Восхождение самозваного принца

Она махнула рукой, показывая на стену, у которой стоял манекен в рост Эйдриана, закованный в латы.

А какие это были удивительные доспехи! Инкрустированные золотом и серебром, отполированные до умопомрачительного блеска, который еще больше усиливало сияние вделанных в металл самоцветов. Гареху хотелось, чтобы доспехи отливали серебром, как латы гвардейцев Бригады Непобедимых, но Де'Уннеро решил, что Эйдриан должен затмить великолепие этих воинов, и настоял на инкрустации золотом. Пластины, скрепляющие доспехи, были точно подогнаны и в то же время позволяли заново производить подгонку по мере возмужания Эйдриана. Они двигались плавно, почти бесшумно и не стесняли свободу маневра. Вдоль забрала шлема тянулась золотая полоса, которую Гарех украсил богатым орнаментом.

Даже без магических камней эти доспехи могли бы считаться одними из самых удивительных и совершенных. Но с самоцветами они приобретали совершенно особые свойства. Несколько умело размещенных магнетитов и камень души наделяли доспехи дополнительными возможностями отражать удары, а если противник все же сумеет нанести Эйдриану рану, гематит быстро ее исцелит.

При умелой помощи Гареха юноша придал дополнительную силу и своему мечу. В основание блестящего, сделанного из сильвереля лезвия «Урагана» теперь были вделаны крошечные рубин и графит, а крестовину украшал небольшой серпентин. Легким усилием мысли Эйдриан мог заставить свой несравненный меч извергать языки пламени или метать молнии.

День рыцарского турнира быстро приближался. Семя, умело брошенное Де'Уннеро, взросло пышным древом тщеславия придворных, многие из которых видели в этом состязании возможность снискать особую благосклонность короля. По всему королевству были разосланы глашатаи, приглашавшие каждого крепкого телом воина или лучника отправиться в Урсал и продемонстрировать перед королем свое боевое искусство.

Но никто не догадывался, что этот турнир устраивался не только в честь юбилея стареющего короля. Для Де'Уннеро и Садьи он знаменовал вступление будущего короля в возраст зрелости.

Садья смотрела на Эйдриана, послушно позволяющего теперь прилаживать наголенники к своим мускулистым ногам. Потом она окинула взглядом удивительные доспехи. Даже в старинных балладах, щедро приукрашенных вымыслом, не говорилось ни о чем подобном. Маленькая певица чувствовала: этот турнир — первое настоящее рыцарское состязание в Хонсе-Бире после турнира, устроенного в честь победы над розовой чумой, — веками будет жить в легендах.

ГЛАВА 31 ДОСТИЖЕНИЕ ЦЕЛИ

К тому времени, когда «Речной Дворец» вошел в урсальскую гавань, приготовления к рыцарскому турниру были в самом разгаре. Они настолько захватили придворных и простой люд, что прибытие королевы Джилсепони прошло почти незамеченным.

Пони была рада этому. Да, она вернулась в Урсал, но по-прежнему ощущала себя Пони. Подготовка к небывалому празднеству будет поглощать внимание придворных на протяжении всей зимы. Тем лучше; значит, она сумеет без излишней траты сил вновь привыкнуть к жизни в Урсальском замке.

Король Дануб с небывалым восторгом отнесся к устройству турнира, благосклонно поддержав герцога Каласа и всех, кто непосредственно ведал приготовлениями.

— Невозможно придумать лучшего подарка двора своему королю! — радостно восклицал он.

Пони улыбалась, радуясь его настроению. Она была счастлива оттого, что счастлив ее муж. На званых ужинах, которые устраивались каждый вечер, и частых дворцовых балах она старалась держаться как можно более незаметно и почти не вступала в разговоры. Как Пони и предупреждала Дануба, теперь она немало времени проводила с простыми людьми, врачуя их болезни и помогая бороться с главной из них — нищетой. Зимой этот недуг, как всегда, обострялся.

