Воскреснуть, чтобы снова умереть

— Если я красотка, это еще не значит, что в моей голове пусто, — с достоинством возразила та.

— Раз повелась на его посулы, то в ней разве что опилки. Обещал жениться на тебе, так? Сделать первой леди? У него одна сказочка для всех вас, дур! — Женщина распахнула соболиную шубу, чтобы проветриться. Вещь баснословно дорогая, но плохо на ней сидящая, еще и не по погоде надетая. — Не разведется он со мной, понимаешь?

— Но вы же вылечились…

— Не болела я ничем в своей жизни, кроме ОРЗ да гастрита. Здоровая как бык. И богатая. Все деньги семьи — мои.

— На пирожках так много зарабатывают?

— Я дочь Коли Автомата.

— Кто это?

— Поэтому муженек мой вас, малолеток, и пользует, — хохотнула она. — Весь город держал батя мой в девяностые. Многие точки себе отжал, в том числе и пирожковую. И приносила она, между прочим, отличные деньги. Но на фига я тебе все это рассказываю? Короче, держись подальше от «жениха», если не хочешь неприятностей.

— Вы мне угрожаете? Методы вашего отца давно не работают.

— У меня свои есть. Шепну кому надо, отчислят тебя. Родителям пикантные фотографии покажут (сделать их — плевое дело). А еще смеха ради обольют тебя…

— Кислотой? — ахнула Стефания.

— Зачем? Зеленкой. Будешь ходить как Фиона из «Шрека». Тогда «жених» сам сбежит. Поймет, от кого привет.

Представив себя с зеленой физиономией, Стефания заплакала. До этого держалась, хотя была сама не своя. Она боялась этой автоматной обоймы в мехах, но и верила ей — не наговаривает на мужа. Козел он! И как можно было это сразу не распознать? По неопытности, разумеется. Но и без уверенности в своей исключительности не обошлось. Гордыни, получается. С малых лет Стефания верила в то, что ее ждет блестящее будущее. Иначе зачем боженька одарил ее такой красотой? Тогда бы таланты дал, актерские, к примеру, или музыкальные, чтобы она звездой стала. Но Стефания даже в модели не годилась, получалась на фото какой-то пластмассовой, как кукла. Значит, ей суждено удачно выйти замуж и стать первой леди не только региона — страны.

— Я ему… — она судорожно всхлипнула, — девственность свою подарила! Для мужа берегла, а он…

Слезы ручьем полились, и Стеф ничего не могла с этим поделать. Глаза распухнут, нос, щеки раскраснеются, станет на себя не похожа, а ей домой ехать.

— Вот ты дурында, — беззлобно проговорила женщина. — Ладно, не реви. Будет тебе девственность. — Она достала из сумки кошелек, а из него несколько купюр по сто евро. — Считай, не подарила, а продала. Восстанавливай, а впредь будь умнее.

Она сунула деньги в карман Стефании и ушла довольная тем, что так дешево отделалась. С другими соперницами ей не так везло.

О том, что они все-таки расстались, девушка узнала совсем недавно. Политик вляпался в какую-то темную историю, уже полукриминальную, и супруга не стала ему помогать. Быстренько развелась и умотала в Испанию к папашке-бандюгану.

Стефания же восстановила девственность и поклялась себе лишиться ее только после свадьбы! Она теперь ученая, больше на посулы не поведется.

…Раздался хлопок. Стеф вздрогнула. Что это? Она свесила голову с балкона, обозрела пространство. Нет, не оттуда звук. Неужели из номера?

Стефания встала с кресла, приблизила лицо к стеклу в том месте, где шторы не сходились. Ей показалось, что кровать деда пуста. Ушел? И это дверь за ним захлопнулась? Если так, она свободна!

Девушка осторожно приоткрыла балконную дверь и выглянула из-за нее. В комнате Палыча не было. На прикроватной тумбочке книга, очки (он лег почитать), пустая бутылка из-под местного энергетика. Дед полюбил его за приятный вкус и дешевизну. И, что характерно, спал после него хорошо! На обед с ледком выпьет бутылочку, и за ужином еще от одной не откажется, даже поздним. А ведь это энергетик, им лучше не злоупотреблять, людям же в возрасте вовсе бы отказаться. Но Палыч вреда в нем не видел. Ни сердце у него не заходилось, ни бессонница его не мучила. Вот что значит, иметь богатырское здоровье!

