что сама гора или некие силы, обитающие тут, помогают им, только бы они не спускались, а поднимались выше. По ночам ее материнское сердце было не на месте. Ей снился Олежка, он сжимал яркую бусинку, которую она подарила ему на прощание, и звал ее домой, плакал и просил прийти к нему. И так тревожно ей было. Но утром сон улетучивался, ее снова захлестывала эйфория и они поднимались все выше и выше.

На самой верхней полке они разбили лагерь. Забираться выше уже не было возможности. Тут они решили отдохнуть несколько дней, а затем в быстром темпе спуститься обратно. Отпуск подходил к концу, две недели пролетели совершенно не заметно. Они с Костей даже не ощущали усталости, хотя Аля понимала, что они должны быть не просто уставшими, а измотанными и истощенными, ведь они занимаются очень тяжелым трудом, мало едят и еще меньше отдыхают.

Но они были полны сил и энергии. Когда они лезли вверх, скалы были теплыми, уютными и родными, камни пульсировали под пальцами, подбадривая альпинистов, они вселяли мысль, что все будет хорошо, что им надо добраться до вершины и там их ждет ценный приз.

«21.05 наконец-то мы добрались до верхней полки. Она выглядит как рот. Такое ощущение, что мы попали в самое сердце горы и нас тут встречают, как дорогих родственников, которых долго ждали. Сегодня закатили пир и доели почти все продукты. Осталась пара банок тушенки и две фляжки воды. Пачка печенья еще одна лежит. Но больше нам и не надо. Завтра отдохнем еще тут и на следующий день, утром, спустимся с горы. Обедать будем уже дома на даче. Очень хочется остаться тут еще, может на недельку, так здесь здорово, такие красивые виды открываются сверху, но мне снова снился Олежка, он зовет меня, надо возвращаться.»

Больше записей не было, и Макар закрыл дневник. Так вот почему они так безмятежно спят. Они планировали наутро проснуться, но не проснулись. Почему? Почему они не проваливались в параллельные миры, как он? А Пашка? Пашка проваливался? Почему молодой паре так важно было подняться наверх? Что с ними случилось? После прочтения дневника вопросов стало еще больше.

Он снова открыл дневник и пролистал страницы. Может какие-то подсказки есть? Может рисунки на полях? Ничего. Только местами расплывшиеся слова, как будто тот, кто писал дневник перечитывал его и плакал. Особенно в местах, где рассказывалось про Олежку. Видимо Аля перечитывала свои записи и роняла слезы.

Потом пришла другая мысль, что некогда ей было плакать. Да и тревога была только по ночам, которая улетучивалась, стоило выглянуть солнцу и развеять ночную мглу. Потом Макар вспомнил, что выпал дневник из Пашкиных рук. Неужели это он читал дневник и плакал? Да он вообще плакать не умел. Даже после смерти бабушки, которая его вырастила и воспитала. На похоронах он ни слезинки не проронил, только улыбался тепло и светло. Хотя кто знает, может он дал волю чувствам дома?

Макар тогда с головой ушел в работу, как раз покупал квартиру, в суматохе тех дней он немного забросил Пашку. Привык, что веселый и беспечный друг с проблемами справляется на раз. А сейчас вот сидел и думал, что скорее всего его друг нуждался в поддержке, а он его бросил, оставил одного со своими проблемами. Примерно через полгода Пашке пришла идея пойти на эту гору. И снова Макар его не поддержал, снова оставил друга одного.

И вот он сидит здесь. Рядом со своим другом и не знает, как ему помочь, как разбудить, как вернуть в этот мир. Макар вздохнул. Зачем он себя обманывает? Все он знает. Просто не так легко перестать слушать себя старого неуверенного бояку. Столько лет он прятал голову в песок и полагался на других.

Солнце уже давно село, сумерки плавно перерастали в поздний темный вечер. Макар понялся, положил дневник обратно в спальник к Паше, согрел воды, заварил крепкий чай. Он пах травами, свежестью, он пах Пашкой и беззаботной их дружбой. Макар с наслаждением пил чай и ел пирожок с луком и яйцом. Было страшно, но он уже не мог остановиться. Надо было идти до конца. Потом Макар взял второй пирожок, для верности съел и его. Ну и от того, что первым не наелся, уж очень вкусные были пирожки, а еще он боялся, что первый может не подействовать.

Довольный собой Макар залез в палатку улегся поудобнее и стал ждать, когда придет сон. Он боялся, что от волнения не сможет заснуть, но натянутые, как тетива, нервы и уставший мозг, хотели покоя, поэтому он заснул достаточно быстро.

10

Макар открыл глаза. Он лежал в кровати -мягкой, теплой. Чистые белые простыни пахли свежестью и кондиционером для белья. Было раннее утро, свет пробивался из-под тяжелых штор, судя по звукам, снаружи стучал дождь, но в комнате было тепло и сухо. Макар встал, огляделся. Он был в маленькой спаленке, где умещалась односпальная кровать, тумбочка рядом да шкаф в углу. Рядом с дверью в стене торчала половина печки. Вернее, задняя ее стенка, она-то и отдавала тепло в комнату.

Макар вышел за дверь и оказался в достаточно просторной деревенской избе. Посередине стоял стол со скамьями, сбоку от двери и правда была небольшая печка, которая отапливала еще и смежную с ним комнату. Макар чуть было не дернул ручку, чтобы заглянуть внутрь, да постеснялся. В дальнем углу стояла большая русская печь, она уютно трещала дровами, а снизу из котелка исходил умопомрачительный запах свежесваренных щей.

Рядом с печкой располагалась еще одна комната. Макару было жутко любопытно посмотреть, что за дверью, но он почему-то стеснялся. Он вдруг ощутил себя маленьким мальчиком, которого привезли в деревню к строгой бабушке, где ты уже достаточно взрослый, чтобы, проснувшись, не бежать кушать кашу, а выйти во двор, умыться, набрать ягод к этой каше, и только потом идти, садиться за стол.

Макар выглянул из окна. Было мало что видно из-за дождя. Он лил стеной, смешиваясь с ветром и активно штурмуя стекла окон. Но деревья и кусты за окном были зелеными, значит все еще лето. Из соседнего сарая кто-то приближался по тропинке к дому. Скрипнула входная дверь, кто-то потоптался в сенях и отворил дверь в горницу.

– А, Макарушка, проснулся, – сказала вошедшая женщина, убирая мокрые волосы с лица. Она была не молода, но еще и не бабушка. Макар был не силен в угадывании возраста. – Ну, чего стоишь столбом, не боись, не кусаюсь, ты меня не знаешь почти, а мне вот про тебя Олег все уши прожужжал. В общем-то из-за него баба Нюра-то пироги и испекла.