Восток в новейший период (1945-2000 гг.)

Во второй половине 1950-х годов ярко проявился национал-утопизм Мао, его, по выражению Б. Шварца, «коллективистский мистицизм», с помощью которого он рассчитывал моментально превратить Китай в развитое государство, где будет построен коммунизм. В рамках этой волюнтаристской идеологии, далекой от классического марксизма и основанной на безумной вере во всесилие субъективного революционного порыва, с мая 1958 г. руководство КПК стало проводить курс на осуществление «большого скачка в промышленности и сельском хозяйстве» (с помощью дворовых плавильных печей удалось всего за год удвоить, а еще через год утроить выплавку стали), ускоренное создание крестьянских «народных коммун» (их было создано за два месяца 24 тыс.). Китай стал выступать против тезиса Хрущева о возможности предотвращения мировой войны и пошел на осложнение отношений со своими соседями, подвергнув бомбардировкам с воздуха позиции гоминьдановских войск на Тайване. С учетом событий на Ближнем Востоке США прореагировали очень решительно: в Тайваньский пролив отправились американские авианосцы, а в сентябре 1958 г. Эйзенхауэр подтвердил готовность США использовать ядерное оружие в случае обострения конфликта. В ходе краткого визита в КНР в августе Хрущев дал понять Мао, что ему не следует рассчитывать на помощь СССР в тайваньском кризисе. После того как в январе 1959 г. советский лидер выдвинул идею превращения Дальнего Востока в безъядерную зону, о том, что КНР была стратегическим союзником СССР, можно было забыть. Выступления китайских лидеров на мировой арене против поддержания и статус-кво, и биполярности, а в двухсторонних отношениях против «советского гегемонизма» вели к разрыву между СССР и Китаем.

Как точно отмечает российский политолог А.Д. Богатуров, КНР с конца 1950-х годов добивалась выравнивания своего статуса в отношениях с США и СССР. Существует спорная точка зрения, что начиная с этого времени именно Китай, а не СССР стал главным фактором глобальной политики США на всю оставшуюся часть столетия и вероятность возникновения полномасштабной войны между ними сделалась весьма высокой. Однако госсекретарь США Дж. Ф. Даллес 10 февраля 1959 г. заявил, что США было важно держать коммунистические режимы «под давлением», которое могло бы привести к их дезинтеграции. США исходили из того, что ни СССР, ни КНР не начнут большую войну и не пойдут на такую агрессию, которая вызовет столкновение с США.

Насилие над самой природой общественного развития в Китае быстро привело к краху: в 1960–1961 гг. деревня была поражена массовым голодом, а энтузиазм масс быстро сменился протестом.

Как и на Ближнем Востоке, в других регионах Востока западные спецслужбы и отдельные колониальные чиновники также пытались оказывать влияние на политику своих правительств. В частности, англичане, испытывавшие страх перед возможной победой коммунистов в Индокитае, в мае 1955 г. решили предпринять «специальные меры» для оказания поддержки Нородому Сиануку в борьбе с его коммунистическими оппонентами, согласовав их с американцами (но не с французами). Эти меры состояли в радиопропаганде и отправке офицеров камбоджийских спецслужб на подготовку в Великобританию. В то же время американская разведка, хотя она и действовала в контакте с англичанами, вела в этом регионе свою «тихую» дипломатию. Например, резидент ЦРУ в Бангкоке Джантзен уговорил таиландского премьера Сарита отказаться от намерения совершить запланированное им вторжение в нейтральную сиануковскую Камбоджу.

«Колебательный антагонизм» и волна «полевения» (1961–1969)

В этот период близился к завершению процесс деколонизации, которому содействовала принятая ООН 14 декабря 1960 г. Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам. В ООН был образован Специальный комитет по контролю за осуществлением этой декларации. Если в период с 1943 по 1960 г. государственной независимости добились 20 стран Азии и Африки, то с 1960 по 1975 г. — еще около 50.

В эти годы раскачивание стабильности на Востоке усилилось, борьба за освобождение продолжалась, а в целом ряде стран происходил процесс «полевения», сопровождавшийся заимствованием элементов советского опыта и этагизацией экономики. Новым элементом мирового баланса сил в этот период стало советско-китайское соперничество, также оказавшее существенное влияние на политическую ситуацию в странах Востока, и, прежде всего, на революционные движения.

