Воскресный день у бассейна в Кигали

Валькур и Виктор следовали за красным пикапом. В кузове стоя ехали трое гвардейцев и оператор, невозмутимо снимающий длинную разноцветную ленту. Они остановились перед женщиной во всем розовом, лежащей на спине. Рядом с ней сидели на корточках и плакали двое детей. Один из военных ногой перевернул легкое тело женщины, она протянула тонкую руку, словно взывая о помощи. Оператор суетился вокруг нее, продолжая снимать разные планы, с разных ракурсов, потом положил камеру на землю, расстегнул ширинку и взял женщину. Когда, вероятно, уже кончив, он поднял голову, Валькур узнал его. Это был Дьедоне [45] , его лучший ученик. Виктор бормотал: «Пресвятая Дева Мария, Господь всемогущий…» Вороны и сарычи кружили над самой землей в предвкушении настоящего пиршества. Валькура выворачивало наизнанку. Они проехали мимо тюрьмы и полицейского участка, откуда в сопровождении полицейского то и дело выходили группы вооруженных ополченцев, которые рассаживались по машинам и отъезжали в сторону Ньямирамбо, Гикондо или Мухимы. Виктор свернул на улицу, где находилась больница, потом на бульвар Революции. Исчезли продавцы просроченных лекарств и торговки съестным, обычно собиравшиеся у входа в Больничный центр Кигали. Никаких врачей там не было. Раненых, приходивших за медицинской помощью, наскоро осматривали военные. Метод сортировки основывался на железной логике. Человек с ранением от мачете мог быть только мятежником тутси, и его приканчивали. Тело бросали в кучу трупов, которые выгружали из грузовиков, автобусов и легковушек. Ополченцы шарили по карманам, размахивали ценными находками и весело кричали.

45

Имя Dieudonne в переводе с французского означает «данный Богом».

Виктор предложил начальнику поста, установленного рядом с его рестораном, накормить его подчиненных. Он хотел внести свой вклад в дело республики. Несколько ополченцев, мертвецки пьяных, спали перед рестораном. Внутри двое жандармов удерживали с десяток перепутанных девушек. «Предатели, грязные тутси, мы найдем вам хороших хуту». Валькур узнал одну работницу с телевидения, с которой он никогда не говорил и даже не знал ее имени. Он машинально направился к ней. Девушка поднесла палец к губам, умоляя молчать, ее глаза лихорадочно забегали, и она отвернулась. Виктор заметил маневр Валькура и схватил его за рукав, продолжая перебирать четки.

Виктор слыл человеком предприимчивым. Разумеется, он был собственником этого весьма популярного ресторана и нескольких грузовиков, которые возили рыбу с озера Киву. Он всегда забирал большую часть груза, чтобы покрыть накладные расходы, это позволяло ему подавать самую вкусную и дешевую жареную тилапию в городе. В подвале ресторана он оборудовал механический цех и офис одной компании-импортера, которая вела дела исключительно с ЮАР. Виктор почитал двух пророков Иисуса и Нельсона Манделу. В руках Иисуса было будущее мира, в руках Манделы - будущее Африки. Если бывшему узнику острова Роббен [46] удалось без больших человеческих жертв отнять. страну у белых и отдать ее черным, при этом оставив белым право на существование, он смог бы спасти и Руанду, где большинство было таким же черным, как и меньшинство. Все предприниматели ориентировались лишь на Европу и США и насмехались над Виктором, этим набожным необразованным человеком, который желал вести дела с африканцами. Ему даже не приходилось давать взятки ни членам Аказу, ни таможенникам, чтобы ввезти в страну электромоторы, сделанные по израильской технологии, и легкую сельскохозяйственную технику. Естественно, заказать запчасти и необходимую диагностику оборудования,. которое он продавал, можно было только в его цехе. Он был обеспеченным человеком, но богатство его не интересовало. Он хотел лишь мирно жить со своей женой и шестью детьми, но более всего он желал попасть в рай.

46

В 1964 году Нельсон Мандела был приговорен к пожизненному заключению и сослан на остров Роббен, который в течение четырех столетий являлся островом тюрьмой. Там Мандела провел в заключении 27 лет и был освобожден в 1990 году.

Два ополченца открыли черные железные ворота механического цеха. Виктор въехал и попросил закрыть ворота. Перед ними простиралась красная аллея, которая выходила на улицу, ведущую к церкви Святого семейства, откуда можно было добраться до отеля, минуя заграждение на площади Революции.

– Виктор. Я знаю одну из узниц.

– Я знаю их почти всех.

Виктор посадил в машину трех женщин, прятавшихся в цехе. У подножия холма он остановился перед своим домом и вернулся оттуда с пачкой денег и пистолетом за поясом. Военные, охранявшие вход в отель, узнали его машину и знаком показали проезжать, но он остановился перед лейтенантом и дал ему десять тысяч франков на пиво и сигареты для солдат, В течение нескольких дней владелец ресторана перевез таким образом в отель около ста человек. Все сорок детей, которые два месяца прятались в его цехе, были спасены. Однажды, когда он вез в отель провизию, жандарм отказался брать деньги, которые тот ему протянул, и попросил его выйти из машины. Виктор закрыл глаза и нажал на газ. «Пежо» врезался в бочку с нефтью, сидевший на ней ополченец упал на ветровое стекло и скатился на землю, Виктору удалось добежать до отеля, где он и скрывался вплоть до разгрома экстремистов.

