Восстановление

– Спасибо, детка.

– Не сейчас!
– шипит она и обращается ко мне еще раз.
– Он не возьмет вверх над тобой.

– Мам, ты хоть слышишь себя сейчас? Я узнала его лицо. Он отвез меня в мотель. Он ошивался перед моей дверью.

– А ты видела, как он брал твои вещи, Лилли? Ты физически была свидетелем, как он вошел в твою комнату и вышел с твоими сумкой, кошелькои и ключами от машины?

– Нет! Но это не главное!
– начинаю я.

– Вот. Видишь? Ты всегда была против мужчин, с которыми я встречалась. Почему, Лилли? Почему ты снова это делаешь? Коннор - хороший парень. Он заботится обо мне. Он зарабатывает достаточно денег, что даже помогает мне с арендой...

– Обокрав беззащитную женщину!
– взрываюсь я.
– Объясни мне: как еще я бы узнала, что он таксист? Ты никогда не говорила мне об этом!

– Ах да, - прерывает Коннор. Мы обе поворачиваемся к нему.
– Да, ты знаешь, ты показалась мне знакомой. Лица, все они сливаются, понимаешь? Но, кажется, я помню, как привез тебя в мотель в нескольких милях отсюда.

– Вот! Видишь? Он признает это!
– кричу я на свою маму.

Коннор наклоняет голову в сторону.

– Но я не видел ее с тех пор. Черт, если бы я знал, что ты дочь моей милой Рене, я бы никогда не позволил тебе остаться в этой дыре. Я бы отвез тебя прямо к мамочке.

– Не называй ее так!
– говорю я.
– Она тебе что домашнее животное?

Он игнорирует меня.

– Я предупредил, чтобы она не оставалась там, детка, - говорит он маме.
– Это все возвращается ко мне, да. Я сказал ей, что это плохое место. Обычно я не делаю таких вещей для своих клиентов, не желая ухаживать за их неприкосновенностью частной жизни...

– Посягать, - исправляю я.

Он смотрит на меня.

– А?

Я терпеть не могу этого грубого, хищного, подлого дебила.

– Слово, которое ты пытался использовать?
– говорю я, поднимая подбородок.
– Ты имел в виду ‘посягать’.

– Какая разница, - качает он головой.
– Рене, детка, я предупредил ее, потому что у меня было плохое предчувствие. Ты знаешь, что моя интуиция меня никогда не подводит. Я предложил отвезти ее в более удобное место вверх по шоссе. Но она была упрямой. Она не захотела.

– Это моя Лилли, - говорит мама.
– Она всегда была такой упрямой...

– Мама, я поверить не могу, что ты веришь в эту ерунду! Он не предлагал мне отвезти меня в другое место. Он бы ни за что не отказался от своей золотой жилы.

– Успокойся, Лилли. Это неправда..., - начинает он.

– Нет!
– говорю я, делая еще одну попытку пойти на него, и мама снова блокирует меня.
– Нет, ты не будешь называть меня по имени!

Он снова поднимает руки вверх.

– Мои извинения.

Он обращается к моей маме:

– Смелая малая?

– Коннор, мне так жаль, - говорит Рене.
– Я не знаю, что на нее нашло. Может быть ты был прав. Может быть ты должен дать нам немного пространства.

– Всё, что захочет моя дама, - говорит он, низко опуская голову.
– Я буду ждать на улице в машине.

– Всё, что захочет моя дама, - повторяю я ему вслед.

Он закрывает дверь, и мы остаемся с мамой одни.

Она сразу же поворачивается ко мне.

– Действительно, Лилли, - осуждает она.
– В самом деле? Я имею в виду, на самом деле?

– На самом деле, что, мама?
– бросаю я вызов, делая глубокие вдохи, чтобы не наброситься на нее.

– Мы на самом деле вернулись к этому? Ко всем этим детским играм? Боже, будто ты снова в средней школе.

