Восстание Персеполиса

Кэмерон Тур, научный советник Союза, был впечатляюще высоким, неряшливым человеком с кадыком размером в большой палец и выцветшими татуировками на каждом из его суставов. Он пришел на службу, когда Тьон был президентом союза и продолжал работу во времена Уокера и Санджраини. Он был старым, и много повидавшим, она ожидала, что он проявит снисходительность, но во встречах с ним было мало комфорта. Его смешок теперь был извиняющимся.

– Это хороший вопрос, семантически говоря, - сказал он.
– Разница между тем, что создано природой, и тем, что создано существами, которые эволюционировали в природе, са?

– Нелегко, - согласилась Эмили Сантос-Бака. Она была представителем совета по вопросам политики в Союзной коалиции. Официально у нее не было более высокого ранга, чем у любого другого советника, но она ладила с Драммер лучше, чем кто-либо другой. Это сделало ее своего рода первой среди равных. Она была моложе Драммер ровно на два года. Они даже имели один и тот же день рождения. И это делало Драммер просто чуть-чуть женщиной, даже когда она была болью в заднице.

Драммер снова посмотрела на изображение. Что бы это ни было, было немного больше, чем длина двух вытянутых рук, изогнутое, подобно коготку или стручку, и сиявшее зеленым и серым в солнечном свете за пределами Комплекса Галлиш на Фусанг. Она начала воспроизведение изображения, и молодой человек появился на экране, сломав один коготок или стручок, чтобы это ни было, со слышимым щелчком, для создания пустого места примерно в форме миндаля. Свет мерцал в пространстве, меняя фигуры, которые танцевали на краю смысла. Молодой человек улыбнулся в камеру и сказал то же самое, что и в прошлый раз, когда она смотрела на него. Наблюдение за светом ассоциируется с чувством огромного мира и связи со всеми формами жизни в галактике и, похоже, стимулирует гребаный бла-бла-бла. Она снова остановила его.

– Их миллионы?
– спросила она.

– Пока, - согласился Тур.
– Как только шахта будет глубже, они могут найти больше.

– Дерьмо.

Колонизация началась достаточно просто. Несколько семей, несколько поселений, отчаянная ловкость против местной биосферы, чтобы сделать чистой воду и съедобной пищу. Иногда колонии спотыкались и умирали, прежде чем приходила помощь. Иногда они сдавались и эвакуировались. Но на скалах и незнакомой земле далеких планет укоренилось больше, чем несколько колоний. И когда они нашли свои ниши, когда они стали стабильными, началась первая волна глубоких исследований. Массивные подводные транспортные арки на Коразон Саградо, светящиеся бабочки на Персефоне, программируемые антибиотики на Илосе.

Только эволюция создала все чудеса и великолепие Земли. Та же самая штука в тринадцать сот раз была бы гораздо сложней, но добавив к этому артефакты мертвых видов, какими бы они ни были, что спроектировали протомолекулярные ворота, медленную зону, массивные и вековечные города, существовавшие, как оказалось, в каждом мире, который они обнаружили. Артефакты инопланетных оружейников, которые были способны и хотели захватить всю жизнь на Земле, чтобы сделать еще одну дорогу между звездами.

Любое из них может быть ключом к невообразимым чудесам. Или катастрофой. Или льстиво-эйфорическим средством от всех болезней цветомузыкальной фигни. Изображения из стручков могли быть зашифрованными записями рухнувшей цивилизации, создавшей чудеса, которые они только начали понимать. Или они могут быть спорами того, что их убило. Или они могут быть гелиевым светильниками. Кто, это дерьмо, знает?

– Научные станции на Кинли очень стремятся получить груз для исследований, - сказала Сантос-Бака. – Не ставя в известность, являются ли они технологическими артефактами или природными ресурсами...

– Которое, - извинился Тур, - трудно определить с помощью ресурсов на Фусанг...

– Я поняла, сказала Драммер и взглянула на Сантос-Баку.
– Разве такого рода решения не в вашей власти?

– У меня есть голоса, чтобы разрешить контракт, - сказала Сантос-Бака, - но не достаточно, чтобы отменить право вето.

