Восхождение

На прощание он еще разок взревел хрипловатым баритоном клаксона и басами двигателя.

Всю следующую неделю монах-строитель не выходит из моей головы. Его кроткий ясный взгляд и исцарапанные руки, вопиющая нищета и белесая пыль на волосах 3/4 все это всплывает из памяти и влечет к нему. Спрашиваю Василия, как, мол, тебе монах? Не дает покоя, будто зовет к себе, отвечает мне Вася.

Забрасываем в кузов машины кирпич, сухую смесь для раствора, доски, гвозди, инструменты. Предлагаем поехать с нами звеньевому Боре. Тот соглашается, но с почасовой ставкой пятого разряда. Боря наш парень интересный: веселый, добрый, работящий, но разгильдяй 3/4 каких поискать. Всю дорогу Боря рассказывает какие-то фантастические истории, скорее всего, выдуманные им только что. По мере удаления от главной дороги в гущу леса примолкает, недоумённо взирая на нас. А когда перед нами вырастают руины монастыря, он и вовсе теряет дар речи.

К нам навстречу выбегает монах и замирает на полпути. Василий просит показать, куда лучше сгрузить кирпич. Тот указывает рукой на сарай, а сам глядит на меня. Я выпрыгиваю из кабины и иду к нему под благословление. Монах падает на колени и плачет:

3/4 Димитрий, Василий, отцы, простите меня окаянного!

3/4 За что, отец Виктор? За что?

3/4 Да, в прошлый раз наговорил вам такого… Здесь все больше молчу, да молюсь. А вас увидел, обрадовался, да и отверз уста. Простите меня, многогрешного, а то покоя мне нет.

Мы с Василием поднимаем его с колен, Боря отряхивает ему рясу. А он все плачет навзрыд, как маленький.

3/4 Нельзя осуждать никого, а тем более священство. Нельзя роптать на судьбу, грех это! Ох, горе мне, горе…

3/4 Так ведь правду же ты сказал, отче?

3/4 Не дано нам знать всей правды. Она только у Господа, 3/4 он вдруг улыбается. 3/4 Да что может быть лучше, чем строить эту святую обитель. Это такое счастье, дети мои! Такой подарок Божий. Какой тут может быть ропот? Простите меня, отцы!

3/4 Господь простит, а мы прощаем, отче. Ну, ладно тебе, давай лучше мы тоже поработаем сегодня. У тебя тут так хорошо…

3/4 Спаси вас Господи, дорогие мои! 3/4 его лицо уже сияет. 3/4 Так, может, помолимся сперва?

Мы гуськом заходим в храм. Здесь полностью расчищен от мусора пол. Стало уютнее. Зажигаем свечи, привезенные с собой. Монах громко и вдохновенно молится. Мы, как можем, участвуем. Даже Боря, стоящий сзади, потихоньку крестится и слегка кланяется. Голос монаха наполняет храм, оживляет его, наполняет и нас радостным восторгом. Потом мы по очереди подходим к кресту, целуем его, благословляясь на послушание. Отец Виктор предлагает заделать пролом в заборе.

Подходим к полуразрушенной каменной ограде. Здесь стоят подмости в виде двух досок на деревянных колодах, лежит груда кирпича вперемешку с мусором. Рядом аккуратно сложен кирпич, очищенный от старого раствора. В полуржавом корыте намешана глина. По верху старой лежит слой свежей кладки, ровный, с тщательно подобранным под размер кирпичом, причем, безо всякой шнурки. Борис с Василием становятся на кладку. Мы с монахом замешиваем раствор и подносим кирпич. Монах, как и положено, шепчет Иисусову молитву. Потом по его настоянию принимаемся отбивать раствор со старого кирпича. Монах делает это с великой аккуратностью. Заметив мое недоумение, он поясняет, что эти кирпичи особенные, «намоленые».

Я тоже беру сросшиеся с раствором кирпичи, киркой сбиваю с них наросты. Потихоньку и сам наполняюсь благоговением. Обычно такая работа довольно быстро вызывает болезненные ощущения в мышцах и суставах. Но вот я присоединяюсь к Иисусовой молитве монаха 3/4 и тяжелый труд превращается в удовольствие.

