Восьмое Королевство. Гайд новичка

— Не всех — перебил его я, и удивился своему спокойному, хоть и хриплому, голосу — А Диана?

— А, да, эта жива. Послал ей одного из наших, так она его прибила, и жрет сидит. Сырым. Баба огонь, но нервенная.

— А можно её спасти? — робко попросил я.

— Так нужно. Я тебя сначала к ней отведу. — Кивнул Лев Пантелеймоныч. — И тянуть нельзя. Ты сзади порванный весь, даже странно что живенько так разговариваешь. — кобольд показал себе на поясницу — Вот тут, сам пощупай.

Я осторожно ощупал то место, где он показал, и пальцы довольно быстро наткнулись на дыру в моей “броне”. Я осторожно просунул в нее пальцы, и они не встретив сопротивления, погрузились сантиметров на пять. Я испуганно задергался, и нащупал края огромной рваной раны. Действительно странно, как же я кровью не истек до сих пор. Интересно, когда это меня? В самом начале, или уже на карнизе над водопадом достали?

— В лазарет каменный тебе надо, и не откладывая. — Сказал Лев Пантелеймоныч, и решительно вышел из пентаграммы. Он подошел к неровной, но явно монолитной стене, и постучал по ней костяной палочкой, одной из многих, что висели на его поясе. Одна из трещин в камне стала явственно толще, налилась темнотой. Меня подхватило штук шесть кобольдов, и понесли за ним. Даже с некоторой осторожностью.

— Меч — успел выдохнуть я.

— Да не забудем, окстись, куда же в нашем подвале, да без оружия! — хмыкнул Лев Панетелеймоныч, и юркнул в щель. Все еще слишком узкую на вид, даже для того чтобы пальцы засунуть. Но он прошел целиком, хоть и не без труда, но втек как кошка, мордой вперед. А сразу за ним в камень затащили меня. Чувство было странным, неправильным. Тесно, неудобно, вздохнуть полной грудью трудно, но тащили меня кобольды как по тоннелю. Быстро, и не цеплялись.

— Зверушки эти хоть и не шибко сообразительные, но с ворожейною особенностью — вещал между тем Лев Пантелеймоныч. Наговориться не мог, видать. — Сквозь камни ходят. Я тут попытался построить социализм, в отдельно взятом народце, но трудно идет. Они ж что дети малые. Так и норовят сожрать все что видят, о других не думают. Но уже семь городков у нас, две тыщи душ под власть советов привел. Очень помогает, что через камень ходить могут. Не везде конечно, вот красный камень, в нем железа много, там трудно. А так, полезная особенность, нужная. Ну мы колхозы организовали, слизней тут разводим, мох выращиваем…

— А что с цвергами? — вставил я.

— Контра буржуйская! Совсем капитализмом порченые! Зверье! — с искренним возмущением, почти гавкнул Лев. — Жрут моих кобольдов, сколько не посылай. Они и нас тут убивали, и наверно ели. Я, надо сказать, потому к вам и выходить не хотел, не верил что хороший человек с такими спеться может…

— Голодно у них — хмыкнул я — надо было сразу еду им обещать.

— Ну может быть оно и так, но человека жрать… Хотя голод, он конечно всякое может заставить делать. — Мы немного помолчали. Конечно, подумал я про себя, вы из ревущих двадцатых привыкли всех через колено гнуть. Общаться не умеете. Вот и не смогли с цвергами договориться. А парни они годные, вон Велла… Я сжал зубы, и начал задавать вопросы. Лев с удовольствием, обстоятельно отвечал.

И я услышал много удивительного. Например он утверждал что големы в Магазине, который он называл Складом, их не трогали. Достаточно было не вести себя как мародеры с постапокалипсиса, а вести себя вежливо, что попало в руки не хватать. Охрана военных позовет, те к своему главному отведут, и у того уже вежливо попросить — и они сами и оружие принесут, и одежду…

— С охраной на Складе то договориться легко было, а вот в Читательных Залах мы страху натерпелись. Там же Рогатые. Ну, думаем, как есть, в Ад попали. Только котлов для пущей схожести не хватает. — Ну не знаю, для меня полки с книгами на ад не походили. Впрочем, как я понял, при Льве это по другому выглядело. Лев продолжал:

