Восточная Пруссия глазами советских переселенцев
Шрифт:
тремя сидящими в машине людьми, был пятнадцать тонн. Майор, начальник
переправы, не хотел нас пускать, но представитель завкома каким-то образом его
уговорил, и нас пропустили. Наша машина шла по понтонному мосту, как по
волнам. Понтоны почти полностью притапливались. Все скобы, скреплявшие
деревянное покрытие моста, повылетали. Авантюра была, конечно, чистейшей
воды, но другого выхода у нас не было.
Такой рейс был опасен и для охраны понтонного моста. Но, несмотря на
жесткие законы
на гражданскую жизнь фронтовую выручку и риск. Позже Тимофей Сергеевич
еще раз встретился с майором, разрешившим проехать по мосту. И тот
рассказал, что после того случая работников переправы долго таскали, и
начальство, и особисты — все допытывались, с какими такими целями был
пропущен по трехтонному мосту пятнадцатитонный грузовик?
Поисками продуктов занимался и работавший начальником гаража Афроим
Ехилеевич В а й к у с, который менял в военных пекарнях автол на хлеб. С этим
хлебом ездил в Отрадное к немецким рыбакам и менял его там на треску и
камбалу, которую раздавали потом бесплатно работавшим в гараже немецким и
русским шоферам.
56
«Чтобы выжить» — этими словами начинались рассказы многих наших
собеседников о той страшной послевоенной зиме. Чтобы выжить, «ходили на
бурты к воинской части свеклу воровать» (Зинаида Иосифовна Опенько); чтобы
выжить, «на баржу залазили и прямо там сырую капусту ели» (Клавдия
Алексеевна Чумакина)... Такие признания были не редкостью. Выхода не было, и
люди шли на нарушение закона, прекрасно осознавая возможные последствия.
Самые большие жертвы от голода были, конечно, среди немцев. «А у нас
другое настроение: умирать не время. Война-то ведь кончилась!» — такой
психологический настрой существовал у пере-
селенцев, и он помогал им выстоять (Сергей Владимирович Дани ель-Бек),
Лишь к осени 1947 года, когда созрел новый урожай, ситуация продуктами
стала улучшаться.
Коровы в городе
«Обязать все категории русского и немецкого населения произвесп засев
индивидуальных огородов в размере 0,15 гектара <...>
Рекомендовать следующий набор огородных культур на индивидуальных
огородах:
Для русского населения:
Для немецкого населения:
Название
Площадь
Название
Площадь
культур
в кв. метр
культур
в кв. метр
Картофель
300
Свекла
Редис
100
столовая
500
Свекла
Кольраби
500
столовая
200
Брюква
500
Капуста
500
Огурцы
250
57
Лук чернушка
25
Чеснок
25
Морковь
100
Итого:
1500
1500».
Из постановления Военного совета Особого военного округа № 3
от 6 февраля 1946 года.
ГАКО. Ф. 332. Оп. 1. Д. 1. Л. 22.
Весной 1946 года в области была открыта новая эра — эра приусадебных
хозяйств и огородов. Голод заставил власти пойти навстречу «частнику». Все
понимали, что иначе людям просто не выжиты колхозы на новой земле еще не
развернулись, а Россия сама голодала.
На огородах, на приусадебных участках сажали картошку, овощи, сеяли
зерно, выращивали корм для скота. Земля незнакомая, мало ли что родить
может, поэтому проводили различные опыты: «Мать посадила арбузы, и они даже
вызрели: лето было жаркое», — рассказал Александр Августович Мелнгал в.
— Отдыхать некогда было, — говорит Василий Андреевич Г о- д я е в, —
существовал всего лишь один выходной день, и в этот выход* ной мы работали
на своих огородах. Кстати, огород немца отличался от огорода переселенца тем,
что вокруг него немец не ставил высокого забора с колючей проволокой, как у
наших переселенцев. Скорее всего,
это говорит о том, что у немцев не принято было лазить по чужим огородам.
Не полагаясь на гособеспечение, создавали свои хозяйства воинские части,
больницы, предприятия. «При многих промышленных предприятиях, вспоминает
Алексей Васильевич Трамбовиц- кий,— существовали подсобные хозяйства, на
которых выращивали свиней. Например, инфекционная больница держала более
ста свиней для больных».
В 1947 году власти области разрешили держать скот не только в подсобных
хозяйствах предприятий, но и горожанам. Забренчали на городских окраинах
колокольчики, замычали коровы — наступила реальная смычка города с
деревней. «Нанимали пастухов и пасли скот в конце Каштановой Аллеи, где
сейчас теннисные корты», — вспоминает Антонина Васильевна Мотора. «У
каждой семьи хоть поросенок, но был. На соседних улицах тоже у всех имелось
свое хозяйство. Из-за этого и мясо дешевое появилось на рынке», —
подтверждает Зоя Ивановна Родя ев а.
«Бескоровность среди переселенцев 1949 года ликвидирована, за
исключением тех семей, которые имели скот, но по разным причинам сами
продали, прирезали или не имеют на руках справки о бескоровно- сти».
Из отчета переселенческого отдела Калининградской области
за 1949 год.
ГАКО. Ф. 183. Оп. 5. Д. 134. Л. 13.
Продукция таких «частников» помогала выживать людям, к тому же
государство выделяло специальный кредит для «сельхознужд».