На Ближнем Востоке переход Насера в 1961 г. к «некапиталистическим» реформам, антиколониальная война в Алжире под руководством Фронта национального освобождения, завершившаяся провозглашением независимости в 1962 г., антимонархическая революция 1962 г. в Йемене, антиколониальное вооруженное восстание, вспыхнувшее в октябре 1963 г. в Южной Аравии, усилили страх западных лидеров перед угрозой того, что регион Ближнего Востока может оказаться под влиянием СССР и его союзников. В 1961 г. Великобритания ввела войска в Кувейт, чтобы защитить его от возможного вторжения Касема, британская разведка инспирировала волнения в Иракском Курдистане, а ЦРУ вновь попыталось работать с Насером, чтобы помочь иракским баасистам захватить власть. В феврале 1963 г. не без помощи тайных операций американской и британской разведок баасисты свергли Касема и развернули кровавый террор против иракской компартии и сторонников прежнего режима, но они не стали орудием сдерживания советского влияния. Восстановить же доверительный контакт с Насером американским разведчикам не удалось. При президенте Джонсоне Вашингтон отошел от поддержки арабских националистов, сделав окончательный выбор в пользу безусловной поддержки Израиля.

Франция долго и отчаянно сопротивлялась алжирцам, с оружием в руках боровшимся за независимость. При попытках подавить это движение была проявлена чрезвычайная жестокость. Но в процессе и под влиянием этих событий Франция пошла на деколонизацию Туниса и Марокко. С такой же легкостью Великобритания, потеряв Египет, согласилась на деколонизацию Судана — он был уже не нужен.

В ходе этих событий играл свою роль новый фактор — содействие силам, выступавшим за изменение статус-кво, со стороны усилившихся региональных игроков, все чаще и чаще проявлявших политическую активность. Так, в гражданской войне между республиканцами и монархистами в Йемене на стороне первых выступали египетские войска (также в обороне, осажденной монархистами республиканской Саны, участвовали не только советники из СССР, но и несколько боевых самолетов с советскими экипажами). Алжирцы добились независимости фактически при опоре на внутренние силы, но при политической поддержке извне. Но вскоре они сами стали оказывать всестороннюю помощь фронту ПОЛИСАРИО в Западной Сахаре, который повел борьбу за отделение от Марокко. Саудовская Аравия в Йемене активно поддерживала монархистов. В 1963 г. началась война за освобождение в аденской колонии и английских протекторатах Южного Йемена, завершившаяся провозглашением независимости в ноябре 1967 г. И здесь Египет оказывал поддержку одной из национально-освободительных организаций — Фронту освобождения оккупированного Юга Йемена (ФЛОСИ), правда проигравшему в противоборстве с другой организацией — Национальным фронтом.

Драматические события в регионе развернулись в июне 1967 г., когда эскалация напряженности в отношениях между Израилем и арабскими странами (Египтом, Сирией, Иорданией) привела к вспыхнувшей 5 июня новой войне, имевшей катастрофические последствия для арабов. В египетской, американской, израильской историографиях укоренилось мнение, что обострению ситуации способствовала передача советским представителем (то ли послом Д.П. Пожидаевым, то ли советником) египтянам 12 или 13 мая 1967 г. информации о концентрации израильских войск на сирийской границе, побудившей Насера к решительным действиям. Высказывалось и предположение о том, что эту информацию подбросили советской разведке сами израильтяне. Однако советское руководство, опираясь на мнение дипломатов и военных советников, хорошо понимало, что Израиль в военном отношении превосходит арабские государства, и вряд ли было заинтересовано в войне, которая привела бы к поражению арабов. Само же оно ни в коем случае не намеревалось ввязываться в конфликт. В то же время некоторые советские государственные деятели внушали Насеру мысль о его превосходстве над Израилем. Среди них был, в частности, министр обороны А.А. Гречко. Могли вызывать иллюзии у Насера и хвалебные высказывания Л.И. Брежнева о боеспособности египетских вооруженных сил.

