Восьмое Небо
Шрифт:
Кин без труда вошла в число лучших студенток курса, так небрежно, словно была стремительной яхтой, обгоняющей неповоротливые приземистые баркасы. Она глотала компаративную юриспруденцию вперемешку с банковским правом, непринужденно закусывая курсом конституционного реформирования и арбитражным процессом. Любой материал она усваивала с легкостью, которой Ринриетта втайне завидовала – ей самой все успехи в учебе доставались ценой многочасовых усилий и отчаянной, до седьмого пота, зубрежки.
Иногда она удивлялась, как они с Кин вообще сошлись? Студенты Аретьюзы не изучали точных наук, но согласно каким-нибудь сложным законам взаимного притяжения они, лишь едва соприкоснувшись, должны были разлететься в разные стороны. Кин была
Кин безоглядно бросалась вперед, невзирая на последствия. Ринриетта тщательно просчитывала курс на зависть самому дотошному имперскому лоцману, даже если речь шла о чем-нибудь вполне обыденном. Для Кин учеба в университете была лишь незначительным эпизодом жизни, который мало ее волновал. Ринриетта относилась к учебе с такой серьезностью, что вызывала уважение даже седовласых профессоров.
Если небоходы делят между собой галеты и опасности, Кин и Ринриетта делили все то, что оставалось на долю молодых воспитанниц Аретьюзы – страхи, надежды, волнения и мечты. И кое-что еще, не считая крыши со старым диваном.
– И что ты будешь делать со своим кораблем? – спросила Ринриетта нарочито равнодушным тоном, - Болтаться от одного острова к другому? Пффф. Это, по-твоему, серьезное занятие?
Вслед за галстуком Кин избавилась от форменного студенческого сюртука, швырнув его не глядя на спинку дивана. Удивительно, но она, выросшая в элегантной чопорности Ду Лайонов, терпеть не могла строгой форменной одежды, при всяком удобном случае избавляясь от нее. Ринриетта рассеянно подумала о том, что будь каледонийское солнце потеплее, следом за сюртуком и галстуком, пожалуй, отправилась бы и строгая сорочка с высоким воротом…
– Я и забыла, какая ты зануда, Рин. Ты всерьез полагаешь, что на нашем веку в небесном океане нечем заняться?Да карты Унии усеяны белыми пятнами! Не проходит недели, чтоб кто-нибудь не открыл новый ветер или целое течение! Каждый месяц возникают новые острова! А новые породы рыб! А водоросли! А атмосферные явления!
Позабыв про обиду, Кин повернулась к ней лицом. Глаза ее горели, точно сигнальные огни корабля, губы мелко дрожали. Должно быть, подумала Ринриетта, она уже видит себя там – на мостике неспешно идущего корабля, уже не в опротивевшей серой униформе Аретьюзы, а в вышитом серебряной нитью капитанском кителе, разглядывающей в подзорную трубу очертания загадочных островов, которые прежде никто не видал…
– Век исследователей прошел, – Ринриетта покачала головой, стараясь не встречаться глазами с горящим взглядом Кин, - Богатство Унии не в новых островах и течениях. И ты наверняка знаешь об этом, поскольку на два балла лучше меня сдала экзамен по политической экономике в прошлом семестре.
Нечего было и думать, что эта отповедь охладит горячую голову Кин.
– Исследователи нужны всегда! Полковник Нортрон уже делал две попытки покорить северный воздушный полюс, но каждый раз злые полярные ветра заставляли его отступиться. Может, я стану первой, кто бросит там якорь! Мне кажется, я знаю, как их усмирить. Полковник слишком упрямо держался сороковой параллели, но ведь это, в сущности, не обязательно. Можно взять южнее и сделать крюк, там дует Подпевала, он считается тихоходным, но только потому, что его нижние течения малоизучены. Если наполнить им паруса и снизиться до двух тысяч…
По-настоящему Кин оживала только тогда, когда говорила о кораблях и ветрах. Щеки немного розовели, дыхание учащалось, а полупрозрачные обычно глаза вспыхивали так, словно были парой сигнальных гелиографов, отбивающих какую-то сложную передачу. Корабли и ветра были ее тайной страстью, о которой мало кто подозревал. Эту страсть Кин пронесла с самого детства, рассматривая старые гравюры Ду Лайонов,
повествующие о грандиозных битвах, и читая утайкой дешевые авантюрные романы, от одних названий которых у ее почтенного деда, без сомнения, случился бы нервный тик.– Сэр Лоррдэйл уже третий год тщетно ищет торговый ветер, который соединил бы западные острова Унии с воздушным пространством Викрамадитья. Если его освоить, это даст миллионы! Миллионы, Кин! На островах Викрамадитья богатейшие залежи чар, даже одна десятая их часть озолотит всех ведьм Каледонии! А мозозавры! Три года назад рыбаки под Худом видели настоящего живого мозозавра [161] !
