Восхождение

В один из перерывов нам устраивают экскурсию по дачным достоприме­чательностям. В одном сарае в три ряда высятся клетки с голубыми хорьками — всего зверьков около сотни. Каждый год эта звероферма «приносит автомобиль». Еще он показывает нам владения сенбернара Кери. Кери еще дитя: ей восемь месяцев, хотя весит уже под сотню килограммов. Ее щенки тоже будут приносить доходу не меньше хорьков, потому что родословная ее ведется с пятнадцатого века из английского придворного рода. Еще на участке имеются сараи со свиньями, нутриями, кроликами, а также коптильня, мангал, десяток ульев. Все это содержится в идеальном порядке. Породы животины и пчел, разумеется, отборные, элитные и плодовитые. Каждый клочок земли, каждая тварь приносит доход или пищу.

Разбираем пристройку на удивление быстро. Ломиком приподнимаем бревнышко, кувалдой его выбиваем 3/4 и подаем хозяину для распиловки. Молодая хозяйка проворно убирает мелкий мусор. На всю эту работу у нас уходит всего-то три часа. А строилось это сооружение, поди, не меньше месяца.

Еще не поздно, но хозяин предлагает на сегодня закончить и приступить к ужину на природе. На стол веранды он выносит множество закусок на замысловато расписанных тарелках и супницу саксонского сервиза. Когда под неумолкающие комментарии хозяин торжественно поднимает крышку супницы 3/4 в наши ноздри ударяет головокру­житель­ный чесночно-мясной аромат хаша 3/4 грузинского супа из свиных ног, хвостов, ушей с чесноком и зеленью.

Юрий Петрович выпивает фужер водки, в несколько секунд опорожняет тарелку и предается воспоминаниям из своих грузинских похождений. Размахивая руками, он рассказывает, что хаш грузины варят всю ночь и кушают утром с похмелья с тремя рюмками водки или чачи. А когда едешь в общественном транспорте на работу, то от каждого порядочного мужчины там пахнет не перегаром, а чесночным ароматом. При этом он включает компактную циркулярку и распиливает на ней дровишки. Несколько раз он настаивает на добавке хаша в наши тарелки, водки 3/4 в наши рюмки, сам с охоткой выпивает и продолжает пилить дрова, не замолкая.

На дачный поселок опускается теплый тихий вечер. Я поглядываю на разомлевших от сытного ужина коллег, на звездное небо, на суетящегося вокруг циркулярки хозяина и благодарю Господа за все это: чудный вечер, приятную тяжесть в мышцах, денежную работу, которая оборачивается для нас приятной необремени­тельной разминкой с радостным покоем в душе, за эту сытную трапезу, весельчака-хозяина и за все-все.

Потом нас потчуют душистым чаем с домашним ягодным тортом и анекдотами о русско-грузинской дружбе. Но внезапно что-то происходит… Мы резко вскакиваем. Наш хозяин сначала обрывает на полуслове анекдот, потом задирает руку вверх и, размахивая зажатым в руке носовым платком, громко причитает:

3/4 И ничего не больно! И совсем даже не страшно! Светик, ребятки, вы только не волнуйтесь! Просто я себе пальчик отрезал.

Он подпрыгивает к обмершей жене, целует ее в щеку и просит вызвать неотложку. Сам бросается к столу и наливает себе полный фужер водки. Выпивает его и кричит:

3/4 Как хорошо, что я пьян! О, как хорошо, что я выпил много-много водки! Мне совершенно не больно! Ой, мама! Да где же эта неотложка!

Вася предлагает отвезти в больницу на своем «Камазе», но он отказывается, ссылаясь на то, что ему срочно нужно вколоть обезболивающее, а то он по дороге от болевого шока умрет. Вот и машина с красным крестом и сиреной. Юрий Петрович с женой прыгают в машину и уезжают. Дома остаемся мы одни, водитель-телохранитель Сергей и жалобно воющая Кери. Мы удрученно оде­ваемся, прощаемся и уезжаем на самосвале.

Из общежития звоню пострадавшему. Он, как ни в чем ни бывало отвечает бодрым голосом. Все у него нормально, если не считать потерянной фаланги пальца, которых у него еще ого-го как много 3/4 целых… двадцать на три минус одна, то есть пятьдесят девять штук. Просит не беспокоиться. А я слышу ворчание его жены, которая требует лечь в постель и больше не подходить к телефону. Юрий Петрович снова хихикает и говорит, что так приятно, когда о тебе беспокоятся, что он теперь каждый день по фаланге готов себе отчекрыживать. На прощание я прошу его все-таки поберечься, потому что людей добрых и веселых на земле не так уж много. Мой собеседник готов развить эту тему, но видимо вмешивается его заботливая супруга 3/4 наш разговор прерывают короткие гудки.

