Воспоминания и письма

Настал день обращения и крещения, ибо всех, принимающих православие, включая христиан, непременно вновь крестят. Императорская фамилия и все придворные, одетые в великолепные одежды, направились в церковь, уже занятую епископами и прочим духовенством. Началось пение, и приступили к обряду. Тяжело было видеть молодую принцессу, окутанную платьем из золотой парчи, в массе бриллиантов, идущую как жертва, убранная цветами, поклониться иконам, которые не имели в ее глазах никакой святости, подчиниться требованиям обрядов, которые не разделялись ни ее убеждениями, ни чувствами. И это было в ней очень хорошо заметно. Она исполняла свою роль из почтительности, из угождения, не имея другого выхода, не придавая этому никакого значения.

Несколько дней спустя совершилось бракосочетание, и принцесса была отдана молодому князю, едва вышедшему из детства; впрочем, неистовый характер и какие-то странные, жестокие наклонности его уже дали пищу не одному разговору.

Парадные обеды, балы, пиршества, фейерверки продолжались несколько недель. Но, как и всегда, все эти развлечения, такие шумные, такие прекрасные, не возбуждали веселья. Обряд бракосочетания имеет в себе всегда что-то умиляющее и меланхолическое, это торжественная минута, предрешающая всю будущность лиц, связывающих свою жизнь; присутствуя при этом, нельзя не думать, что счастье двух существ ставится в ту минуту на карту. Что касается этого брака и сопровождавших его празднеств, то среди всех этих увеселений на них как будто был наброшен покров какой-то зловещей грусти. Мрачные предчувствия скоро подтвердились признаниями самого великого князя. То, что он рассказывал близким о своем медовом месяце, носило отпечаток ни с чем не сравнимого неуважения к своей супруге и самых странных причуд. Стали замечать, что великие княгини сдружились [7] . Обе немки, обе вдали от семьи, обе в одинаковом положении. Вполне естественно, что это побуждало их к взаимному доверию, которое могло служить им утешением в превратностях судьбы и удвоить счастье в случае жизненного успеха. Великая княгиня Елизавета, которой предназначено было более высокое положение, несравненно более счастливая ввиду достоинств своего мужа, была, казалось, поддержкой и покровительницей своей невестки, которой она должна была заменить уезжавших вскоре мать и сестер. Неравенство в их положениях еще более укрепляло эту связь.

7

То есть жена Константина и жена Александра, Елизавета Алексеевна (Луиза-Мария-Августа Баденская).

Празднества окончились, Кобурги уехали, и жизнь двора вошла в обычную колею. Устраивали прогулки на санях. Екатерина любила иногда кататься по утрам, и дежурные в эти дни камер-юнкеры получали приказ сопровождать ее в своих санях. Однажды при подобных обстоятельствах мне пришлось увидеть Екатерину в утреннем дезабилье и Зубова, без стеснения уходящего из комнат императрицы, в шубе и сафьяновых сапогах. Это совершенно никого не смутило, действующих лиц – ничуть не больше, чем свидетелей.

В Зимнем дворце (он назывался так потому, что двор помещался там зимой) по вечерам собирались в так называемой Бриллиантовой зале (там в шкафах, под стеклом, хранились имперские бриллианты). Зала эта с одной стороны сообщалась со спальней императрицы, кабинетами и туалетной комнатой, с другой – с залами, предназначенными для дежурных. Тронная зала, которая также причислялась к частным апартаментам императрицы, отделяла комнаты дежурных от парадных салонов.

При входе в Тронную залу кавалергарды не стояли, а сидели. Это был отряд, сформированный из офицеров, выделявшихся своими заслугами и ростом. Они нисходили по прямой линии от знаменитой роты тех гренадеров, которые в мгновение ока возвели на трон императрицу Елизавету. Она произвела всех солдат этой роты в офицеры и сделала из них свою личную стражу. До смерти императрицы Екатерины эта стража существовала на том же положении и всегда сохраняла свою роскошную форму. «Пройти за кавалергардами» означало иметь свободный доступ в частные покои. В царствование Екатерины меблировка дворца, конечно, могла быть переменена, но распределение апартаментов оставалось таким же, как во времена Анны и Елизаветы. Это уже Павел затем перевернул все вверх дном.

Мне часто рассказывали (за достоверность не ручаюсь), будто бы императрица Анна видела в Тронной зале свой собственный призрак-двойник, с короной на голове и со скипетром в руках. Потревоженная среди ночи, она велела стрелять по этому призраку, который тотчас же исчез. Это случилось незадолго до ее смерти.

В Бриллиантовой зале двор обыкновенно собирался по вечерам. Там бывали только самое интимное общество и придворные кавалеры, которых к этому обязывала служба. Императрица играла в карты с Зубовым и двумя другими сановниками. Замечали, что Зубов мало обращал внимание на игру и на свою властительницу. Постоянно рассеянный, он то и дело бросал взгляды в сторону стола, за которым играли с мужьями обе молодые великие княгини. Удивлялись, что императрица не замечала этих приемов, которые всех поражали. Играли также за другими столами. Всюду, кроме салонов императрицы, эти вечера казались бы убийственно скучными, даже и здесь все бывали рады, что они не затягиваются. Императрица не дожидалась ужина: рано оставив игру, удалялась в свои апартаменты. Она важно раскланивалась с княгинями и всеми присутствующими; обе половины дверей, ведущих в ее покои, затворялись. Великие князья и великие княгини, в свою очередь, удалялись к себе. Тогда Зубов, также раскланявшись, направлялся в покои императрицы, и двери за ним закрывались, что некоторым казалось довольно-таки странным.