– Ты что, совсем ослепла на самом деле, - начинаю я ровно.
– Мужчина, с которым ты встречаешься, никчемный гнусный преступник?

Мама вздымает руки.

– Ты всегда обвиняешь меня, что я делаю что-то неправильно. Ты ревнуешь, Лилли? Что это? Потому что увидела одну лишь фотографию меня и твоего отца?

– Ревную?
– шиплю я в полном недоумении.
– К кому?

– Ревнуешь, что Коннор не он, - заканчивает мама.
– Почему ты всегда это делаешь, Лилли? Почему ты всегда стараешься испортить всё хорошее в моей жизни?

– Коннор не хороший, мама, - категорично говорю я.
– Даже если ты не веришь, что он ограбил меня, что он, блядь, и сделал, ты должна была сама понять это. Что твои инстинкты говорят тебе о нем?

– Мои инстинкты, - подчеркивает Рене.
– Подсказывают мне, что Коннор - первый мужчина за долгое время, который хорошо относится ко мне. Может быть он не идеален.

Она усмехается.

– Я сожалею, что не все мы можем иметь Джереми Стоунхарта в нашей жизни. Коннор лучшее, что случилось со мной в течение длительного времени. Пока ты не появилась, он был единственным светом в моей жизни. Называй меня жалкой, слабой, как хочешь. Но я предупреждаю тебя, Лилли, не смей мне портить жизнь!

– Значит, ты предпочитаешь поверить словам человека, которого знаешь несколько месяцев, чем собственной дочери?

Я с трудом скрываю свое презрение.

– Нет!
– кричит она.
– Нет, не смей клонить туда, Лилли Райдер. Менее сорока восьми часов назад у меня не было дочери, с которой можно было поговорить. Это были слова, которые вылетели из ее уст, когда она оставила меня. Думаешь, я не помню? Я помню всё очень хорошо. "Тебе лучше просто притвориться, что я никогда не появлялась на свет», - сказала она мне. Это были ее прощальные слова. Твои прощальные слова. Ты не имеешь права разыгрывать эту карту. Никакого права вообще! Коннор является единственным реальным и твердым в моей жизни. Боже! Почему тебе всегда надо бодаться с моими парнями? Я знаю они недостаточно хороши для тебя. По-видимому, никто не является, если он только не является крупным корпоративным магнатом с миллиардным состоянием. Я права? Ну так у меня есть для тебя новости, дорогая. Не все могут просто поразить такого человека. Не всем двадцать лет!

И тут меня осеняет. Мама боится. Боится старения. Боится стареть в одиночку.

Вот почему она слепа к тому, что смотрит ей прямо в лицо. Не потому, что она недостаточно умна, чтобы увидеть это. Она не желает видеть этого.

Этого почти достаточно, чтобы заставить меня забыть свой растущий гнев на нее, почти... почти...

– Мама, он ограбил меня, - подчеркиваю я.
– Как ты не понимаешь? Человек, с которым ты встречаешься, ограбил твою дочь. Разве это ничего не значит для тебя?

Рене начинает ходить по комнате.

– Может быть она была неосторожна, и её ограбили, - выплевывает она.
– Она заслужила это.

Я делаю резкий вдох.

– Что ты сказала?

– То, что слышала!
– кричит мама.
– Ты не можешь снова появиться в моей жизни и вести себя так, словно все просто идеально. Ты не можешь ожидать, что я брошу все из-за тебя. Рада тебя видеть? Боже, да! Мечтала ли я получить хоть какой-то знак, что ты жива, что ты всё еще помнишь меня? Каждую чертову ночь. Ты не можешь указывать мне, что делать. Это моя жизнь, Лилли. Моя! Я больше не отвечаю за тебя. Спасибо тебе за твое осуждение. Но нет, спасибо. Я буду придерживаться того, что у меня есть. Того, что я знаю. Того, что безопасно.