Воспитание бабочек

Это произошло в самом начале, в спортзале, в самый обычный вечер.

По совету врача Серена сильно сократила физическую активность, чтобы не повредить здоровью плода. Для нее это была большая жертва: ее организм подсел на эндорфины и серотонин, выделявшиеся благодаря интенсивным тренировкам. Они требовались Серене на уровне мозга, чтобы всегда чувствовать себя продуктивной и энергичной на работе. В ее окружении многие прибегали к наркотикам, особенно к кокаину. Но такие, как она, Серена, достигали аналогичного эффекта за счет стараний и труда. Завязать с такой зависимостью было нелегко, но ей прекрасно удавалось.

Кроме одного злополучного дня.

Около одиннадцати часов вечера спортзал опустел, и Серена осталась одна. Она занимала крайнюю в ряду беговую дорожку перед большим окном с видом на ночной город. В соответствии с рекомендацией врача, она бежала в неизменном темпе, не требующем излишнего напряжения. На заднем плане — классическая музыка. Поверх шорт на Серене была черная толстовка. Волосы она завязала в хвост, а на шею повесила белое полотенце, которым время от времени вытирала капельки пота с лица.

Согласно дисплею, на таймере, который Серена установила перед началом бега, оставалась еще пара минут, но она уже пробежала восемь километров. Ей показалось, этого достаточно. Протянув руку, чтобы остановить движущую дорожку, она нечаянно нажала кнопку, увеличивающую скорость. И поддалась неожиданному порыву. Вместо того чтобы исправить ошибку, она уступила тренажеру и побежала быстрее, все так же удерживая руку на сенсорном экране.

Вскоре она снова нажала кнопку увеличения скорости. Один раз, затем второй, третий. Она бежала, пока не почувствовала, что икры пульсируют совсем как раньше, когда преодолевать этот предел было для нее в порядке вещей. Мышцы задрожали, с лица и спины градом потек пот. Ей захотелось избавиться от проклятой толстовки. Серена стиснула зубы от злости, отчаянно отдаваясь безумному и одинокому стремлению бросить вызов собственным ограничениям. Она не понимала, что на нее нашло. А может, понимала слишком хорошо. В глубине души ей хотелось, чтобы ребенок устал жить у нее внутри и освободил ее.

Давай покончим с этим. Здесь и сейчас.

Бессмысленную попытку вытравить его прервала острая резь внизу живота, от которой Серена согнулась пополам, мгновенно нажав кнопку экстренной остановки. Дорожка под ней остановилась, от боли перехватило дыхание и подогнулись колени. Она едва успела удержаться за поручень, а другой рукой обхватила живот. Спазм не проходил и был так силен, что Серена не могла снова открыть глаза. Она заподозрила, что умирает. Затем боль исчезла так же, как и появилась, не оставив и следа. И ей снова стало хорошо, как будто ничего и не было. Однако угроза прозвучала в голове слишком явно.

Ты от меня так просто не избавишься. И если придется, мы погибнем вместе. С тех пор у Серены больше не возникало искушения повторить эксперимент.

Она где-то вычитала, что между четырнадцатой и двадцатой неделями, когда беременные женщины начинают чувствовать шевеления плода, с ними происходит что-то волшебное. Именно по этой причине Серена сочла, что для нее этот период может оказаться самым трудным. Хотя она была тверда в своих убеждениях и уверена, что у нее нет материнского инстинкта, она не могла знать, как отреагирует на то, с чем никогда раньше не сталкивалась и что вызывает потрясение у других беременных.

До этого Серена не до конца осознавала, что, куда бы она ни шла и что бы ни делала, с ней всегда другой человек.

Однажды днем он заявил о себе на трапе самолета, вылетавшего в Нью-Йорк. Это было почти неощутимо. Это легко можно было принять за обыкновенные желудочные колики. Но их продолжительность убедила Серену, что дело совсем в другом. Секундой меньше, и у нее остались бы сомнения. А так все было однозначно.

