Воспоминания о Штейнере
Шрифт:
И мой ответственнейший для биографии вопрос был предложен ему в чисто методологической форме; это был разговор "УЧЕНИКА" и "УЧИТЕЛЯ"; но термины разговора, от которого зависела судьба (меня, других), — термины теоретико — познавательные.
Был темный вечер; мы шли на его лекцию под дождем — в Дорнахе; он остановился, остро взглянул на меня (он знал, О ЧЕМ — конкретном я говорю); и лишь ответил: — "Проведите сквозь тишину и медитацию ваше решение, вытекающее из постановки вопроса; и — поступайте согласно мировоззрению".
Это означало: "Посоветуйтесь с высшим "Я"!"
Никаких влияний, советов, назиданий, спокойный, строгий, немного грустный взгляд; он знал: поступи я так, — людей, которых он был "УЧИТЕЛЬ", больно — больно, неискоренимо больно, ранит мое решение; но сказать мне: "ВОЗДЕРЖИТЕСЬ" — не мог он; ибо знал, тут действует карма.
Я взвесил все, провел сквозь душу: поступка, долженствующего "УБИТЬ" ближних — не последовало; я думал не раз:
"Как он меня не удержал от безумия?"
И я отвечал себе:
"Он не мог удержать: он учитель свободы, философ пути посвящения".
Так учитель дышал духом свободы на нас; так: философ свободы все более делался нам воистину "ВНУТРЕННИМ УЧИТЕЛЕМ".
В личности Рудольфа Штейнера перекрестились мыслитель, педагог, учитель и деятель.
227
Goethe: Naturwissenschaftliche Schriften. Herausgegeben von Rudolf Steiner. IV/1, p.229: "Die Welt erkl"art man nicht durch Deutung ihrer Ph"anomene, sondern nur durch Nachschaffen ihrer Wirkungsweisen in denkender Beobachtung des Geschehens, oder Wiederholung desselben im Experiment."
Там, где начиналась проблема общества, аппарата, устава, там действовал в мыслителе — педагоге иной лозунг: "КТО ДОСТИГАЕТ ВСЕОБЩЕ ЗНАЧИМОЙ ПРАВДЫ, НЕ ПОНИМАЕТ СЕБЯ" [228] (Комментарий к Гете). Член антропософского общества, утверждающий лозунги антропософии в их "ОБЩЕЙ" общественности, и только, т. е. довольный съездами, уставами и своей моралью, как члена А. О., исключал себя от реального общения с учителем — педагогом, не понимая его. И на это непонимание педагог — мыслитель и жаловался, и негодовал: "ВЫ ОТДЕЛИЛИ МЕНЯ ОТ ВСЕГО ЖИВОГО" — воскликнул он в Штутгарте. Отделила: "ОБЩЕЗНАЧИМАЯ" правда, антропософская правота; антропософ, козыряющий от цитаты Штейнера, — всегда и во всем прав; не этот антропософ был подлинным учеником Штейнера. О писаниях всегда правых и все на свете легко и умно разрешающих антропософов он так выражался: "ПОИСТИНЕ Я СОДРОГАЛСЯ КАЖДЫЙ ДЕНЬ, КОГДА, ПРИХОДЯ СЮДА, ВИДЕЛ ПОТОК ЛИТЕРАТУРЫ, ПОКРЫВАЮЩИЙ НАШИ СТОЛЫ* (Т. е. "антропософской" литературы.)
228
Ibid. Einleitung. IV, 2, 349: "Wer eine allgemeine g"ultige Wahrheit verlangt, versteht sich selbst nicht."