— Но ничего. Был у нас Эммануил Мурьич, учителем в школе работал, великой учености человек. Так он сразу сказал, мол братцы, не будем делать ничего, что бы мы не сделали если бы у них рогов не было. Роги оно конечно вещь в человеке заметная, но случалось мне таких гадов видеть, хоть святых выноси. И заметь, без рогов. В общем, и с этими сговорились. Правило у них странное. Сначала загадки загадывают, и коли разгадаешь, дают книжку волшебную. И рассказывают о ней все. И да, душу торгуют, но не рогатые, а те кто через эту книгу в тебя глянут… Пришли. Иди мил человек, поговори с бабою своей, пусть не жрет моих ребят.

Меня поставили на ноги, и я чуть не упал. В глазах потемнело, как иногда бывает когда резко с кровати встанешь. Но я быстро пришел в себя, и осмотрелся. Мы были в очередном тоннеле, но я уже в них достаточно хорошо разбирался, и с уверенностью мог сказать что это один из тех, по системе которых шли мы сюда с цвергами. Осторожно выглянув за угол, я обнаружил Диану. Оборванную, грязную, в крови, но готовую к бою. Перед ней лежал почти потухший лепесток, который слабо освещал тоннель. Видимо услышала шорох, и бросила вперед, чтобы никто не подкрался незаметно. Она прижалась к стене, пряча за щитом меч, и хмуро смотрела в мою сторону.

— Диана, это я. — осторожно сказал я.

— Кто я?! — хрипло спросила она, не проявив признаков ни радости, ни узнавания.

— Я, Ал. — сказал я, и осторожно вышел на свет.

— Кто наш президент? — отозвалась она, внимательно меня рассмотрев.

— Да ну, тупой вопрос. — ответил я, и осторожно сполз на пол. Ножки дрожали. — Если уж меня подменили и русскому научили, то свою память я наверняка знать должен. Или нет. С переводными шариками же по другому работает? Блин, а какой вопрос был?

— Ал — облегченно вздохнула Диана, и тоже медленно сползла по стене. Только тут я увидел что одна нога у неё в лохмотья изодрана, и выше бедра шнуром перетянута. За щитом прятала.

— Я тут Льва Пантелеймоныча встретил. Он в кобольде сидит… — продолжил было я, преодолевая нахлынувшую слабость.

— Сомлела она, я по дыханию слышу — визгливо перебил меня из-за спины Лев Пантелеймоныч. Хватайте ея, пока зенки сомжала, и потянули!

Последнее это он своим. В круг света ввалились еще несколько кобольдов, и утащили Диану, как мне показалось, прямо сквозь стену. Щит не забыли. А потом и меня за ней. На меня навалилась усталость и безразличие. Кажется я даже потерял сознание. Когда пришел в себя, меня все еще тащили сквозь скалы кобольды.

— Ты как там? Давай, держись сынка, не долго уже. Ща донесем, и прыгнешь в Штаб. А там и до лазарета рукой подать. Я тебя тут полечил наскоро, на часок силенок хватит, даже людоедку твою тащить сможешь.

— У меня есть столько вопросов… — смог выдавить я.

— Так задавай! — удивился Лев Пантелеймоныч. Я немного подумал, и спросил самое важное.

— Вы поняли, зачем мы здесь?

— Ну так оно понятно, черныши за самоцветами пошли, и вы к ним приблудились…

— Нет, Лев Пантелеймонович, вы не поняли. Зачем мы, люди, сюда попадаем?

— Ох ты ж, ну и вопросы ты задаешь. А шут его знает. — шаман приостановился, и обернулся ко мне мордочкой. Белки его глаз светились. Не сильно, но заметно, как будто внутри его черепа был спрятан фонарик.

— У тебя какая волна? Ну скока вас высадилось? А? Четверо… Первая волна. У нас сначала по три раза четыре человека высаживалось, потом ишо три раза по двенадцать. И у вас так будет. Вот найдитя умнога человека, обученного, книгами в голове богатого, и подведите его к ключ-камню. Он там все и заразумеет. Если ворожьба личная совпадет. Ну у нас трое таких понадобились.