Она добежала до санузла. Он тоже был пуст. Дед точно ушел. И она догадывалась куда — в магазин «7/11». Один из них находился в соседнем здании. Другой, побольше, через дорогу, и все они работали круглосуточно. Стефания бросилась к туалетному столику, хотела подкраситься, но решила, и так сойдет. Она красивая, ей можно не переживать из-за внешнего вида. Естественно, ей лучше с макияжем и укладкой, с длинными сережками, накладными прядками, белыми или розовыми, необычными заколками, но без этого всего тоже хорошо. Если дед отправился в супермаркет, времени не так много. Блеск для губ, матирующая пудра, расческа, резинка, жвачка, капли для глаз, телефон, зарядное устройство — все это Стеф быстро собрала и закинула в сумку. Сменила влажную одежду на свежую. Главное, не забыла деньги. И, за пару минут собравшись, покинула номер, чтобы пойти вразнос. С дедом по возвращении будут проблемы, но Стефания придумает, как его умаслить. Не в первый раз сбегает от опекунов!

Глава 5

Виски двадцатидвухлетней выдержки в хрустальном бокале.

Спелые фрукты, некоторые из них он видит впервые, на блюде из белоснежного фарфора. На нем они смотрятся особенно празднично, ярко, они будто просят: нарисуй нас и только потом положи в рот.

Две роскошные женщины на застеленной шелковым бельем кровати королевского размера. Одна азиатка, вторая мулатка. Леди-бой с ножками-спичками, и толстушка с необъятными бедрами. Ему нравятся обе…

И та, что сейчас мнет его плечи, тоже нравится Иво. Она обычная таечка, просто миленькая, но с волшебными руками и губами. До этого она разминала его ступни и целовала их.

— Иди к нам, ковбой, — шептала азиатка.

А мулатка манила своими пухлыми пальчиками с алыми ногтями.

Иво покачал головой.

Он не хотел их. Фруктов тоже. Виски выпил бы, да нельзя по здоровью. Поэтому он только нюхает его и смотрит, как напиток играет в бокале.

На девочек тоже лишь смотрит.

А фрукты ест, но вяло и без удовольствия.

Иво посмотрел на часы. Почти одиннадцать.

— Можете собираться, девочки, — сказал он проституткам. Ту, что делала ему массаж шеи, отстранил от себя и благодарно шлепнул по попе.

— Но ты взял нас на ночь, — напомнила леди-бой. — До утра мы все твои…

— Я хочу остаться один. Уходите. Деньги назад не потребую, виски и фрукты тоже можете с собой забрать.

Они не стали возражать. Быстренько оделись, собрали все со стола и ушли, одарив Иво воздушными поцелуями. Все трое остались довольны таким поворотом. Впереди вся ночь, и можно взять еще клиентов или устроить себе выходной. Благо на выпивку и закуску тратиться не надо!

Оставшись один, Иво разделся донага и забрался в джакузи. Ходить голым ему нравилось. Только избавившись от одежды, он чувствовал себя по-настоящему свободным. Но нудистом не был. Не мог обнажаться при людях, чувствовал себя уязвимым. Даже сексом занимался в домашнем халате или трусах, лишь приспуская их. Фобия, родом из детства, молодости.

…Его звали когда-то Игорем. Гошаном. Кликуха — Латыш. И дали ее пацану не из-за национальности. Фамилия у Игоря была Латышев. Родился он в Псковской области, но помотался по стране изрядно. Сначала их семья переехала на юг, потом на север, в Москве пожила некоторое время. Гоша думал, что его отец военный. Оказался каталой. Гастролировал не один — с женой и сыном. Они хорошим прикрытием были. Так что батя долго неуловимым был, и посадили его, когда Игорьку пять исполнилось.