Восхождение язычника 4

— Хватает, кто по осени в полон попал, а кто и давненько, — пожала плечами Ласка.

— Первуш, берешь Ласку — и в центр селения, будь рядом, чтобы ее никто не обидел. Да наших поморян, что в холопы попали, отделите и в обиду не дайте, свои все же, — отдал я приказ.

— А как же Мирош? — спросила Ласка, пристально глядя на меня.

— Не бросим, позаботимся, — проговорил я.— Вулич, несешь Мироша к кораблям, пусть там будет. Нечего ему здесь делать, — огляделся я по сторонам.

— Ага, — кивнул он.

Ласка, видя, что Мироша никто не собирается бросать, вместе с Первушем ушла.

— Ну пошли, что ли, — Вулич дернул за веревку, которая была накинута на парня, и тот тяжело и медленно пошел за ним.

— Вулич, — взревел я.

— Чего? — с легким страхом глянул он на меня.

— Я сказал, несешь, — надавил я голосом.

— Так он же грязный, — возмутился боец.

— Вот заодно и помоешь, а коли замараешься, тоже сполоснешься, и покорми его. Сомневаюсь, что он нормально снедал, — бросил я взгляд на свинарник.

Вулич скривился, но все же взял на руки Мироша и пошел к кораблям.

Я же с ближниками направился дальше по селу, останавливался возле некоторых домов и присматривался, к центру селища я шел не спеша.К моему приходу на небольшой площадке уже были собраны все, пруссы стояли отдельной огромной толпой человек в триста, чуть подальше отдельно кучка из пятидесяти человек, и мужчины, и женщины, среди которых суетилась Ласка.

Рядом находились мои бойцы, и внимательно следили, чтобы пруссы не разбежались и ничего не учудили. Остальные же мои люди начали обыскивать дома в поисках ценностей и стаскивать их в кучу: янтарь, меха и изделия из железа, тюки с тканями, — в нее валили все, в том числе монеты из серебра или злата, и драгоценности.

Удачно зашли к этим мирным селянам.

— Ласка, — окликнул я пигалицу, которая все так же суетилась среди плененных соплеменников.

— А? — подойдя ко мне, произнесла она, на что рядом стоящий Хрерик забурчал:

— Где это видано, чтобы с Ярлом холопка так разговаривала, — негромко произнес он, на что рядом стоящий Дален лишь улыбнулся и успокаивающе похлопал того по спине.

— Это и есть поморяне, что здесь в холопстве были?

— Да, — кивнула она.

— А среди тех есть хозяева Мироша,— кивнул я уже на толпу пруссов.

— Ага, вон Врэн и его жена с сыном, это они и есть, — указала на толпу Ласка.

— Хрерик, Дален, Гостивит, волоките их сюда.

Ближники сорвались мигом и, растолкав толпу, вытащили из нее упирающуюся семейку.

Глядя на эту семью, я не видел ничего особенного. Семья как семья: отец, жена и тринадцатилетней сын, но только при взгляде на них перед моими глазами вставал покалеченный Мирош.

— Яромир, дозволь мне их убить и поквитаться, — заговорил Гостивит, с ненавистью глядя на это семейство.

— Ох, — выдохнул я. — Дружище, не ты один хотел бы их лишить живота, — и я кивнул на остальных своих ближников, у всех взгляды пылали злостью, в том числе и у Накама. Он, вероятно, вспомнил своих соплеменников и как они обошлись с его семьей.

— Они недостойны жить, — резко произнес Гостивит.

— Согласен, но смерть для них будет слишком легким наказанием. Пусть они выпьют из той же чаши, что поднесли Мирошу.

На лице Гостивита появился злой оскал, он понял, что я имею в виду. Да, давно я не видел таким злым своего друга.

Рядом стоящий Могута метнулся по ближайшим дворам и притащил здоровую деревянную колодку.

Парни действовали самостоятельно, без лишних слов и суеты.

Первым на колоду бросили отца семейства, хотя тот сопротивлялся и вопил, а его жена и сын пытались вырваться из крепко держащих рук моих ближников.

Они, наверно, думали, что их будут убивать, но нет.

Гостивит обнажил топор, лезвие сверкнуло на солнце, и он обрушил его на руку прусса.

— А-а-а, — разнесся крик боли по округе, а отрубленная рука покатилась по земле.

Гостивит не медлил и нанес следующий удар, а на землю упала вторая рука. Прусс не затыкался ни на секунду, визжа как поросенок.

Пара минут, и вся семья лишилась конечностей. Женщина и ребенок от боли потеряли сознание. Мужик же держался и орал в нашу сторону проклятья.

Толпа пруссов начала дрожать, как листья на ветру, казалось, несмотря на угрозу жизни, они рванут в разные стороны.

Рунная цепочка мгновенно выстроилась в голове, взмах рукой — и стоящую неподалеку телегу разнесло на щепы от прилетевшего в нее воздушного тарана. Толпа мгновенно с криком сжалась, и мысли о попытке побега мгновенно выветрились из их голов.

Я же подошел к наказанной семье пруссов и, воспользовавшись силой жизни, остановил кровь и залечил их раны.

— Гостивит, перетащи их к ближайшему лесу и там оставь, только не убивай, пусть живут.

— Сделаю, — кивнул мой друг.

— Первуш, — окликнул я бойца, который по-прежнему отирался возле Ласки, исполняя мой приказ.

— Наших соплеменников ведите на корабли, пусть там отдохнут. Нечего им больше здесь делать, и так нагостились.

— Как скажешь, — ответил Первуш и повернулся к бывшим холопам.

Когда хотел отдать следующие приказы, мой взгляд упал на двоих моих бойцов, Кулему и Врона. Один из них баюкал руку с гримасой боли на лице, а у второго ладонь была завернута в окровавленную тряпицу.

Они стояли недалеко от толпы пруссов, когда я подошел к ним, толпа с ужасом отпрянула от меня в другую сторону.

— Что у вас? — поинтересовался я у парней.

— Оглоблей прилетело, — сразу отозвался Кулема, что баюкал руку.

— Ну, это палец, значит, отрубили, — произнес Врон и размотал тряпку, демонстрируя мне руку. Указательного пальца не было.

— Палец-то сам где?

— Так это… там лежать остался, — пожал плечами Врон. — А что?

— Иди ищи и неси мне, обратно к руке приделаем, — с усмешкой ответил я.

— А, да? Я сейчас, я как ветер, — и Врон унесся в сторону дома.

— Давай свою руку, посмотрим, что там у тебя, — протянул я ладонь к Кулеме.

Который с гримасой боли еле протянул мне больную руку.

Призвав силу жизни, я окутал ею свою ладонь и, прикоснувшись к поврежденной конечности, направил свою силу внутрь. Кость была сломана, я сразу смог это ощутить.