Безумие охватило не только Кигали. Новые беженцы, прибывающие в отель, приносили ужасные вести. Подобные операции проходили в Рвамагане, Зазе, Каензи, Ньямате, Рунде и Мугине. Канадский генерал приехал в отель, в котором укрылись несколько иностранцев и местных видных деятелей. Он говорил на официальном языке теленовостей. Международное сообщество не останется в стороне, но в данный момент силы ООН не могут осуществить военного вмешательства и надеются, что само по себе их присутствие заставит образумиться тех, кто несет ответственность за эти бесчинства. Один из руководителей Либеральной партии, партии Ландо и большинства тутси, подошел к нему, заглянул в глаза - тот отвел взгляд - и плюнул на его начищенные ботинки: «Замолчите. На вас жалко смотреть. Убили десять ваших солдат [47] , а вы никак не отреагировали. Не можете защитить даже собственных солдат и хотите, чтобы мы поверили, будто вы будете защищать нас?» Тяжелой поступью генерал двинулся к выходу, опустив голову и сгорбившись, словно приговоренный к смерти.

47

Утром 7 апреля так называемые бельгийские «голубые каски» были захвачены гвардейцами из президентской охраны, избиты и убиты. Силы ООН ничего не сделали для того, чтобы их освободить. Бельгийский контингент был отозван правительством. Перед отъездом многие бельгийские солдаты сорвали с себя ооновские нашивки и плюнули на голубой флаг. Примеч. авт.

По просьбе месье Жоржа Жантий вернулась на работу. Спустя два дня после начала бойни в отеле собралось уже около тысячи человек, в том числе не менее ста детей. Вместе с несколькими подчиненными мадам Агаты Жантий обустроила в дальней части сада, за фикусом и вольером с птицами, небольшую детскую площадку. Они придумывали игры для детей и группками водили их купаться в бассейне. Месье Жорж также учредил что-то вроде комитета беженцев, в который входили Виктор и Валькур. Они часами спорили, обсуждая худший и лучший из возможных вариантов развития событий; подсчитывали запасы продовольствия, пытались найти способы их справедливого распределения, не забывая о том, что в отеле жили и обычные постояльцы. У Жантий и Валькура создалось странное впечатление, что они здесь единственные, кто ведет нормальную жизнь. Она присматривала за детьми, успокаивала взволнованных мамаш, готовила бутылочки, и от нее веяло таким спокойствием и безмятежностью, что она, казалось, парит над миром, к которому отныне уже не принадлежит. Обычно Валькур быстро выходил из себя, но рядом с Виктором он умудрялся найти сотню доводов, призывающих к терпению, чтобы загладить ссоры и незначительные, но жестокие стычки, которые из-за тесноты и страха иногда возникают даже между самыми рассудительными людьми.

Отец Луи приехал в пятницу 8 апреля в час аперитива, в руках он нес большой чемодан. Виктор заплатил курьеру, чтобы тот сходил и позвал его. Несколькими часами ранее некий представитель посольства Франции попросил отца Луи приготовиться покинуть страну. Французские и бельгийские войска как раз прибывали в аэропорт Кигали, чтобы эвакуировать белых выходцев из зарубежных стран и их семьи [48] . «Не стоит рассчитывать, - добавил священник и взял пластмассовый стаканчик с виски, который налил ему Виктор, - они не останутся ради спасения страны. Пройдет три дня, и они уедут обратно. Советник посольства уверял меня в этом, уговаривая покинуть Руанду. Но я не могу. Хотя бы потому, что у меня на воскресенье намечена свадьба и крестины, так я ему и сказал. Но он, по всей видимости, ничего не понял».

48

Первый французский самолет вылетел из Кигали с вдовой президента, Агатой Хабьяриманой, и тридцатью членами его семьи, среди которых было несколько главных организаторов геноцида. По прибытии в Париж вдове выдали сумму в двести тысяч франков на мелкие расходы. Все эти убийцы спокойно жили во Франции на тот момент, когда были написаны эти строки. Примеч. авт.