С наступлением темноты вместо обычной усталости мы все чувствуем некую досаду, что вынуждены прерваться. Хором говорим о прожекторах и свете, но отец Виктор спрашивает с доброй улыбкой, а когда же молиться, трапезничать и отдыхать? Все, мол, Господь устроил не зря, всему свое время: время строить 3/4 и время отдыхать, время вкушать 3/4 и время молиться.

По лестнице входим в келью и рассаживаемся. Василий выкладывает на стол наши продукты, помогает открыть банки, развернуть упаковки и порезать, что нужно, на куски. Отец Виктор заваривает чай, молится, благословляет трапезу и спрашивает у Бори:

3/4 Как тебе, сынок, не очень тяжело было?

Борис молчит, низко опустив голову, потом вздрагивает плечами и сквозь детский плач с трудом произносит:

3/4 Отец, мне никогда… так хорошо… еще не было. Спасибо…

3/4 А я что говорю? 3/4 весело подхватывает монах. 3/4 Да это счастье нам работать здесь. Это как в раю побывать. Да! Я сам работаю, работаю, и вдруг остановишься с кирпичом в руке и стоишь, слезы не можешь унять. Да такие слезыньки-то светлые, как воды райской реки. Вы знаете, там, в Царствии небесном река течет красоты неописуемой.

3/4 Мне сейчас кажется, 3/4 улыбается уже вовсю Боря. 3/4 что я видел сейчас эту речку. И деревья на берегу.

3/4 И цветы… 3/4 добавляет монах.

3/4 И птичек… А еще там много света, 3/4 полушепотом произносит Боря.

3/4 Ах, как обрадовал тебя Господь, Боренька! Вот как позвал Он тебя, Отец наш добрый и милостивый. Этот свет 3/4 слава Господа нашего. Что значит строить обитель-то Божию! А я, негодный, роптал, что меня сюда прогнали. Да наградили меня, как нищего мешком золота. Еще раз простите меня, окаянного.

3/4 А что местные хулиганы, батюшка, не наведывались? 3/4 интересуется Вася.

3/4 Приходили, 3/4 кивает монах. 3/4 Это они у меня мусор в храме-то убрали. Да такие работящие ребята оказались! А я на них тоже роптал, прости Господи. Это уж как сам грешен да горд, так и в других нехорошее видишь. Так мне Господь показывает правду Свою. Все люди добрые и хорошие, если ты сам такой. Слава Тебе, Господи, за вразумление! Слава Тебе.

Отец Виктор шепчет благодарение и медленно крестится. Снова улыбается:

3/4 Ребятки-то эти деревенские… Вот какие тут дела! Прибежали ко мне и говорят, что вечером, как стемнело, свет увидели над лесом. Вроде северного сияния. С переливами такими… Как раз там, где наш монастырёк стоит. Вот как. Не побоялись, прибежали сюда и увидели, что весь монастырь светом лучится. Говорят, что звали меня, да не услышал я, видно спал с устатку, 3/4 смущенно улыбается он.

Боря все это время неотрывно глядит на монаха. Ест он только черствые сухарики из холщевого мешочка, подставив ладонь, чтобы ни единая крошка не просыпалась. Пьет только чай с медом, маленькими глоточками. Всем существом льнет, тянется и во все глаза зачарованно смотрит на монаха.   Операция захвата

«Объект» сразу по приезду звонит мне и подавленным голосом сообщает, что он поселился в гостинице, сейчас немного отдохнет и готов в восемь вечера встретиться со мною.

Да, парень, тебя ожидает не легкая прогулка, но жестокая сеча, потому желаю тебе сил, терпения и разумения. Последнее время много думаю о Степане, настойчиво моля помощи у Господа. Удивительно мне, тревожно и радостно одновременно принимать участие в явном претворении воли Божией. Еще и еще раз Господь показывает нам, сколь дорога Ему душа каждого человека 3/4 вон сколько людей, средств, денег, немыслимо запутанных деловых комбинаций задействовано. И все для обращения к вере и спасения души, испуганного, унылого «русского американца».