Иногда вблизи Таврического дворца устраивали две ледяные горы. Великие княгини, княжны и все придворные отправлялись туда кататься с гор на санях, как это обычно делается в России. Искреннее веселье царило на этих катаниях, в которых участвовали молодые, красивые девушки, принятые ко двору.

Лучше всего были концерты, которые давались у великой княгини. В Эрмитаже французская комедия и итальянская опера представляли двойное преимущество: пьесы великолепно исполнялись, а публика имела великолепные места. Австрийский посол, граф Кобенцель, обыкновенно разговаривал с императрицей. Никого, кроме великих князей, великих княгинь и придворного персонала, на этих спектаклях не бывало; они устраивались два раза в неделю. Все здесь было без стеснений, непринужденно и очень приятно. Я как сейчас вижу перед собою партер, каким он был тогда. Посередине перед сценой императрица, благодаря своей полноте, занимала двойное место; подле нее граф Кобенцель с косыми глазками и плешивой головой, покрытой толстым слоем пудры, поддакивающий каждому слову своей собеседницы. Тут же, по обеим сторонам, императорская фамилия – за исключением великого князя Константина, всё свежие, красивые лица. Далее следовало остальное общество, размещенное амфитеатром. Здесь ставились лучшие оперы; некоторые из них долгое время потом еще звучали у меня в ушах. Кроме этого, в Эрмитаже было множество великолепных картин; он очень изменил свой вид при Павле и Александре.

Довольная браком своего второго внука, Екатерина, казалось, наслаждалась досугом, предоставляемым ей тогдашними политическими обстоятельствами. Все улыбалось ей; дела несчастной Польши закончились так, как она этого хотела: король Пруссии, по ее приказу, уступил Австрии город Краков. Она видела, что все государства склонялись к ее ногам, потворствуя всем ее желаниям и одобряя их. Англия и Австрия старались добиться ее активной помощи в их борьбе с Францией. Неаполь, Рим и Сардиния, дрожа перед республиканцами, стремились к той же цели. Король Прусский усиленно старался ничем не оскорбить ее. Однако Екатерина, выступая с самыми резкими дипломатическими нотами против революции и Французской республики и возбуждая против них всю Европу, осторожно держалась в стороне от войны; наблюдая разные превратности судьбы своих союзников, она очень остерегалась посылать туда свои войска. И в то время, когда другие истощались в кровопролитной войне, она предосудительным образом, в два приема, овладела Польшей и раздала ее остатки; она властвовала над всем севером; перед ней дрожали турки, и, гордясь этой всемирной данью, сидя спокойно у себя дома, она слала войска в Персию, под начальством Валериана Зубова: инстинкты женщины всегда примешивались к предприятиям мужского характера, вернее, к макиавеллизму ее политики. Это были последние хорошие дни Екатерины. Победы Бонапарта в Италии и поступки молодого шведского короля [8] скоро должны были наполнить горестью последний год ее жизни.

8

Имеется в виду неудачная помолвка внучки Екатерины, Александры Павловны, с королем Швеции Густавом IV Адольфом.

Спектакли, прогулки и балы при дворе еще более сблизили нас, меня и моего брата, с молодыми великими князьями, которые всегда относились к нам с заметной предупредительностью. Я в то время занимался рисованием. Узнав об этом, великий князь Александр заставил меня принести некоторые мои рисунки, которые он, вместе с великой княгиней, очень благосклонно рассматривал.

Глава IV Откровения великого князя Александра

В конце апреля, перед вскрытием Ладожского озера, когда лед, принесенный оттуда Невой, непременно навеет на Петербург резкий холод, в столице наслаждаются несколькими днями хорошей погоды: мороз в эти дни едва чувствуется, и набережные усеяны гуляющими. Туда устремляется все общество – дамы в изящных утренних туалетах и элегантно одетые мужчины.

Великий князь Александр также часто показывался на прогулке, иногда один, иногда с великой княгиней. Это обстоятельство еще более привлекало туда избранное общество. Мы с братом также бывали среди гуляющих, и всякий раз, встречая нас, великий князь останавливался, чтобы поговорить, и выказывал нам особое расположение.

Эти утренние встречи составляли, в некотором роде, продолжение придворных вечеров. Весной двор переехал, как всегда, в Таврический дворец, где императрица хотела жить более уединенно и принимала по вечерам только самое избранное общество: большая часть придворных кавалеров не принимала в этих вечерах участия, если не считать концертов, на которые являлись по особому приглашению.

Отношения наши с великим князем принимали с каждым днем характер все более крепнущего знакомства. Великий князь продолжал еще время от времени гулять по набережной. Однажды при встрече со мной он выразил сожаление, что мы видимся так редко, и приказал мне прийти в Таврический дворец, предлагая погулять по саду, который хотел показать мне. Он назначил мне день и час.

Уже установилась настоящая весна: как бывает обыкновенно в этом климате, природа спешила наверстать потерянное время, и растительность стала быстро распускаться. Все было покрыто зеленью и цветами.

В назначенное время я отправился в Таврический дворец. Мне очень жаль, что я не записал точно день, поскольку он имел решительное влияние на большую часть моей жизни и на судьбы моего отечества. С этого дня и после этого разговора, который я хочу передать подробно, началась, осмелюсь я сказать, наша дружба, породившая ряд событий, счастливых и несчастных, влияние которых тянется еще и сейчас и будет давать знать о себе в продолжение еще многих лет.