Я БЫЛ БЫ РАД, ЕСЛИ БЫ ЕЕ БЫЛО МЕНЬШЕ" [229] . Слыша постоянное склонение слов ТВОРЧЕСКИЙ, ТВОРЧЕСТВО, ТВОРЕЦ у иных из антропософских "ДОКТОРОВ", или считая, сколько раз в минуту будет произнесено слово "АНТРОПОСОФИЯ", я как бы видел жест Штейнера — педагога, произнесшего на одном из курсов, посвященных воспитанию, такие слова: "БЫЛО БЫ ХОРОШО, ЕСЛИ БЫ НАМ НЕ НУЖНО БЫЛО НИКАКИХ ИМЕН"; или: "МНЕ БЫЛО БЫ ПРИЯТНЕЕ ВСЕГО, ЕСЛИ БЫ МЫ МОГЛИ АНТРОПОСОФСКОМУ ДВИЖЕНИЮ ДАВАТЬ ДРУГОЕ НАЗВАНИЕ КАЖДУЮ НЕДЕЛЮ" [230] . В этих словах, которые многие из антропософов страстно желали бы вырезать из материала текстов Штейнера, — вся сила бунта его против "ОБЩЕЗНАЧИМОСТИ", будь то истина, общество, общественное мнение, этот продукт ядов, выделяемых отсталыми духовными существами; иные антропософы думали и думают, что эти слова относимы ко всем обществам, кроме — … антропософского; между тем: эти слова относились к обществу, как таковому; шире того: общезначимости, как таковой. Я потому выдвигаю эти цитаты, что все мое четырехлетнее общение с Рудольфом Штейнером, как общение "УЧЕНИКА" с "УЧИТЕЛЕМ", коренилось на отрицании всего общезначимого, а я жил в атмосфере … общезначимого, где все имена, термины, ранги были остро подчеркнуты: подчеркнуты… до остервенения.
229
Gegenw"artiges Geistesleben und Erziehung. Conf'erence de 17.8.23.: "… aber es ist wahr, ich schauderte ja selbst jeden Tag, wenn ich hereinkam und die Flut von Literatur sah — ich w"are froh, wenn es weniger g"abe —, …"
230
Ibid.: "… dass ich es am liebsten h"atte, wenn wir der anthroposophischen Bewegung jede Woche einen anderen Namen geben k"onnten… Aber es w"are das dennoch f"ur die anthroposophische Bewegung etwas ausserordentlich Gutes, wenn sie gar keinen st"andigen Namen h"atte;"
Смешно сказать: мы, русские, окончившие университет и написавшие кандидатскую работу, в терминах германской табели о рангах, — "ДОКТОРА"; но у нас, в России звание "ДОКТОРА" было почетнее звания профессора, ибо "ДОКТОР" был тем, кто 1) написал кандидатскую работу, 2) окончил университет, 3) сдал магистерский экзамен, 4) был командирован за границу пополнить образование, 5) написал две диссертационные книги (магистерскую, докторскую), 6) их публично защитил.
Мне было смешно видеть, с каким блистающим видом немецкие антропософские "ДОКТОРА" несли свое звание, едва протягивая пальцы своим русским коллегам, давно позабывшим, что они "ДОКТОРА", потому что у нас величаться званием "НЕМЕЦКОГО ДОКТОРА" — и стыдно, и "НЕ ПРИНЯТО". И потому в Дорнахе "Доктора" Петровский, Сизов, Бугаев и иные, смешавшись с "ДЕРАМИ" и "ХЕРРАМИ", ни разу не вспомнили о своем "ДОКТОРСКОМ" величии: напрасно: в узко национальной немецкой "ОБЩЕЗНАЧИМОСТИ", если ты не выпятишь своего "ДОКТОРСТВА", ты не выжмешь порою просто человеческого слова от иного "ДОКТОРА" — антропософа. На это и указывал Штейнер, отмечая суть Вальдорфской системы воспитания: "ДЕЛО ИДЕТ О ТОМ, ЧТОБЫ ИДЕАЛ "ДОКТОРА" ЗАМЕНИТЬ ИДЕАЛОМ ЧЕЛОВЕКА" [231] .
231
Gegenw"artiges Geistesleben und Erziehung. Conf'erence du 6.8.23: "… es handelt sich darum, die Doktorenerziehung zu einer Menschheitserziehung zu machen."
К чести России надо сказать: у нас "ДОКТОР" был ликвидирован давно; и называть себя "ДОКТОРОМ" в Германии, имея на то право, казалось столь же диким, как проткнуть нос кольцом; и этим кольцом красоваться.
