Воспитание бабочек

Серена старалась отогнать мрачные мысли. Вот почему она упорно смотрела в окно. Возможно, ей следовало бы позавидовать женщине, занятой домашними хлопотами на кухне в квартире по ту сторону двора. Но, как бы она ни пыталась, она не могла силой вызвать у себя желание оказаться на ее месте.

«К черту домохозяек и матерей семейств. К черту женушек. К черту тех, кто довольствуется только одним мужчиной. К черту тех, кто дает только затем, чтобы почувствовать себя желанными. К черту тех, кто довольствуется малым».

Серена ругалась про себя в тишине, ставшей настолько тягостной, что выдерживать ожидание стало невозможно, и тут дверь открылась: врач не потрудилась постучать.

Закрыв за собой дверь, она подошла к кушетке, прижимая к груди папку. Вытащив оттуда первый лист, она протянула его Серене.

— Вот результаты обследования, — объявила она.

Серена с напускной невозмутимостью взяла листок бумаги, но ее рука слегка дрожала. Затем она прочла, что там написано. И впала в ступор. Все ее домыслы и предположения оказались ошибочными.

— Вы точно уверены? — спросила она с совсем иным ужасом в голосе.

Врач взглянула на Серену так, словно та только что чертыхнулась в церкви.

— Да, — удивленно, но втайне забавляясь подтвердила она.

Серена инстинктивно положила руки на живот, но ей не хватило смелости опустить взгляд на свой рельефный пресс, в данный момент скрытый под нелепой сорочкой в цветочек.

Врач сочла своим долгом добавить маленькую уточняющую подробность:

— Иногда явные признаки отсутствуют вплоть до четвертого месяца.

2

На обратном пути в свой офис в верхнем городе, пока нижний город проносился за окном такси, Серена вспоминала сюрреалистический диалог с врачом, который последовал за новостью о ее беременности.

— Итак, что мы можем сделать? — тут же спросила она, намекая этим множественным числом, что не примет ответ, не предполагающий решения. В тоне вопроса слышалась завуалированная угроза, как будто Серена считала врача в полной мере виновной в происходящем только потому, что та ей о нем сообщила.

Женщина снисходительно улыбнулась, вероятно заметив, что глаза Серены расширились от ужаса:

— В отсутствие реальной опасности для физического или психического здоровья матери закон запрещает проводить искусственное прерывание беременности при сроке более девяноста дней, что соответствует двенадцати неделям и шести дням.

— Ну вы же только что сказали, что я еще не на четвертом месяце, — с надеждой возразила Серена.

Улыбка врача сменилась сочувственной гримасой:

— Вы превысили установленный законом срок на пару недель.

«Аккурат период моего желудочного расстройства», — подсчитала Серена, приспустив окно такси. Маленькое существо, плавающее у нее внутри, словно предвидя ее реакцию на эту новость, затаилось на время, необходимое, чтобы преодолеть назначенный законом порог. Оказавшись вне опасности, оно решило заявить о своем присутствии самым жестоким образом. «Оно хорошо меня знает и даже владеет азами права», — сказала себе Серена, думая, что списывать это совпадение на случайность значило бы слишком сильно преуменьшить собственную проницательность. Доказательством служило то, что, как только она узнала о беременности, тошнота мгновенно прекратилась.

Плоду больше не требовалось привлекать к себе внимание.

У Серены вырвалась веселая усмешка. Но она почти сразу же ее подавила. Она не собиралась свыкаться с мыслью о том, что в животе у нее живет другой человек.

Как ни странно, до сих пор она не задавалась вопросом, как он туда попал.

Прежде всего: когда это произошло? Надо было спросить у врача, но Серене внезапно нестерпимо захотелось скорее снять сорочку в цветочек и спешно покинуть процедурный кабинет.

— Сходите к своему гинекологу, чтобы встать на учет, — порекомендовала напоследок врач, когда Серена шагнула за порог стерильной комнатушки в поисках раздевалки с одеждой.

Ее гинеколог была последним человеком, к которому она стала бы обращаться, учитывая, что спираль, которая должна была уберечь ее от подобных проблем, не сработала. Мало того, из-за прогестерона в противозачаточном средстве у нее прекратились менструации, лишив ее драгоценного тревожного звоночка.

«Я забеременела между январем и февралем», — сказала себе Серена, самостоятельно разгадав загадку времени. После чего стало возможным ответить на второй вопрос, пришедший ей в голову. Сообразить, где это произошло, оказалось просто: на Бали, во время недельного отпуска с четырьмя подругами на курорте «Булгари резорт». Они ни в чем себе не отказывали в эти семь дней, почти целиком проведенных то на пляже, то на вечеринках, то на пляжных вечеринках.

«Где» и «когда» определены — оставалось установить, «кто». Задача посложнее. Что-то в ней сопротивлялось мысли называть этого человека «отец», поскольку тогда ей пришлось бы считать себя «матерью».

Соучастником мог быть серфер с пляжа Пандава. Длинные волосы, голубые глаза. Вся его одежда состояла из саронга, повязанного вокруг талии, и кораллового ожерелья. Широкие плечи и потрясающий пресс. Татуировка: дракон на правой икре.

Серена заметила его у большого костра, когда садилось солнце.

Он тоже смотрел на нее. Какое-то время они пожирали друг друга глазами, а потом, пока оркестр гамелан [5] заставлял присутствующих танцевать вокруг костра под звуки мистической мелодии, отделились от маленького племени и молча, рука об руку, побрели вдоль берега. Когда они поняли, что отошли достаточно далеко от ритма барабанов и ксилофонов, он уложил ее на песок и под покровом звездной ночи снял с нее белое льняное платье, развязал свой саронг и забрался на нее сверху. Серена еще помнила тепло его загорелого тела, соленый вкус его кожи и воздух, наполненный запахами леса. Она предоставила инициативу ему, и он сделал с ней все, что хотел. Достигнув желаемого, она встала и без единого слова вернулась на вечеринку в одиночестве.

5

Гамелан — традиционный индонезийский оркестр, основу которого составляют ударные инструменты.

Ей не понадобилось даже его имя.

Или это был блондин-норвежец в нелепой рубашке с большими золотыми орхидеями. С ним все было иначе, потому что до близости они даже поболтали. Они познакомились в баре в заливе Беноа. Серена помнила, что назвалась вымышленным именем, и, вероятно, он сделал то же самое, так как в начале вечера представился Кевином, а потом стал Карлом. Для искренности не было причин, поскольку оба знали, что после того вечера больше не увидятся.

Этот секс должен был стать приятным сувениром на память, о котором можно было бы фантазировать и тем самым утешать себя, когда настанет зима жизни.