– Значит, этому ты хочешь посвятить всю жизнь?
– Не только, - во взгляде Кин вновь замерцали опасные огоньки, - Я буду делать все, что заблагорассудится капитанессе. Буду исследовать южные острова до тех пор, пока не нанесу на карту все вплоть до последнего булыжника. Буду торговать с дикарями и привозить домой уйму серебра. Буду отбиваться от кровожадных касаток и охотиться на неуловимого белого кита. Буду искать старинные клады и открывать новые породы рыб. Вот о чем я говорю, Рин! О настоящей жизни! Я не хочу провести лучшие годы, полируя задницей судейскую скамью или дыша бумажной пылью. Я сдержу данное деду обещание, получу университетский диплом, но после этого…
161
Мозозавр (лат. Mosasaurus) – вымершее морское пресмыкающееся.
Кин говорила с горячностью, от которой, казалось, прохладное каледонийское небо теплеет на глазах. Худенькая, в трепещущей на ветру белоснежной сорочке, с горящим взглядом, она выглядела как вдохновенный поэт и, казалось, едва не отрывалась от крыши безо всяких парусов. Наверно, для этого и нужны подруги, подумала Ринриетта, глядя на нее с легкой полуулыбкой. Чтоб иногда играть роль якоря, возвращая зарвавшихся рыбешек в презренное царство здравомыслия.
В конце концов, ей пришлось положить ладонь на подрагивающее плечо Кин, чтоб вынудить ее замолчать.
– Кин, кто твой дед? – мягко спросила Ринриетта.
Прозрачные глаза Кин озадаченно моргнули.
– Какое это имеет значение? Он даст мне корабль, вот и все. Тогда я…
– Твоего деда зовут Горольдт Фэй Тункан Ду Лайон, - медленно и внушительно произнесла Ринриетта, - Легендарный флотоводец по прозвищу Каледонийский Гунч. А еще он первая шишка в Адмиралтействе.
Кин скривилась, точно под нос ей сунули дохлую рыбу.
– Всего лишь контр-адмирал.
– Контр-адмирал, в чьих жилах течет кровь королевского рода. Племянник ныне правящего Джайкоба Первого, верно?
Посветлевшее лицо Кин немного осунулось. Она сразу поняла, к чему ведет Ринриетта.
– И что?
Ринриетте на миг стало ее жаль. Может, Кин и была одной из лучших студенток курса, но в некоторых отношениях она все еще оставалась ребенком, несмотря на то, что за последние годы они многому научили друг друга – и не все эти знания числились в учебных дисциплинах.
– Говорят, Джайкоб Первый стар и немощен. Если он умрет, кто станет новым королем Каледонии?
Этот вопрос Кин встретила спокойно. Должно быть, уже не раз задавала его сама себе.
– Мой дед. Наверно, мой дед. Ну, то есть, у него есть все шансы занять престол и…
– Совершенно верный ответ, мисс Ду Лайон, - Ринриетта нарочно произнесла это с грубым готландским акцентом, как их преподаватель по арбитражному процессу, мистер Гойнч, - Как вы думаете, позволительно ли внучке августейшей особы шляться по всему небесному океану и заниматься такими легкомысленными вещами?
Кин смутилась. Точно паруса ее шхуны вдруг обвисли, потеряв ветер.
– Я… Я не наследная принцесса. У меня семь старших сестер и…