Потом, по детски хитро улыбаясь, он попросил Жантий закрыть глаза, потому что у него: есть для нее сюрприз. Он открыл большой картонный чемодан и извлек оттуда подвенечное платье. Валькуру оно показалось ужасным, но по всем параметрам оно было именно таким, о каком мечтали все молодые руандийки. «Вы не знали, что я занимаюсь также торговлей подвенечными платьями». Их шили бывшие проститутки, заразившиеся СПИДом. Магазинчик «Каритас» предлагал эти платья напрокат, некоторые семьи невест порой отдавали за них свою трехгодичную зарплату. Платье было из голубой и розовой ткани, с плечиками, кружевом и оборками, расшитыми блестками. И напоминало скорее безобразный костюм принцессы для бала-маскарада, грубую имитацию давно отжившей моды и шика старинной придворной знати. Валькур видел во всем этом мелкие извращения колонизации, навязывающей захваченным странам все, вплоть до своего старья. Жантий выйдет замуж в наряде знатной провинциалки 1900 года, в то время как сейчас, в 1994-м, мир рушился у них на глазах. Жантий платье нравилось не больше чем Валькуру, но она плакала от счастья. В своих мечтах о свадьбе она представляла, что ее темная кожа будет оттенена платьем такой девственной белизны и почти прозрачной чистоты, что она станет похожей на черно-белую бабочку, которая того и гляди упорхнет. Хоть ей и не подарили крылья, о каких она мечтала, Жантий уже парила. И, поскольку счастье любимого человека, даже если мы его не понимаем, преображает нас., Валькур смотрел на странный ворох ткани, который Жантий, пританцовывая, расправляла на столе, но видел лишь ее улыбку, выражавшую высшую степень радости.

Около. тысячи человек собралось вокруг бассейна, чтобы присутствовать на мессе, которую монотонным голосом читал отец Луи. Почти всех белых уже эвакуировали. Собрались одни руандийцы, и в их молитве не было ни притворства, ни сдержанности. Хор голосов наполнял воздух. Их песнь поднималась, словно парящая в вышине птица, над рядами эвкалиптов, окружавших отель, и разносилась над окрестными холмами. Жантий, в платье, которое было ей велико, молилась и пела с закрытыми глазами. Валькур завидовал верующим людям для них смерть открывает путь к небу и к воздаянию. По-своему он тоже молился. Он поддался общему порыву всех этих людей, следовал их примеру: он пойдет по извилистой дороге, которую ему укажут. Отец Луи поднял облатку над его головой. Валькур, как он уже делал это раньше во время мессы в церкви Святой Бернадетты на севере Монреаля, почтительно склонил голову. Бога не существует, но он заслуживает того, чтобы падали ниц пред его Словом.

Виктор не только раздобыл кассету со свадебным маршем, он где-то отыскал два очень красивых золотых кольца, которыми и обменялись новобрачные. Также по его просьбе в отель доставили столько пива, чтобы несколько сотен человек почувствовали себя как на настоящем празднике. Отец Луи окрестил дочь Сиприена, имя ей дали Мари-Анж Эмерита, после чего он убрал свой складной алтарь и ушел, не сказав никому, что через несколько часов его вместе со всеми служащими посольства Франции [49] эвакуируют в Банги. Мадам Агата подарила ребенку игрушечную обезьянку, а Жантий отрез шелка цветов «Сабены», эти подарки она купила у сварливой бельгийки, державшей сувенирный магазин в холле отеля. Месье Жорж накрыл стол под фикусом - там, где до этого стоял алтарь отца Луи. Закуска из спаржи, поджаренная курятина с искусно приготовленной фасолью в масле, отменный салат, бри, который того и гляди расплывется. Новобрачные разделили эту роскошную трапезу с Виктором и Элизой, которая пришла попрощаться. Она уезжала вместе с французами. Прекрасный воскресный день у бассейна в Кигали, думал Валькур, смакуя местный «Кот-дю-Рон», словно какое-нибудь изысканное вино. Немного хмельные, больше от усталости и избытка эмоций, чем от вина, они с Жантий поднялись в свой номер. С балкона на четвертом этаже они молча смотрели, как несколько служащих по цепочке передавали кастрюли с водой. Отель начал пить воду из бассейна. По Си-Эн-Эн в сводке международных новостей вскользь упомянули об эскалации межэтнических противоречий в Руанде, заверив при этом, что все выходцы из зарубежных стран в безопасности. Даже по вездесущему Би-Би-Си рассказали не многим больше. По международному радио Франции говорили об участившихся столкновениях, древней межплеменной вражде, задавались вопросом, смогут ли когда-нибудь африканцы избавиться от демонов, которые толкают их на всяческие зверства.

49

Служащими французами, разумеется. Как и в большинстве западных посольств, большую часть местных служащих составляли тутси. Все те, кто работал на французов и укрылся в помещениях посольства, были брошены и зверски убиты в самом здании через несколько часов после эвакуации дипломатов и их семей. Примеч. авт.

Жантий открыла Элюара и прочла:

В доме днем и на улице ночью Бродячие музыканты Играют, насколько хватает молчанья, Под хмурым небом мы видим ясно [50] .

Она так и читала - медленно, твердым и вместе с тем взволнованным голосом, потому что стихи слово в слово отражали окружающую действительность. Ночь опустилась так стремительно, буквально за несколько секунд, словно Бог накрыл котелок крышкой. Откуда-то издалека порой доносились пронзительные крики, как будто все люди земли набросились и потрошили одно-единственное животное. Завтра снова придется столкнуться с болью и абсурдом. Валькур закрыл балконную дверь и задернул шторы. Эмерита заснула под волнующую мелодию, которую напевала Жантий. Они разделись, решив отметить первую брачную ночь так, словно весь мир радовался их счастью.

50

Перевод М. Н. Ваксмахера.