Восхождение
Шрифт:
3
Гостиная и спальня в стиле русской классики XIX века. Аристей входит к принцессе. Она спит, но так, как будто внимает всему, что происходит вокруг и в мире. Так похоже на картину - с ожившей вдруг моделью.
Кажется, в ней протекает глубинная жизнь целого мироздания, что замечаешь в картинах старых мастеров. Она, то состояние, в каком она пребывает, заключает несомненно в себе тайну - тайну жизни и смерти, тайну любви и счастья, что единственно волнует, влечет человека вечно.
Взволнованный, Аристей отступает
Принцесса, открывая глаза:
– Не уходите, принц. Я улеглась, чтоб в полусне дождаться встречи с вами.
– Откидывая покрывало, встает на ноги, одетая в белую тунику с красным поясом с изящной отделкой.
Аристей с волнением:
– Приветствую, принцесса! Вы здоровы!
По первому порыву они заключают друг друга в объятия, но на поцелуй уже не решаются и отступают.
Принцесса смеется:
– Я спящею принцессою была, как в сказке, в замке старца-колдуна, который спас меня и нежил взглядом, кощунственным до судорог по телу, как будто он влюблен и вечно юн…
Аристей, рассмеявшись:
– Он поступал как врач, как маг-ученый.
Принцесса кивает:
– Я знаю, и при этом был влюблен. Я не в обиде: стыд ведь как влюбленность питает негой женственность и счастье, что проявляется в нас грацией.
На ковре, босая, повторяет простейшие движения, словно едва удерживаясь от танца или полета.
Аристей, направляясь к выходу:
– Мы встретимся за ужином. Согласны?
Принцесса, заглядывая ему в глаза:
– Я в вашей власти, принц.
Аристей вопросительно:
– Что это значит?
Принцесса смеется не без смущения:
– Такая роскошь здесь. Вы принц-наследник. Я чувствую наложницей себя, когда свобода мне всего дороже была и будет…
Аристей, возвращаясь назад:
– Вас я узнаю! Вас звали Варя. Или это кличка? Вы приходили за литературой… Затем на маскараде Афродитой явились и, Эрота со Психеей всем на потеху разыграв, сокрылись!
Принцесса узнающим, интимно нежным взглядом:
– А вы, художник Аристей Навротский, представший принцем и владельцем замка на горных высях под страною света!
Мне кажется, я знаю все о вас, от старца с таинством его стремлений, во мне хранил он тайны бытия, отныне вам открытые во мне.
Аристей с пылом:
– Как в красоте и женственности нежной, и мирозданья, и природы всей? А грация? Величие во взоре… Божественное явлено в тебе!
– Поспешно уходит, ощущая, как брелок ожил, очевидно, в предостережение ему.
4
Граф Фредерик сообщает по телефону:
– Принц! Альпинисты изменили маршруты и слишком близко подошли к замку. Пришлось им помочь перестрелять друг друга.
– Хорошо ли это? – усомнился Аристей.
– Да, это не решение проблемы. Но ее создают они сами. Что делать? Вслед за монахами и учеными к нам повадились альпинисты и авантюристы. Мы вправе охранять наши границы и безопасность, как любое государство.
– Но просто перестрелять?
– Принц! В общем, мы знаем, кто пытается проникнуть в замок. Ведь они собирают информацию в городке, а мы – о них. По сути, это мафиози и спецслужбы ближнних и дальних стран. За трупами они официально не обращаются.
– Значит, дело достаточно серьезно.
Всяких дел и проблем хватало, и это напрямую
было связано с общим состоянием в мире – от первой мировой войны до второй, когда Аристей, не замечая хода времени, всецело посвятил себя сооружению корабля по модели даймона.ГЛАВА ВТОРАЯ
1
Над ним просияла густая синева южного неба с видами Рима, но то ему не померещилось, как следовало ожидать, в духе посмертного опыта, ведь что-то ужасное с ним приключилось, а он сам вышагивал по узким улочкам древнего города, поглядывая по сторонам, внешне беззаботный, а про себя сосредоточенный, отъединенный от всех, как постоянно ощущал свое одиночество всюду, в особенности за границей, что, впрочем, вполне естественно при посещении музеев, в которых волей-неволей оказываешься как бы в двух измерениях - некогда и теперь.
Узкая улочка, извиваясь по склону холма, вела к его вершине, где находилась старинная вилла с садом, откуда хорошо просматривался Рим, с куполом собора святого Петра, заполняющим центр города в непосредственной близости.
Вилла и сад были открыты для посетителей в определенные часы, но на этот раз, уже под вечер, Леонард беспрепятственно вошел в сад, не встретив ни служителей, ни охраны. За деревьями в лучах заходящего солнца сияли окна небольшого дворца эпохи Возрождения. Все вокруг объято тишиной и даже запустением, будто хозяева в отъезде либо умерли.
– Куда я забрел?
– подумал вслух Леонард.
– И зачем я здесь?
Но в полетах, для него неожиданных, когда он попадал в переплет с опасностью для его жизни, всегда проступал смысл.
Вдруг послышались топот копыт и стук колес, и в раскрытые настежь высокие ворота въехала коляска, в которой сидели две женщины, обе с милым и веселым выражением на лицах, обращенных на него, одетые в нарядные платья старинного покроя, в шляпках с перьями. Это были княгиня Зинаида Николаевна и Диана. Леонард опешил от неожиданности. Как! Диана? Она, или это сон?
Окликнув его по имени, они заговорили с ним так, будто разминулись недавно, на Корсо, где шел второй или третий день Римского карнавала, на что указывали и цветы, которыми была забросана вся коляска.
– Леонард! Знаешь, что случилось?
– по выражению лица Дианы можно было рассудить, что она не знает: ей радоваться или плакать.
– Что-то ужасное!
– рассмеялась княгиня.
– Ее узнали.
Если в первый день карнавала бросались конфетти (из мучных, с примесью извести шариков), что не совсем безопасно, да похоже на настоящую войну всех против всех, то букетиками цветов скорее обменивались либо отмечали тех, кто привлекал всеобщее внимание.
– Вы смеетесь, княгиня. А мне не до шуток, - заметила Диана с беспокойством.
Коляска остановилась у подъезда дома, где, как стало ясно Леонарду, поселилась его мать, а Диана, приехав недавно в Италию, гостила у нее.
Леонард не мог опомниться от удивления, чуть ли не до страха. Боже, это же была Диана! Только в юности, в пору их общего увлечения театром в деревне. Леонард, не успев обрадоваться, огорчился, решив, что это всего лишь сон. Только, где и когда он видит этот сон, не мог сообразить, соответственно знать, что его ожидает при пробуждении.