Драммер кивнула. Вопрос заключался не в том, хорошая ли идея двигать психоактивные чужеродные стручки между мирами, а в том, как не потерять лицо перед заседанием комитета. Так делались великие решения в истории.

– Если мы не думаем, что они представляют какую-либо непосредственную опасность, отправляйте их как чужие артефакты с протоколом изоляции третьего уровня, и я позволю ему пройти.

– Спасибо, - сказала Сантос-Бака, вставая со своего места. Через мгновение Тур сделал то же самое.

– Задержись на минутку, Эмили, - сказала Драммер, закрывая демонстрационное видео с Фусанг.
– Я хочу поговорить с тобой еще кое о чем.

Тур ушел, закрыв за собой дверь, и Сантос-Бака опустилась на свое место. Ее полупустая хмурость была маской. Драммер попыталась улыбнуться. Она работала так же хорошо, как и все остальное.

– Одна из вещей, которые я изучила, работая на Фреда Джонсона давным-давно?
– сказала Драммер.
– Не откладывать дела слишком надолго. Всегда заманчиво просто игнорировать то, что не актуально на данный момент, но тогда вам нужно быть готовыми тратить свое время на тушение пожаров.

– Ты говоришь о структуре тарифов, которую предлагают Земля и Марс для Ганимеда?

Сердце Драммер слегка опустилось. Ей удалось забыть об этом новом деле, теперь она вспомнила, что оно было неприятным.
– Нет, я имею в виду проблему Росинанта. И как это связано с ... Она дернула большой палец к пустому монитору, где был видеоролик со стручками.
– Мы только что взяли под свой контроль губернатора планетной колонии. Ассоциация миров официально не спрашивала о его статусе у нас, но это всего лишь вопрос времени. Я чувствую, как Керри Фиск протирает свои маленькие пальцы. Была бы рада не сталкиваться с этим.

– Итак, - сказала Сантос-Бака.
– Да, у меня были неофициальные разговоры об этом. Идея cпросить ООН для устава ... это надоедливая реклама. Мы прошли этот путь не для того, чтобы возвращаться назад и спрашивать на все разрешения, не так ли?

Драммер кивнула. Вражда между внутряками и поясом по-прежнему была самым большим препятствием, с которым сталкивалась Драммер. И даже она не видела большой пользы в коалиции Земля-Марс.

– Я это понимаю, - сказала Драммер.
– Мне тоже это не нравится. Но это дает нам чувство неприемлемости таких вещей, как новые схемы полицейской деятельности Джеймса Холдена. Я не хочу иметь тринадцать сотен планет, которые решили, что союз создает проблемы. Если ООН стоит за репрессиями, пусть даже номинально, она должна разделить ответственность. Этот Хьюстон и его группа веселых людей могут погибнуть в тюрьме ООН, а мы все еще просто корабли, которые переносят вещи из одного места в другое. Заключенных, в частности.

– Или, - сказала Сантос-Бака, - мы признаем, с кем мы заигрывали, пока мы не выкарабкались из голодных лет. Мы начинаем рассматривать союз как правительство тринадцати сотен миров.

– Я не хочу быть президентом тринадцати сотен миров, - сказала Драммер.
– Я хочу запустить транспортный союз, который регулирует торговлю через ворота. И потом я хочу, чтобы все эти планеты и луны и спутники справлялись со своими собственными проблемами, не мешая нашей работе. Мы уже и так на пределе.

– Если бы у нас было больше персонала ...

Эмили, - сказала Драммер, - знаешь,

какая вещь абсолютно точно не уладит ни одну из наших проблем? Еще один комитет.

Сантос-Бака рассмеялась, от стола Драммер раздался мягкий перезвон. Оповещение от Вона с высоким приоритетом. Она позволила себе не обращать внимание на вызов. Если Народный Дом, не разрушается, еще пара минут не повредят. В противном случае, это не помогло бы.

– Вы видели все логистические отчеты, какие у меня есть, - сказала Драммер.
– В ожидании, что Союз будет полицией всего...