Культовая личность конторы

В пятницу перед праздником в конторе собирается все начальство. По автомобилям, припаркованным во дворе, можно предположить насколько, кто и как вписался в нынешний НЭП. Начальник приехал на «Волге», но бронированной, с двигателем от «Чайки». Фомич заявился на потрепанной «Тойоте», Юра 3/4 на стареньком «Москвиче».

А это что за чудо? Во двор въезжает сверкающий «Ягуар» цвета белой ночи. Мы с Ритой прилипаем к оконному стеклу. Действительно, зрелище стоит того: из мощной престижной автомашины выходит вальяжный джентльмен в дивном светло-песочном костюме, подчеркивающем спортивную фигуру. Его жесты небрежны и неторопливы, пружинистая походка полна достоинства, манеры 3/4 аристократические.

3/4 Доктор!.. 3/4 слышу рядом восхищенный выдох Риты.

3/4 Мы что, «скорую» вызывали? Кому-то плохо? 3/4 вяло реагирую я.

3/4 Мне… И всем остальным…дамам. Он 3/4 культовая личность нашей конторы!..

В это самое время джентльмен по кличке Доктор демонстративно, но тщательно сдирает с рук автомобильные перчатки из поросячьей кожицы. Ну, конечно же, бросает их на сиденье и с мягким щелчком закрывает дверцу. Глядя перед собой, поднимается по ступеням, словно они ведут в Букингемский Дворец. Через минуту, едва Рита успела провести расческой по своим непокорным волосам и нервно взбить их к потолку, Доктор входит в прокуренную диспетчерскую, оглядывается, поворачивая для всеобщего обзора ухоженную голову с гладким энергичным лицом. Взгляд его внимательный, но ненавязчивый. Смотрит как бы искоса, несколько покровительст­венно. Риткина рука подлетает к его губам, изогнутым иронической улыбкой. Даже когда он отвешивает протокольный полупоклон, спина его остается неправдоподобно прямой. Видимо, ось изгиба проходит через его тщательно обезжиренную талию.

3/4 О, у нас пополнение, 3/4 оборотился ко мне Доктор. 3/4 Риточка, представьте меня, пожалуйста, молодому человеку.

3/4 Доктор. То есть, конечно, Филипп Борисович. А это 3/4 Дмитрий Сергеевич, новый прораб третьего участка.

3/4 За «молодого» благодарствуйте… А почему Доктор? Это как-то связано с медициной? 3/4 слышу я собственный нахальный фальцет, нарушающий торжественность ситуации.

3/4 Филипп Борисович 3/4 доктор технических наук! 3/4 поясняет Рита.

3/4 Мистэйк, май свит бэби, 3/4 снисходительно улыбается светило науки, 3/4 ошибочка… Степень у меня кандидатская.

3/4 Что же так-то? 3/4 обижаюсь я за него, кивая в сторону воображаемых завистников. 3/4 Не пущают ближе к вершине?

3/4 Научная карьера 3/4 это не совсем то, что нужно свободной личности, 3/4 доходчиво поясняет Доктор. 3/4 Нынешняя наука 3/4 заложница денег и славы, но никак не слуга истины.

3/4 Выходит, кратчайший путь к истине 3/4 через выполнение плана в строительной конторе?

3/4 Это кратчайший путь к моей персональной свободе, 3/4 тактично, но твердо осаживает меня сей достойный джентльмен и, слегка кивая великолепной головой, удаляется наверх, почтить начальство. Футы-нуты…

Я ловлю себя на неуклонном росте уважения и интереса к этому человеку. И вполне понимаю Риту, глубоко вздыхающую по поводу его исчезновения. Вот, наконец, и мой Василий Иванович из такси цирковым мишкой выкатывается. Вместе с ним под его могучее сопение поднимаемся на второй этаж.

В актовом зале женщины ставят последние штрихи к натюрморту, выстроенному на длинном столе, составленном из конторского инвентаря, покрытого белой чертежной калькой. Мужчины заходят к начальнику для приветствия и доклада о выполнении плана, получив нагоняи за срывы и накладки, выходят и толпятся ближе к лестнице, чтобы соблюсти хотя бы видимое уважение к некурящим женщинам и технике безопасности. Здесь странно смешиваются аромат «Парламента» с угаром «Примы», а многоэтажная брань с научно-техническими и философскими терминами. Линейщики отличаются от конторских только ковбойским загаром. Сегодня все подтянуты, при галстуках, выглядят солидно, во всяком случае, перед застольем.