Восставшие из Рая

– Семеновна, ну че ты стоишь! Я же тебе уже сказал, что тебе делать!

Желтый диск солнца медленно погрузился за московские высотки. А по-весеннему свежий ветерок быстро разогнал духоту. Это летом, когда бетон и асфальт огромного мегаполиса прожарится на солнце, ветерок уже не будет прохладным, а будет чем-то вроде охлаждающего воздушного потока, проносящегося сквозь раскаленные пластины радиатора в стареньком «запарике».

Семеновна, с наслаждением вздохнув полной грудью, не спеша пошла к автобусной остановке.

Семь лет назад, окончив экономический техникум в своем родном Сыктывкаре, она приехала покорять Москву. Таких, молодых, смелых, длинноногих ежегодно в столицу России слетаются сотни, тысячи. Всех их манят красочные витрины большого города, сверкающий поток машин, с утра заполняющий его улицы, прохладный воздух роскошных офисов, сверкающих дорогими отделочными материалами. Одной из сотни везет. Она будет дышать этим прохладным воздухом роскошных офисов, перемещаться по Москве в сверкающих лаком автомобилях, подъезжая к нарядным витринам. Подъезжая, чтобы не смотреть на них, а с капризным видом выбирать товар, выставленный за стеклянными стенами. А одной из миллиона везет несказанно. Речь идет о роскошных, длинноногих жительницах Рублевки, иногда ублажающих своих вечно занятых мужей-миллионеров или миллиардеров, а в остальное время скучающих в финтесс-залах, шопингах и на светских раутах. Превратиться из мисс Сыктывкар в миссис Пупкину, проживающую на Рублевке - это посложнее, чем выиграть джекпот. Намного сложнее.

Остальных девушек город проглатывает, не поперхнувшись, срыгивая потом на рынки, в магазины, за прилавок, в домработницы, а то и в многочисленные сауны и откровенные бордели.

Семеновна в шикарные или хотя бы обычные офисы не попала. Она попала в эти «остальные». Сначала одна временная работа, потом другая, третья. Через год Семеновна, впрочем, тогда она еще была не Семеновной, а цветущей пышечкой Танечкой, прочно обосновалась на Щелковском овощном рынке, торгуя картошкой, морковкой, капустой и ворочая тяжелые мешки с ними. Но, кладя на веса картошку или морковку, очищая ножом с капусты сгнившие листья и снимая на двоих, вместе с напарницей по торговой палатке, однокомнатную квартиру рядом с рынком, на Уральской, Танюша не переставала мечтать о принце. О принце, который в один прекрасный день приедет за ней на серебристом «Мерседесе», ну пусть не на «Мерседесе», а хотя бы на «Опеле» и увезет в свой дворец. И такой принц появился. И именно на «Опеле». Принца звали Джамиль, а по-московски просто Дима. Приехал Джамиль-Дима из Азербайджана и посильно витаминизировал москвичей, продавая гранаты, дыни, виноград, хурму и остальные, ставшие уже привычными плоды щедрых южных земель. Благодаря удачливости, родственникам и землякам через два года Дима смог купить двухкомнатную квартиру в Южном Бутове. Вот в этот «дворец» Дима и перевез Танюшу. Пять месяцев жарких, наполненных страстью ночей с темпераментным восточным красавцем (а как вскоре узнала Таня, Джамиль с арабского переводится как красивый), а на шестой, как обухом по голове, итог - два месяца беременности.

Таня Кузнецова хотела оставить ребенка. Джамиль - ни в какую. И все равно делать аборт Таня отказалась. Наотрез. Дима два дня еще бушевал, а потом успокоился. Стал даже снова ласковым и больше не угрожал выгнать ее из квартиры и отвезти туда, откуда взял. В качестве примирения даже организовал романтический ужин со свечами, апельсинами, шоколадом и бутылкой грузинского вина.

– А мне разве можно?

– От нескольких бокалов «Саперави» с тобой страшного ничего не произойдет. Даже на пользу пойдет.

А потом была такая же ночь, как раньше - жаркая и страстная.