Находясь в замке, королева не искала общества. Иногда она молилась, иногда просто сидела у окна, пытаясь решить для себя все тот же вопрос: каково ее истинное место в этой непонятной и сбивающей с толку жизни? Но Джилсепони не собиралась поддаться чувству жалости к себе. Ведь она была участницей и свидетельницей таких событий, о которых большинство людей знали лишь по легендам. И ее положение в Урсальском замке тоже стало совсем иным. Она ясно сознавала, что здесь у нее только две возможности: либо постоянно чувствовать себя мишенью сплетников и возмутителей спокойствия, либо напрочь забыть об их существовании и сосредоточиться на своих целях и замыслах, вписывая новую главу в собственную жизнь.

В замке она была королевой Джилсепони, однако на улицах Урсала, среди простых людей, становилась Пони. Просто Пони, другом больных и обездоленных.

Зато будучи рядом с Данубом, она находилась одновременно в обеих своих ипостасях. Ей приходилось оказывать поддержку супругу, ибо положение короля не уберегало его от напряженных ситуаций и нелицеприятных столкновений. Не вступая в споры, одним своим присутствием она помогала ему выстоять. Правда, теперь она устранилась от участия в аудиенциях и разрешении многочисленных тяжб. Ей не хотелось опять выслушивать сетования герцога Каласа или кого-либо из придворных. Но когда аудиенции завершались, она терпеливо выслушивала Дануба, позволяя ему выплескивать накопившееся негодование на неразумность и косность двора.

Нередко истинное успокоение король обретал после страстного любовного слияния с женой.

Теперь Пони никогда не отказывала его желаниям. Она старалась быть хорошей женой, нежно и внимательно заботилась о супруге. Ведь она испытывала к нему искреннюю любовь!

Король Дануб также оставался верен своим обещаниям. Он никогда не расспрашивал королеву о том, куда она отлучается из замка, и изо всех сил старался пропускать мимо ушей слухи, вспыхнувшие вновь после возвращения королевы в Урсал. Пусть слухов было теперь куда меньше, но они не прекратились.

Так подошел к концу третий месяц восемьсот сорок шестого года. Заканчивалась зима, и до дня рождения короля Дануба оставалось совсем немного времени. Зимой для участия в турнире прибыло несколько рыцарей из Палмариса. Они приехали заблаговременно, опасаясь весенней распутицы, которая могла заставить их надолго застрять в Урсале и после турнира. Однако зима в тот год не была слишком затяжной или суровой.

На поле вблизи Урсальского замка ставились шатры и готовилась арена для состязаний. Со всего королевства в столицу съезжались воины, мечтавшие попытать счастья в невиданном по размаху турнире. Поскольку такое грандиозное празднество было просто немыслимо без обильных пиров и развлечений, в Урсал стекались также лучшие повара и знаменитые менестрели. Маркало Де'Уннеро следил за последними приготовлениями с радостным ожиданием, испытывая, однако, и некоторую тревогу. Все это время он старался держаться подальше от двора — меньше всего ему сейчас хотелось попасться на глаза королеве Джилсепони. Правда, ни Калас, ни остальные его прежние знакомцы до сих пор не узнали бывшего монаха. Нынешний Де'Уннеро сильно отличался от человека, который много лет назад сопровождал герцога Каласа в погоне за Элбрайном и другими отступниками. Но Де'Уннеро прекрасно знал, что Джилсепони ему вряд ли удастся провести так легко. Королеве будет достаточно один раз посмотреть ему в глаза, чтобы понять, кем на самом деле является Брюс Оредальский.

Ведь узнал же он ее, лишь несколько раз мельком увидев издали. Правда, внешне Джилсепони не слишком изменилась. Но даже если бы внешние перемены были значительными, он все равно узнал бы эту женщину, своего смертельного врага. И потому Де'Уннеро в обличии Брюса Оредальского предпочитал проводить время, наблюдая за приготовлениями к турниру.

Стоял теплый весенний день. Подготовка к турниру, по сути, была закончена. Об этом свидетельствовало появление на соседних полях полков королевской армии и гвардейцев из Бригады Непобедимых, которые часами маршировали, готовясь к традиционному смотру королевских войск.