Движение исходило не от нее. Его вызвал кто-то другой у нее внутри.

С тех пор этот опыт повторялся все чаще и чаще, не вызывая у Серены эмоционального отклика, который побудил бы ее сменить планы. Она не потеряла самообладания, даже когда последовали толчки, больше напоминавшие меткие удары по различным внутренним органам. Неудобство было терпимым. Кроме как по ночам, когда землетрясения внутри мешали ей спать.

Но и эта проблема успешно решилась.

Толкая по проходам супермаркета тележку, полную полезных продуктов, Серена вдруг остановилась перед банкой «Нутеллы». Каждый вечер перед сном она съедала три чайные ложки этой коричневой дряни и обнаружила, что ее неугомонного гостя это замечательно унимает.

В остальном все шло хорошо, и Серена быстро двигалась к родам, которые должны были покончить со всеми ее неприятностями.

Она все больше убеждалась в том, что мальчика или девочку лучше оставить на воспитание кому-то другому, и никогда не упускала возможности указать себе на положительные стороны этого решения. Например, все будущие осложнения, связанные с воспитанием сына или дочери. Она избавит себя от подростковых выкрутасов и необходимости выбирать направление в учебе. От первой любви, пробуждения сексуальности, первых разочарований. В ближайшей перспективе ей не придется даже беспокоиться о «приданом» для новорожденного, покупке колыбельки или коляски и подготовке детской. Никаких кормлений грудью или бутылочек посреди ночи. Никаких педиатров, газовых колик и первых зубок. Никаких срыгиваний и детского питания. Никаких подгузников.

Первые ползунки новорожденному предоставит частная клиника — они входили в стоимость услуг, которые она оплатила.

И ей не придется выбирать имя. Эта задача, как и все прочие, ляжет на плечи приемной семьи.

Серена никогда не узнает, кто эти приемные родители. Никогда их не увидит. А может, и увидит — в будущем, случайно. Но не поймет, что это они. Как не узнает и своего будущего ребенка, если когда-нибудь встретит его или ее. В этом она была уверена.

Зов крови — хорошая отговорка для романтиков, не имеющая под собой никаких оснований в реальной жизни. Серена слышала, что более сорока процентов людей не знают, что они не дети своих отцов. А поскольку сама она не чувствовала никакой связи с семьей, которую покинула много лет назад, возможно, и плод, который она вынашивает, унаследует этот счастливый ген. Тот самый, что так облегчал ей достижение цели, которую она перед собой поставила.

Отделаться от ребенка раз и навсегда.

Мысль об этом должна была хоть как-то ее ранить. К примеру, в двенадцать лет ей подарили ангорского кролика. В то время она жила с мамой и отчимом. Всего через три дня родителям пришлось избавиться от животного из-за неожиданной аллергии у сводного брата. В тот раз Серена испытала прежде неведомую, почти невыносимую боль. Память об этом не потускнела до сих пор, и она боялась, что после родов испытает такие же страдания. Сравнение было не самым удачным, но страх — более чем обоснованным. Тем не менее по мере приближения судьбоносного момента беспокойство утихало, потому что Серена была уверена: она крайне мало может предложить малышу как с точки зрения материнского инстинкта, так и простого сочувствия.

Убежденная, что она права, что она не передумает и что она приняла наилучшее решение, Серена, как и планировала, вернулась из последней зарубежной командировки за две недели до того, как лечь в клинику.

Поздно вечером, приехав домой из аэропорта, она заварила простой травяной чай и выпила его стоя, в темноте и спокойствии своей кухни. Затем приняла горячий душ, собираясь поскорее лечь спать. С тех пор как ее живот стал огромным, она бросила смотреться в зеркало, ограничиваясь беглым оценивающим взглядом, чтобы по беспощадному отражению понять, выглядит ли она хоть немного презентабельно.