Утром Таня проснулась от чего-то горячего между ног. Она испуганно вскочила и включила свет. Красное пятно четко выделялось на белой простыне. Женские руки испугано схватились за пах…

Дима быстро на своем «Опеле» привез ее в больницу. Быстрый осмотр и равнодушный голос врача: «На чистку».

– Нет, нет, я не хочу… Может его еще можно спасти?

– Девушка, мне некогда с Вами разговаривать. В коридоре другие люди ждут. Вот Вам направление на чистку, подниметесь на третий этаж. До свидания.

Следующим утром Таня Кузнецова уже не была беременной. А вечером того же дня джигит на «Опеле» забрал ее из больницы, а еще через десять дней отвез ее на Уральскую. Первый свой круг московской жизни Танечка совершила. Потом было еще несколько таких кругов, а если точнее, то семь. «Принц» на «коне» в несколько десятков лошадиных сил, несколько упоительных месяцев и снова Уральская. Менялись только масть «коней», их порода и адрес «дворцов». Не менялись лишь «принцы», точнее их суть

«Да все они козлы», - вынесла вердикт Танюша после пятого своего круга.

Слава Богу, хоть не было больше беременностей. Наученная горьким опытом на своем первом круге, Таня Кузнецова поставила себе спираль и на всякий случай глотала еще и противозачаточные таблетки. Сами «принцы» предохраняться не желали.

– Детка, - ее последний, восьмой по счету «принц» называл ее деткой, - с презервативом я могу трахаться и с проституткой. Но разве это секс? Заниматься любовью в презервативе, все равно, что нюхать розу в противогазе.

Мнение Танюши, почему-то никогда не учитывалось.

После восьмого своего круга, стоя за привычным прилавком и помогая какому-то мужику приладить мешок с картошкой на тачку, она услышала за спиной:

– Семеновна, да брось ты этим заниматься. Вон другие покупатели ждут.

Она даже не сразу поняла, что это обращаются к ней. Вернее ее мозг отказывался это принять. Но подсознание послушно развернуло ее тело по направлению к источнику звука. Потому как сразу опознало в этом источнике своего работодателя - Михалыча, владельца нескольких торговых палаток и магазина. Сам он был выходцем из Армении и приехал в Москву, когда распадался Союз и армяне и азербайджанцы стали резать друг друга за Нагорный Карабах. Уже в столице России он из Гургена Минасовича Аматуни превратился в Георгия Михайловича Аматова или попросту Михалыча.

Придя домой, Танюша долго всматривалась в свое изображение в зеркале, висевшего на дверце старого шкафа. Она и раньше никогда не отличалась стройностью. Но она была как маленький детский мячик - упругая, яркая, с гладкой кожей. Сейчас же с дверцы шкафа на Танюшу смотрел немного раздавшийся и как бы подпущенный мячик. Его бока от долгого пользования поистерлись, кое-где уже явственно обозначились трещины-морщинки. А руки? Мозолистые, с жесткой кожей. И даже маникюр ничего не менял. Будто на грубый ковш экскаватора повесили яркие ленточки.

«Точно, Семеновна. Стопроцентная Семеновна», - девушка тихо прикрыла поскрипывающую дверцу шкафа.

А потом она встретила своего девятого «принца» - невысокого мужика с редкой рыжей шевелюрой. У него была потрепанная жизнью и российскими дорогами «девятка», а «дворец» был его расположен в поселке со смешным названием Дядькино, что находилось в пятидесяти километрах от московской кольцевой автодороги. «Принцу» уже было около сорока, но выбирать не приходилось. Если уж Танюша подходящего мужчину себе не нашла, то Семеновна тем более.

Егор Васильевич, так звали этого мужичка, на жизнь себе зарабатывал перепродажей всякой сельхозпродукции. На этом они и познакомились. Егор Васильевич привез полный прицеп капусты, а Михалыч скупил все это оптом. Разгружали прицеп как раз около Танюшиной палатки.

В жизни Семеновны мало что изменилось. Та же морковка, капуста и картошка. Только вставать теперь надо было засветло, чтобы на первом автобусе успеть на работу. Иногда ее подвозил Егор Васильевич, если ему надо было с утра ехать в туже сторону.