И, разумеется, не в рядовом немецком "ДОКТОРЕ" найдете вы "ВНУТРЕННЕГО" ученика Штейнера, а в необщезначимом человеке, могущем оказаться случайно и… "ДОКТОРОМ". Общезначимый "ДОКТОР" — антропософ — не тип этого ученика;
и оттого — то, вероятно, количество печатной литературы, им выпускаемой, приводило в смущение Рудольфа Штейнера.Рядовой член А. О. часто не понимал подлинное ученичество в индивидуализации, в ПОСВОЕМУ воссоздании текста или цитаты Штейнера, поднятого в теме, ритме или — в целом всех цитат, опущенном в индивидуум и пережитом во внутренней тишине, откуда воспринятое растет безо всяких "ШТЕЙНЕРИАНСКИХ" терминов, где и слово "АНТРОПОСОФИЯ" — не только не обязательно, но порою… просто вредно ("ЕСЛИ БЫ МЫ МОГЛИ ДАВАТЬ АНТР. ДВИЖЕНИЮ ДРУГОЕ НАЗВАНИЕ КАЖДУЮ НЕДЕЛЮ"); лишь на кончике языка повторяю основной лейтмотив всех мировоззрительных экскурсов Штейнера: "СУЩЕСТВЕННОЕ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ НЕ В ОДНОЙ ИСТИНЕ, А В СОЗВУЧИИ ИХ" [232] . Так автор картины "12" мировоззрений [233] , преломимых "7 х 3", т. е. тот, кто "К ПРИМЕРУ ЛИШЬ" допускает "12 х 7 х 3", т. е. 252 оттенка их, понимаем так, будто эти "252" оттенка вырублены топором на дереве: "252", а не… "253": — "253-й" оттенок — "АНТРОПОСОФСКАЯ ЕРЕСЬ". Надо сказать: все время члены А. О. (и "доктора", и не доктора) в громадном большинстве понимали Штейнера так именно: иначе он не воскликнул бы в Дорнахе: "Хоть бы двое — трое меня поняли!" Он апеллировал к человеку, имеющему дерзость не испугаться общезначимой веры в него, как авторитета, и поступить так, как он говорит об "ученике пути": "ДУХОВНЫЙ ИСПЫТАТЕЛЬ ПОДХОДИТ К УЧЕНИКУ С ТРЕБОВАНИЕМ: НЕ ВЕРИТЬ ДОЛЖЕН ТЫ ТОМУ, ЧТО Я ГОВОРЮ ТЕБЕ, А МЫСЛИТЬ" ("Теософия", Русск. изд., стр.157). Я не встречал случая, чтобы кто — нибудь из членов А. О. осмелился открыто не поверить Штейнеру, — не в смысле подозрения в неправдивости, а в том ломоносовском упорстве, обратная сторона которого — жажда к правде и доверие к тому, что самое дерзновенное отрицание тезисов, но проведенных через голову критически, именно ведет к их критическому раскрытию и усвоению. Сколько раз я начинал с методологического неприятия слов Штейнера: с "ДОПУСТИМ, ЧТО ЭТО — НЕ ТАК". И наиболее плодотворное понимание труднейших тезисов его системы, идей позднее приходило именно из этого моего нежелания схватиться лишь слепою "ВЕРОЙ"; но всякое мое "ДОПУСТИМ, ЭТО — НЕ ТАК", встречалось, как бунт в общественном стаде: появлялись мало сказать усмирители моего "БУНТА", появлялись… "ГОРОДОВЫЕ"; появлялись — мало сказать "ГОРОДОВЫЕ"; появлялись… "КЛЕВЕТНИКИ".
232
yyjg eriangt man… (cf. note 19) Vorrede zur dritten Auflage, "…das nicht in einer Wahrheit das Wesentliche liegt, sondern in dem Zusammenstimmen aller."
233
Bi'elyi se base sur le cycle Der menschliche und der kosmische Gedanke, (janvier 1914).
Ни один из моих "БУНТОВ" не протекал утаенно от Рудольфа Штейнера; менее всего боялся я его в непринятии того или иного из его утверждений; не боялся я и его подлинно внутренних учеников: Бауэра, Штинде, Трапезникова. Но я боялся "ОБЩЕЗНАЧИМЫХ" на все согласных членов А. О., хотя бы эти члены были в личном общении ближайшие: ^ОБЩЕЗНАЧИМЫЙ ЧЛЕН" в таких случаях съедал просто человека, даже… "БЛИЗКОГО". Штейнера я не боялся потому что знал, до какой степени он сам стоял на почве своих слов: "АТОРИТЕТ УЧИТЕЛЯ И ВЕРА В НЕГО НЕ ДОЛЖНЫ ИГРАТЬ ИНОЙ РОЛИ, ЧЕМ ВО ВСЯКОЙ ДРУГОЙ ОБЛАСТИ ЗНАНИЯ" [235] . И я знал, что мой внутренний учитель знает, что я в моем "БУНТЕ" следую его словам: "ТЕ ЛЮДИ УМЕЮТ ДЕРЖАТЬ ГОЛОВУ ПРЯМО, КОТОРЫЕ НАУЧИЛИСЬ ПОЧИТАТЬ ТАМ, ГДЕ ПОЧИТАНИЕ УМЕСТНО". Оно уместно, когда оно "ВОЗНИКАЕТ ИЗ ГЛУБИНЫ СЕРДЦА" [236] .