Однако, когда 25 мая военная делегация Египта во главе с военным министром Бадраном поставила на переговорах в Москве вопрос о возможности начала превентивной войны против Израиля, председатель Совета министров А.Н. Косыгин выступил категорически против. Именно после этого, 26 мая, сирийский премьер-министр Юсеф Зузйн, по сообщению советской разведки, предложил Насеру идею превентивных действий против Израиля, но Насер отверг ее. Правда, у израильтян действительно существовал план военных действий против Сирии с захватом части ее территории (он впервые был разработан еще в 1957 г.). За несколько дней до этого Египет потребовал вывода чрезвычайных сил ООН с Синая, ввел туда египетские войска, а затем закрыл Тиранский пролив для израильского судоходства. С началом нападения на Египет 5 июня израильская авиация сумела уничтожить всю египетскую авиацию еще на летном поле [18] . В результате «шестидневной войны» Израиль оккупировал Западный берег реки Иордан. Восточный Иерусалим, сектор Газа и Голанские высоты. С тех пор урегулирование арабо-израильского конфликта стало одним из важнейших внешнеполитических приоритетов двух сверхдержав и всего международного сообщества, а палестинские арабы надолго остались не имеющим своей государственности народом, чьи земли находятся под оккупацией. После поражения арабов в войне СССР восстановил все вооружение и технику, которые потерял Египет. Насер даже проявил готовность вступить с Москвой в союзнические отношения, но советское руководство проявило благоразумие и убедило его в нецелесообразности такого шага.

18

В течение первого дня военных действий египетские средства массовой информации передавали победные реляции о сбитых израильских самолетах (в это время египетских ВВС уже не существовало), а когда поражение уже нельзя было больше скрывать, 8 июня Насер подал в отставку, передав свои полномочия прозападно настроенному вице-президенту Закарии Мохиддину. В результате мощного народного движения в поддержку Насера он остался на своем посту, заодно избавившись от Мохиддина, которому пришлось уйти.

В 1960-е годы основная часть колониального мира Востока превратилась в совокупность номинально суверенных государств, большинство из которых не имело устойчивых традиций собственной государственности. Э. Хобсбаум верно заметил, что именно страны с длительной историей государственности — Китай, Турция, Иран — стали ареной вооруженных революций, совершенных государствообразующими группами. Но в то время идея независимого суверенного государства с четко определенными границами, отделяющими его от других таких же образований, и подчиненного контролю одного правительства подчас выглядела странной в глазах местного населения, различные группы которого привыкли общаться друг с другом через рубежи, не воспринимаемые ими как границы. Территории новых независимых государств были в основном определены колониальными завоеваниями и волей метрополий, предоставивших независимость, зачастую при этом вовсе не учитывались местные факторы. В какой-то мере искусственность межгосударственного размежевания и неподготовленность местного менталитета к процессу создания суверенных государств Востока того времени можно спроецировать и на постсоветское государственное строительство 1990-х годов.

Сопротивление этому процессу совмещалось с отторжением традиционными восточными обществами колониальной и постколониальной модернизации. В этих условиях непростой задачей для национально-освободительных движений, ведомых преимущественно представителями среднего класса, было завоевание поддержки масс консервативного населения, приверженного вековым традициям, в процессе не только деколонизации, но и осуществления программы модернизации. Жесткие идеологические системы играли важнейшую роль в этом процессе. Арабский национализм Насера и баасистов позволил мобилизовать на перемены такие слои населения, которые традиционно выступали против нововведений. Соединенный с местным национализмом марксизм южнойеменских революционеров, опиравшийся на концепцию вооруженной борьбы, позволил нанести сокрушительный удар по трайбализму и родоплеменной солидарности. Еще раньше, в период освободительной борьбы в Индии, Махатма Ганди, осуществляя политическую мобилизацию через призывы к традиционной национальной индийской духовности, сохранял связи с «модернизаторами» и избегал конфронтации с местными мусульманами, к которой всегда тяготели воинствующие индийские националисты. Таким образом, был сформирован особый индийский формат национально-освободительной революции: коллективный акт пассивного неповиновения и социальная модернизация (что проявлялось, прежде всего, в отрицании кастовых различий). Ганди сделал индуизм одновременно и популистским, и обновленческим.

Исламисты (в первую очередь «Братья-мусульмане») сочетали идеи освобождения с приверженностью концепции транснациональной исламской государственности, в которой консерватизм парадоксальным образом сочетался с реформизмом. На Арабском Востоке все политические силы (за редким исключением) так или иначе уважали всеобщую религиозность народа. Но в отличие от Индии 1940-х годов арабские революционеры 1950-1960-х поднимали на борьбу не деревню, а средние городские слои, прежде всего, интеллигенцию. Но и ее значительная часть попадала под влияние исламских радикалов. Принято считать, что такие исламские мыслители, как египтянин Сейид Кутб (1906–1966), индопакистанец Маулана Абуль Аля аль-Маудуди (1903–1979), в тот период сыграли особо важную роль в продвижении идей религиозно-революционного насилия в исламском мире.