Воспитание бабочек

Серена всегда умела убеждать. Не хватало ей только одного — умения притворяться. Не потому, что не хотела. У нее просто не получалось. Ложь читалась на ее лице. Даже когда ей приходилось лгать дочери. Максимум, что ей удавалось, — это смягчить в глазах Авроры нечто плохое, чтобы оно казалось не таким неприятным. Но когда дело доходило до важных истин, о которых детям не следует узнавать слишком рано, Серена совсем не справлялась. Например, она не могла правдоподобно изображать существование Санта-Клауса, Зубной феи или Пасхального кролика. Поэтому она заблаговременно сочинила идеальную историю для другого воображаемого персонажа.

Отца своей дочери.

Поскольку легенда должна была выдержать испытание временем, Серена не могла выдумать ее от начала до конца, иначе рано или поздно она наверняка бы себя выдала. Но ей было слишком стыдно признаваться Авроре, что она не знает, от кого забеременела. В конце концов она пришла к компромиссу и слепила отцовскую фигуру из самых выразительных черт трех своих случайных балийских любовников.

Серфера, программиста и торговца ювелирными изделиями.

Так появился почти мифологический персонаж. Математический гений, который страстно любил волны и путешествовал по свету в поисках драгоценных камней. Они провели вместе одну пламенную ночь, даже не узнав имен друг друга. А затем расстались навсегда, не зная, что эта единственная встреча девять месяцев спустя приведет к рождению маленькой девочки.

Преимущество заключалось в том, что эта версия была не так уж далека от правды. В воображении Серена даже окрестила его «таинственным папой», поскольку чувствовала потребность оправдать его отсутствие, не придавая ему негативной окраски.

Однако за шесть лет ей ни разу не пришлось рассказать свою байку. Не было необходимости. А может, просто не представился случай. И Аврора никогда не спрашивала, почему у всех ее знакомых детей есть папа, а у нее нет.

Серена никогда не задумывалась о том, чтобы найти для нее замену родному отцу. Сама она никогда не нуждалась в постоянном присутствии мужчины рядом и полагала, что и дочь тоже в нем не нуждается.

Однако она часто замечала, что в раннем детстве Аврора искала вокруг себя мужчин, которые обратили бы на нее внимание. В парке она иногда протягивала руки незнакомцам. На днях рождения подружек хватала за руку какого-нибудь взрослого мужчину и весь праздник таскала его за собой. Некоторые сцены вызывали умиление у тех, кто их видел. Особенно у людей, которые понятия не имели, каковы причины такого поведения, а Серена никогда не объясняла, в чем дело.

Затем кое-что случилось.

Однажды воспитательница в детском саду, куда ходила Аврора, попросила группу изобразить одного или обоих родителей в образах супергероев. За неимением других вариантов дочь, разумеется, нарисовала маму. Увидев эту героиню в золотых перчатках и ярко-розовой накидке, Серена спросила у дочки, какие у нее суперспособности. Аврора ответила, что на самом деле это секрет и что обладательница будет раскрывать их лишь изредка и только при необходимости.

Этот ответ показался Серене очень мудрым. И с тех пор она считала, что ее дочери не нужен отец, ведь у нее уже есть мама с необыкновенными способностями — в случае чего они проявятся и спасут их обеих.

Она и вообразить не могла, что с исчезновением Авроры откроет свою истинную суперспособность.

Нечто вроде суперзрения.

Очередное подтверждение этому Серена получила, сидя в кабинете Гассера в полицейском участке Виона. Из-за своего сверхъестественного таланта, глядя на фотографию на столе, на которой командир позировал с молодой женой и двумя дочерями-близняшками, она испытывала только грусть и сострадание. Не к себе, а к ним. В отличие от запечатленных на ней улыбающихся людей, Серена видела подстерегающую их боль. Все, что делало их счастливыми на фотографии, было очень легко потерять. Они этого не знали. А она знала.

