Воспитание бабочек

Так или иначе, ее невзрачные дни подходили к концу. Невысказанное обещание заключалось в том, что потом вернется прежняя Серена. А вместе с ней — туфли на высоких каблуках, одежда подходящего размера, алкоголь, суши, устрицы и прошутто крудо.

Но той же ночью тщательно и неустанно выполнявшийся план претерпел резкие изменения. Около трех часов ночи Серену разбудило внезапное и необъяснимое недомогание. Она поймала себя на том, что ошарашенно бродит по дому, опираясь на стены, чтобы не потерять равновесие.

Несмотря на туман в голове, она сознавала серьезность того, что вот-вот должно было произойти.

Она схватила телефон, чтобы вызвать «скорую», но не была уверена, что сможет говорить. На излете сознания она вспомнила о шнурах экстренного вызова — они имелись во всех санузлах квартиры. Если дернуть за шнур, в швейцарской роскошного небоскреба, где она жила, зазвучит сигнал тревоги и кто-нибудь придет ей на помощь. По крайней мере, так уверяла брошюра, предоставленная престижным агентством недвижимости, которое продало ей жилье.

Ближайший шнур находился в маленьком санузле, который уборщица использовала в качестве кладовой.

Войдя, Серена включила свет на зеркале. Она нашла взглядом шнур, висевший в душе, которым никогда не пользовались, и поплелась к нему. Неловко передвигаясь в тесноте, она споткнулась о шланг пылесоса и сшибла с полок несколько бутылок моющего средства, которые упали ей под ноги. Серена прокляла домработницу Адмету, но не сдалась. Она потянулась к красному шарику на конце шнура. Ей показалось, что она коснулась его, но наверняка бы не сказала, потому что маленький мир вокруг внезапно перевернулся у нее перед глазами. Или, что вероятнее, это она потеряла сознание и упала на кафельный пол.

«Дернула ли я за него?» — спросила она себя, охваченная ужасными сомнениями.

Ее щека и скула прижимались к холодной кафельной плитке, силы стремительно покидали ее, и, прежде чем окончательно отключиться, Серена обнаружила, что смотрит на синюю бутылку жидкого средства для стирки, которая, как и она, упала на пол.

«Аромат Авроры», — прочла она на этикетке.

Что это за запах? И что бессмысленнее — название, данное каким-то маркетологом аромату явно химического происхождения, или то, что в подобный момент она задается таким вопросом?

Затем кто-то словно выключил свет.

Наступившая тьма была такой кромешной, что, когда Серена снова открыла глаза, ей показалось, что прошло всего несколько мгновений.

Кома, в которую она погрузилась, рассеялась. Серена ожидала увидеть перед собой синюю бутылку средства для стирки с ароматом Авроры, но лежала в палате реанимации.

Первым делом она отметила, что ей все-таки удалось дернуть за шнур. Иначе то, что она очутилась здесь, было бы необъяснимо.

Вскоре пришла медсестра, а затем и врач. Оба успокаивали ее, уверяли, что ей очень повезло, что она станет такой же здоровой, как и раньше, и что скоро ее выпишут.

От них она также узнала, что прошло три недели.

За это время случилось много чего. Хирурги спасли ей жизнь, устранив маточное кровотечение. И вместо частной клиники она попала в крупную больницу, где никто не знал, что она хочет отдать будущего ребенка на усыновление.

Ей показали маленького уродца, который, по их словам, был девочкой; врачи не знали, как называть ребенка, и Серену спросили, какое имя она выбрала. Не в силах ни возражать, ни объяснять, она решила сказать первое, что пришло в голову.

Имя «Аромат Авроры» звучало бы немного диковато.

— Аврора, — только и произнесла она.

4

Из-за невероятных обстоятельств, при которых Аврора появилась на свет, знакомым и коллегам Серены одновременно стало известно и о том, что ее жизнь в опасности, и о ее беременности. Она отдавала себе отчет, что будет непросто рассказать им, почему она скрывала беременность, и тем более — что она хотела отдать дочь. Простейший способ отвлечь всех от многомесячной лжи и избежать лишних вопросов — принять тот факт, что она мать.

Существование Авроры исключало любые сплетни, любые домыслы. И любую критику.

Правды никто бы не понял. Серену просто заклеймили бы как женщину, которая неспособна умерять свои сексуальные аппетиты и кончила тем, что залетела от первого встречного на Бали.

И если уж говорить об отце, Аврора не походила ни на одного из трех претендентов на эту роль. У нее не было ни голубых глаз серфера, ни скандинавской внешности норвежского программиста, ни восточных черт джентльмена.

Увидев ее впервые, Серена поняла, что дочь — ее копия, будто она зачала ее единолично.

«Я дождевой червь», — сказала себе Серена: ей пришел на ум партеногенез, которым размножаются некоторые черви.

Единственное, что отличало их друг от друга, — светлые волосы. У дочери они были не просто волнистыми, а кудрявыми. Копна золотых кудрей, которые, когда Аврора вырастет, станет ее самой уникальной чертой, особой приметой, позволяющей узнать ее среди миллиона других девочек.

Все вокруг Серены задавались вопросом, какая из нее выйдет мать. Тем же вопросом задавалась и она. В последующие годы она очень старалась, чтобы дочь получала лучшее образование и ни в чем не знала нужды. Няни с блестящими рекомендациями, превосходные детские сады, уроки фехтования, верховой езды и плавания.

Серена старалась, чтобы Аврора всегда была опрятна и вела себя безупречно. Заботилась о том, чтобы девочка была добра ко всем и все были добры к ней. К своей родительской роли Серена относилась очень серьезно.

Но эта картина была не совсем правдивой.

Думать, будто, родив, ты вдруг обнаруживаешь, как чудесно быть матерью, — довольно распространенная ошибка, особенно среди мужчин. Материнство не приносит никакого озарения. Серена поняла это сразу.

И поэтому с самого рождения Авроры она создала вокруг нее нечто вроде защитной сети, состоявшей из людей, которые могли удовлетворить все потребности ребенка и которым она могла делегировать большинство задач. Няня Мэри. Уборщица Адмета. Кухарка Порция. Водитель Уолтер. Периодически к ним присоединялись также швейцар Армандо и Фабрицио, личный помощник Серены.

Потому что она была продуктивной мамой, пусть и совершенно неспособной на порывы нежности.

Аврора никогда не жаловалась. Она рано научилась обходиться без поцелуев, объятий и ласки. Возможно, отчасти поэтому на свой шестой день рождения она попросила в подарок кота.

Пожалуй, роль Гаспара, который для простоты сразу стал Гасом, заключалась в том, чтобы восполнять отсутствие физического контакта между матерью и дочерью. Они выбрали его вместе в приюте для брошенных животных, и после хорошего мытья и необходимых прививок он стал третьим членом семьи и получил в полное распоряжение квартиру на девятнадцатом этаже небоскреба.