Восьмая нота Джокера

Всё это долбаное время.

Но по большому счёту мне насрать, если хоть кто-то из этой безликой толпы поймёт, кто перед ними. Мне страшно, если вот эта, за пару дней исхудавшая, большеглазая кукла вдруг догадается о моей личности.

И всё равно сердце люто молотится о рёбра, когда она так близко.

Не могу поверить, что решился на это из-за неё. Я никому не планировал показывать Джокера ещё долго, а может, и вообще никогда, я не был к этому готов от слова «совсем», но одно её сообщение, одно моё дурацкое предчувствие, что с ней происходит какая-то феерическая жопа, и вот я здесь.

Она та, кто заставил Джокера выйти к людям, оживила его, так что сама виновата…

Эту песню половина присутствующих даже никогда не слышала, не зная о существовании такого культового исполнителя, и это охрененно, потому что с Мишей мы можем разделить момент. Я даже начинаю верить в магию. Смотрю только на неё и пою только для неё, не обращая внимания на девчачьи визги вокруг.

А потом втягиваю её в танец, и кровь превращается в кипящую лаву.

Каждое моё прикосновение, как к хрупкой фарфоровой статуэтке, которую можно в любой момент случайно расхерачить, но мне страшно, что она поймёт.

И всё равно веду.

Осторожно, на каком-то интуитивном уровне боясь сжать её чуть крепче, даже если все мысли только об этом.

Хочу быть ещё ближе, но итак уже нарушил все границы. Я несколько дней думал о нас, пока готовил всё это представление, и понял, что делаю это только для того, чтобы она на меня просто посмотрела. Увидела своего любимого шута.

Взглянула без долбаной ненависти или дурацкого сожаления, ведь я знал, что там, глубоко под кожей Миша мечтает заполучить меня так же сильно, как я хочу её. Просто боится расстраивать мать или хер, знает, чего ещё опасается, а мне уже насрать. Я для себя ещё в ту ночь после её дня рождения осознал, что мне уже не соскочить. Ненавижу наркоту, но эти дозы нужны мне, чтобы жить.

Я сдохну, если снова не поцелую…

Время нашего танца стремительно заканчивается, и как бы я ни хотел похитить сейчас своего маленького монстра, чтобы продолжить, не могу себе этого позволить. Музыка добирается до своего закономерного финала, и в бездонных глазах я вижу то же разочарование, что испытываю сам.

Целую подрагивающие пальцы под ультразвук, обрушившийся на нас, в последний раз смотрю на Мишу, размышляя, сколько «друзей» у неё появится в сети после этого вечера, и заскакиваю обратно на сцену, к обезумевшему народу. Эйфория в крови звенит на все лады, но больше от того, что удалось остаться неузнанным, и лёгкая паника сменяется чувством победы. Я, блять, сделал это!

Даю отмашку парням, которые тоже скрывают внешность за гримом, и начинается исполнение моей, отчего-то слишком понравившейся всем песни, как нельзя кстати пришедшейся ко двору сегодня.

Полумрак в зале тут же расцвечивается зловещими алыми пятнами, и толпа будто знает, что я для них приготовил. Потому что едва я только беру гитару, все орут, как потерпевшие, а я всё равно выглядываю среди них только одну девчонку, застывшую среди них белым пятном.

– Ненасытный ворон, в моих венах голод…

Этой ночью будет страшный суд.

Вновь зовёт дорога, и решают боги,

Кого с собой сегодня заберут.

Пою для всех, но смотрю на Мишу. Она как будто до сих пор не верит, что мы встретились, только и мне всё кажется каким-то нереальным. Хочется треснуть себя по башке, как следует, а потом пойти и исправить всё, что что натворил. Переиграть заново нашу встречу и то дерьмо, что я устроил.

– Это Дикая Охота!
– подпевает народ, а я думаю, как бы поскорее свалить, чтобы стать привычным раздолбаем Царёвым.

Но я уже начал.

Открыл им себя ради неё, и назад не отмотать. Не сказать всем присутствующим, что это была разовая акция только для одного человека, хотя такой соблазн есть. И всё же… Это чувство, что ты теперь можешь дарить свою музыку реальным людям, которых видишь вживую, дорогого стоит. Спасибо тебе, Мишань…

– Джокер! Джокер!
– скандирует, кажется, весь зал, и меня слегка колотит.

После нас будет петь один известный парень, но что-то мне подсказывает, сегодня его встретят не такими бурными аплодисментами, к каким тот привык, и оказываюсь прав.

– Всё было норм?
– спрашиваю у парней, когда мы встречаемся за сценой.

– Да, отжёг ты, чувак!
– ударяем по рукам с Котом – нашим клавишником.

– Вы тоже были на уровне, - хвалю их работу, потому что по факту, без них в первый раз я бы не смог ни инструменты настроить, ни сам настроиться.

– Так, девочки, давайте сваливать, пока эти малолетки нас не догнали и не растащили на сувениры, - напоминает о времени Аксель.

С охраной, к счастью, вопрос решён, и мы уходим через чёрный ход, разбредаясь во все стороны, чтобы через пару мгновений встретиться на специально снятой квартире и привести себя в порядок.

Мне нужно срочно возвращаться в клуб, и я успеваю вовремя.

Когда появляюсь, Самойлова с Максом уже отжигают на сцене, исполняя «I Put A Spell On You» для благодарной публики, а вот Абрамов уже что-то втирает Мише. Смотрит на неё своими неестественно блестящими глазами, пока вокруг них, как стервятники кружатся другие уроды, уже понадеявшиеся, что я не приду. Я чуть с парнями из команды не разосрался в хлам, чтобы даже не думали подходить к ней, но видно некоторым глубоко похуй.

– Здорово, Ян, - салютует мне с мерзкой улыбочкой, отступая от Мими.
– Я думал, ты не собирался приходить.

– Да, я тоже не хотел. Классная вечеринка.

Миша молчит. Только смотрит так, что мне как будто под дых бьют. Знаю, малыш, я тоже, соскучился. Дико. Но сегодня ты так просто не убежишь от меня, убеждая, что я всё это себе придумал.

??????????????????????????

– Спасибо, - выдавливает из себя Илья.
– Ну, веселитесь.

Уходит, нехотя, наконец, оставляя нас, и я сжираю взглядом эту заразу, словно ещё не насмотрелся.

– Чего он хотел?

Этот торчок так просто ничего не делает, и думать, что все свои гениальные идеи он забросил, было бы чистой воды идиотизмом.

– Какая разница? Просто подошёл, - пожимает плечами, а я с трудом себя сдерживаю.

– Если я спросил, значит, мне есть разница, Мими.

Опять влипаем друг в друга, как в паутину. Кажется, даже молнии из глаз сыплются, когда вот так смотрим, и у меня в башке такой трэш, что мне никогда не стоит его озвучивать.

Не давая мне спороть очередную херь, возвращается Ника, вприпрыжку подскочив к нам и отобрав у Миши коктейль, который она всё это время с силой сжимала, а я даже не замечал.