Воспарить к небесам

После этого он вернулся ко мне.

— Ключи? — подсказал он.

— Хочешь сказать… что я… я проведу ночь у тебя дома? — запинаясь, произнесла я.

— У тебя был дерьмовый день, — ответил он. — Ты потеряла того, кого знала. Не уверен, насколько вы были с ней близки. Но это точно тебя подкосило. Так что ты не будешь сидеть здесь одна и не будешь спать одна. Ты пойдешь ко мне. Я сообщил детям, что сегодня не стало миссис Макмерфи. Им это не по душе, как и тебе. Так что мы поужинаем и развеемся, а потом ты уснешь рядом со мной, в основном, чтобы я мог спать рядом с тобой и знать, что ты в порядке. Дети знают, что ты проведешь ночь у нас. Они понимают почему. И хотят, чтобы ты пришла. Так что, Эми, вытаскивай ключи, чтобы мы могли запереть дверь и вернуться в дом, где я смогу поесть.

Я почувствовала, как на глаза снова навернулись слезы.

— Детка, — нетерпеливо сказал он, — поплачешь у меня дома. Мы спрячемся в моей комнате. Но только после того, как мы со всем закончим, мне нужно всего лишь добраться до кухни, чтобы набить себе живот.

Я облизала губы, сжала их и сделала вдох через нос.

Затем я наклонила голову, достала ключи и вышла за дверь.

Микки последовал за мной.

Я заперла дверь.

Микки схватил меня за руку и повел к себе.

Нам не пришлось прятаться в его комнате.

К тому времени, как мы добрались до дома, я уже взяла себя в руки. Так что, Микки без промедления отправился набивать себе живот.

*****

Как Микки с моими детьми, но с большей практикой, после ужина я и Донованы убрались на кухне.

Могла сказать, что за ужином дети были немного ошеломлены новостью о миссис Макмерфи, но так как они встречались с ней всего пару раз, то в основном осторожно приглядывались ко мне.

Это было очень мило.

И так продолжалось, пока мы убирались на кухне, но сев перед телевизором, Киллиан громко заявил:

— Ладно. Просто хочу это сказать. Она была сумасшедшей старушенцией и очень забавной. Почему мы не можем думать о смешном? Если бы она была сейчас здесь и в своем уме, разве она не хотела бы, чтобы мы думали о ней и о том, какая она смешная?

— Килл, — рявкнула Эш, которая в тот вечер решила не запираться в своей комнате.

— Я говорю серьезно, — огрызнулся он. — Хочу сказать, я не знал ее, когда она была в своем уме, но если бы у меня когда-нибудь съехала крыша, я бы хотел, чтобы люди думали, что я смешной, а не волновались из-за меня и не грустили. И после того, как я умру, я хочу, чтобы они помнили меня таким. Это гораздо лучше, чем грустить.

— Может, Эми хочется погрустит, — возразила Эшлинг. — Она знала ее лучше, чем ты.

— Я украла ее зонтик, — вмешалась я в разговор.

Все три пары глаз семейства Донован уставились на меня.

— Повтори-ка, детка? — осторожно переспросил Микки.

Я рассказала им историю о том, как она воображала, что в теплый солнечный день прогуливается под холодным дождем, а затем поделилась:

— Итак, перед тем как уйти сегодня, я зашла в ее комнату и украла тот зонтик. — Я посмотрела на Киллиана. — Я понятия не имела, зачем это сделала, пока ты не сказал то, что сказал, детка. Теперь я знаю, что сделала это, потому что, когда она ходила с ним, это заставляло меня улыбаться. Но мне хотелось смеяться. И я хотела помнить ее такой. Я взяла зонтик, потому что не хочу ее забывать и хочу помнить всегда, как она заставляла меня смеяться.

— Видишь? — сказал Киллиан Эшлинг.

Прежде чем Эш успела возразить, я сказала им то, что они знали:

— Она думала, что я нацистка.

А потом я начала хихикать.

Неконтролируемо.

— Она говорила, что у тебя в зубах таблетка с ядом, — улыбаясь мне, поделился Киллиан сквозь смех. — И тебе лучше воспользоваться ей, потому что она сообщила о тебе в Управление стратегических служб.

Я засмеялась еще громче.

— Она говорила, что твой мобильный — это какая-то секретная нацистская шифровальная машина, и ты отправляешь сообщения прямиком Йозефу Геббельсу, — добавила Эшлинг.

Я начала истерически смеяться, при этом вынужденная упасть на бок, потому что рука Микки обвилась вокруг меня, притягивая к себе.

— Одно можно сказать, женщина знала историю, — весело заметил Микки, и я уткнулась лицом ему в грудь, чтобы заглушить хихиканье.

И мне нравилось чувствовать его смех, слышать, как он и дети смеются вместе со мной. Прошло некоторое время, и я очнулась, когда Эш спросила:

— Почти уверена, что миссис Макмерфи любила рисовые хлопья, потому что все любят рисовые хлопья, поэтому мы должны почтить ими ее жизнь. Кто со мной?

— Совершенно верно! — воскликнул Киллиан. — С арахисовым маслом.

— Нет, милая, — вставил Микки, и я повернула лицо так, что щекой прижалась к его плечу, когда он продолжил, давая распоряжение дочери, — шоколадные.

— Шоколадные хлопья и арахисовое масло, — предложил Киллиан.

Микки послал легкую улыбку своему мальчику.

— Хороший компромисс, сынок.

— Килл, ты дежурный по зефиру, — приказала Эшлинг, поднимаясь с дивана.

Киллиан не стал подниматься с дивана. Он перепрыгнул через спинку.

Микки обнял меня за плечи, и я подняла голову, чтобы посмотреть на него. Я также заметила, как он поймал свою девочку за руку, когда она проходила мимо, и сжал ее. И от меня не ускользнуло, что она посмотрела на отца и мило ему улыбнулась.

Когда она ушла, и дети оказались на кухне, готовя рисовые хлопья, он обратил свое внимание на меня.

— Лучше? — спросил он.

Я любила его.

Любила полностью и бесповоротно.

Ну, как можно не любить мужчину, который помог завершить день, когда мир потерял душу, затронувшую твое сердце, привел к себе, чтобы посмеяться с его семьей и съесть арахисовое масло с шоколадными и рисовыми хлопьями?

— Уже лучше, — прошептала я.

Он наклонился и коснулся губами моих губ.

Затем снова уставился в телевизор.

Я прильнула к нему, прижавшись щекой к его плечу, и сделала то же самое.

*****

Было уже поздно, я устала и надеялась, что семье Донован пора было идти спать, но возвращаясь из ванной, в коридоре я столкнулась с Эш.

— Эй, цветочек, ты идешь спать? — спросила я.

— Да.

Я остановилась, подумала дважды, но решилась, потянулась к ней и коснулась ее руки кончиками пальцев, прежде чем тихо сказать:

— Спасибо, что сегодня вечером помогла мне почувствовать себя лучше.

Она наклонила голову, пожала плечами и ответила:

— Без проблем, Эми.

Мне это не понравилось, но я не стала настаивать. Этот вечер был хорошим. Она была прежней Эш (той, что я знала). Веселилась вместе со своей семьей. Была тихой — да, но не мрачной. Сейчас было не время настаивать.

— Ладно, детка, отправляйся спать. Спасибо за вкусный ужин, — сказала я, слегка улыбнувшись и проходя мимо нее.

— Эми? — позвала она.