— И что только взбрело вам в голову? Из-за вьюги ночью объявили штормовое предупреждение, местные сидели по домам, а туристов мы попросили оставаться в гостиницах. — Гассер старался, чтобы его голос звучал скорее обеспокоенно, чем раздраженно. — А вы вздумали отправиться в лес. Вы хоть понимаете, какому риску себя подвергли?

«Уж точно не замерзнуть насмерть, — подумала Серена. — Скорее я рисковала оказаться в плену у психопата», — мысленно признала она, вспомнив, как мужчина и его черный пес смотрели ей вслед с порога хижины, когда она рванула прочь на внедорожнике.

Ее обманул дымоход без дыма, иначе она ни за что бы не вошла в дом. Но Гассеру она об этом не сказала.

— Что вы рассчитывали там найти? — проворчал командир.

Серена ударила кулаком по столу.

— Этот человек всегда был здесь, пока вы все думали, что он бог знает где, — заявила она.

Безусловно, преступник не разжигал камин, потому что скрывался и не хотел, чтобы кто-то знал, что он дома.

Начальник местной полиции выразительно вздохнул и пригладил усы, молча глядя на нее.

По его реакции Серена сама догадалась об истине.

— Вы знали… — ошеломленно произнесла она.

Гассер снова вздохнул:

— Конечно.

— А вы проверили, есть ли у него алиби на ночь, когда погибла моя дочь?

— Пропала, — поправил ее командир, как будто это слово что-то меняло.

Серена злилась, но не давала сбить себя с темы:

— Ну и?..

— Адоне Стерли ни при чем, — ответил Гассер, назвав пиромана по имени. — Год назад он отбывал остаток срока в тюрьме.

Серена не знала, что сказать. Она чувствовала себя дурой.

— Синьора, как бы вам ни было тяжело, лучше вам забыть об этой истории, — посоветовал полицейский. — Нельзя так себя мучить.

Серена все еще ощущала зловоние, наполнявшее хижину, где она была пленницей. Вонь смерти. Но сейчас она словно очнулась от чар. Она поняла, что ее вот уже второй раз унижают в этом кабинете, потому что Гассер смотрел на нее с той же жалостью, как в тот раз, когда она не смогла показать ему видео пожара, где было ясно видно открытое мансардное окно в пансионе. Серена не собиралась мириться с таким обхождением и ненавидела этого человека до самых кончиков его проклятых усов. Она хотела было упрекнуть его в том, что полиция не поверила Луизе, когда та сообщила, что в ночь пожара ощутила в шале присутствие постороннего. Интересно, сохранил ли бы командир свое снисходительное выражение лица, узнав, что Серене известна информация, которая ни разу не упоминалась в официальных отчетах о трагедии. Но ей не хотелось доставлять неприятности девушке. Поэтому, не придумав, как отбрить командира, она встала с кресла.

— Мне пора, — неуверенно выдавила она.

Но Гассер остановил ее последним вопросом:

— Синьора, зачем вы приехали в Вион? Обычно, если у людей с вашими связями и финансовыми возможностями появляются какие-то жалобы или сомнения, они обращаются к крупным адвокатам или частным детективам… Почему вы приехали лично?

Серена замерла на полпути между креслом и дверью кабинета. Она не решалась ни взглянуть на полицейского, ни даже просто обернуться к нему. Она боялась, что он прочтет ответ в ее лице. А именно — что она не могла сообщить о своих подозрениях ни адвокату, ни частному детективу. Не могла рассказать о них даже Гассеру. Никто бы ей не поверил.

Потому что она по-прежнему считала, что одна деталь — открытое окно — ведет к почти невероятной правде.

Догадка Серены была слишком абсурдной — никому невозможно в ней признаться, невозможно даже произнести ее вслух. Свою гипотезу она хранила в тайниках сознания. Но командир все понял и хотел лишь услышать от нее подтверждение. Так что Серена предпочла молча уйти.

Она могла бы что-нибудь соврать. Но прекрасно знала, что врать не умеет.

11