235
yyje erlang{man… Vorrede zur f"unften Auflage: "… dass des Lehrers Autorit"at und der Glaube an ihn in der Geistesschulung keine andere Rolle spielen sollte, als dies der Fall ist auf irgendeinem anderen Gebiet des Wissens und Lebens."
236
Ibid. Bedingungen: "…dass diejenigen Menschen auch am besten verstehen, das Haupt frei zu tragen, die verehren gelernt haben da, wo Verehrung am Platze ist. Und am Platze ist sie "uberall da, wo sie aus den Tiefen des Herzens entspringt."
Глубина сердца — нема; и подчас любовь оттуда и вызывает взрыв "КРИТИКИ" и "НЕПРИЯТИЯ" мыслью того, что именно должно быть принято через критику; а какой же разбор возможен, если заповедано сомнение?
Просто позорен факт безоговорочного принятия на веру всего того, что бросал нам Штейнер; такое "ПРИНЯТИЕ" — для виду; и "ПРИНИМАВШИЕ" часто потом разбегались от Штейнера, — не оттого ли, что они не сумели, где нужно "ДЕРЖАТЬ ГОЛОВУ ПРЯМО".
И Христос, по Штейнеру, "СОМНЕВАЛСЯ" и не сразу мог ответить на вопрос Аримана [237] ; а апостол Павел бывал часто кругом неправ [238] . Наделять Штейнера космической непогрешимостью, — возвеличивать его над Христом и апостолом. Вытягивать его текст и носиться с ним, как с "ПИСАННОЙ ТОРБОЙ" — оплевывать целое его текстов, по отношению к которому фетишизированная цитата — отрицание этого целого. Сколько просто плохих "ДОКТОРСКИХ" статей написано "УЧЕНИКАМИ" лишь оттого, что они начинают от цитаты Штейнера: один "доктор" затанцевал от "КАЧЕСТВА, ОПРЕДЕЛЯЮЩЕГО КОЛИЧЕСТВО", договорился до несообразности столь же абстрактной, как и те, которые отправлялись от "КОЛИЧЕСТВА, ОПРЕДЕЛЯЮЩЕГО КАЧЕСТВО", потому что в целом контекста "КАЧЕСТВО И КОЛИЧЕСТВО ДАНЫ… В ВОСПРИЯТИИ", что — все меняет: и автономию количеств, и автономию качеств.
237
Allusion `a la troisi`eme conf'erence (18. И.1913) du cycle Das f"unfte Evangelium.
238
peut se r'ef'erer `a la huiti`eme conf'erence du cycle Von Jesus zu Christus (octobre 1911).
Забывали целое, лейтмотив всего им сказанного: "ИСТИННО ТОЛЬКО ИНДИВИДУАЛЬНО ИСТИННОЕ" [239] . И антропософ, органически, т. е. в ритме, в слухе, взявший систему идей мыслителя — педагога, не мог бы уже потому танцевать от печки цитат, что ему было бы ясно: ученик, выставляющий в ритме воспринятое из внутренней тишины своего индивидуума, начинает по — новому антропософию в себе, где и антропософия, — не антропософия в сказанном уже смысле, а… "БЫЛО БЫ ЛУЧШЕ, ЕСЛИ БЫ НАМ НЕ НУЖНО БЫЛО НИКАКИХ ИМЕН"; ибо отпрыск импульса уже встретится с импульсом вне слова пустого, а "АНТРОПОСОФИЯ" вне взятия ее духом души все равно не "АНТРОПОСОФИЯ".
239
Goethe: Naturwissenschaftliche Schriften. Herausgegeben von Rudolf Steiner. IV/2. Einleitung, p.400: "Das Wahre ist immer das Individuell — Wahre bedeutender Menschen."