Восток. Запад. Цивилизация

– Говоря по правде, я очень надеялся, что обошлось. – Отец наполнил высокий стакан. – Выпей. Не бойся, это травы.

– А капли? Мамины? Что с ними не так?

– Пока не знаю. Может, и ничего. Но Шверинсон уверяет, что опиумные капли не то, что нужно леди. И я склонен ему верить. Да и возможно, опиума там нет, так, пустышка, но… как-то оно лучше взглянуть.

Эва подумала и согласилась.

От стакана пахло ромашкой и горьким ладанником, вкус которого не мог перебить ни мед, ни сироп. Она сделала глоток, смиряясь с этой горечью, что теперь не отпустит долго.

– Извини. Я бы дал тебе отдохнуть, но твой… друг говорит, что стоит поспешить. Тори вытянула проклятье, но чем дольше душа находится вне тела, тем опасней. Ты видела этого человека. Ты сможешь его найти. А он постарается привести. Я, честно говоря, не слишком горю желанием проводить этот эксперимент.

Отец встал напротив окна.

Спиной к ней.

– Поэтому, если ты откажешься, я пойму. И не позволю на тебя давить.

– Я не откажусь.

– Он тебе нравится?

– Кто? – Эва почувствовала, что краснеет. Очень и очень густо. И если отец повернется, то поймет все без ответа.

– Он тебя не пугает. Это странно.

– Там… там он иной. И может превращаться в ворона. Огромного. У него перья шелковые.

– Это иллюзия, Эва.

– Как и многое другое. – Она допила отвар. – Тебе ведь Берт сказал, да? Про кольцо и… Я пробовала его снять, а оказалось, что не могу. И наверное, не только я. А сколько таких колечек? Кто их носит? Что они сделали, чтобы получить это колечко? И чем за него заплатили? И что еще сделают? Все это – балы, жемчуга, наряды… Это ведь тоже иллюзия.

– Ты совсем повзрослела. – Отец повернулся и подошел, чтобы подать руку. – Не знаю, хорошо это или плохо, но в любом случае я на твоей стороне. И все мы. Орвуды своих не бросают.

Внутри стало тепло.

И спокойно.

А потом они спустились подвал. И тот человек, что приходил в прошлый раз, тоже присутствовал.

Он поклонился Эве, низко и с уважением. И это тоже показалось странным. Но Эва ответила на поклон, потому что так правильно.

– Мисс Орвуд, благодарю вас, – произнес Эдвин. – И видит Бог, я не забуду этого.

– Я еще ничего не сделала.

– Вы с вашей сестрой сделали больше, чем все императорские целители, вместе взятые. – Он поцеловал руку Эве, отчего вдруг стало до боли неловко.

Тем паче что Эдди видел.

Стоял, возвышался над этим человеком, глядел сверху вниз и недобро так, будто прикидывая, как половчее шею ему свернуть. Но потом перевел взгляд на Эву и тихо вздохнул.

Что за жизнь такая, все только вздыхают и никто ничего не делает.

– Круг. – Голос Эдди прозвучал сухо. – Как в прошлый раз. Становитесь в круг и не вмешивайтесь. Получится так получится. А нет – я ведь не шаман. Я только учусь.

Его принесли сюда, того человека, которого Эва… трогала. Как она ни старалась, забыть не выходило. А потому поспешно отвернулась, хотя тело и укрыли простыней.

Два круга.

Соль.

Мел.

Свечи, которые Эдди расставлял сам, хотя она и помогла бы, если бы знала, что делать. Но делать было нечего.

Берт принес табуреточку, на которую Эва и присела.

Снова захотелось спать, но она мужественно боролась с зевотой, поскольку и момент ответственный, и приличные барышни не зевают прилюдно. Только в конце концов все же зевнула. И поспешно отвернулась, прикрыв рот ладонью.

– Ты как? – Эдди смотрел хмуро. – Выглядишь бледной.

– А ты серым.

– Я всегда серый, – хмыкнул он.

– Сегодня особенно. Извини, это из-за нас с Тори.

И почему выходит так, что Эва, если подумать, не виновата, а виноватой себя ощущает? Очень и очень виноватой.

– Все получится. – Эдди встал так, что загородил собой всех. И отца, и Берта, и того, третьего, которому ну вот совершенно не стоило бы тут появляться. И тела на полу тоже стало почти не видно. – Надеюсь.

– Не уверен?

– Я слишком давно живу, чтобы утверждать что-либо наверняка, – сказал Эдди и вытащил дудочку. – Начнем? Я играю, а ты его ищешь.

Эва кивнула и закусила губу.

А потом закрыла глаза.

На сей раз музыка была резкой, будто не дудочка, но военный горн поет. Эва как-то раз слышала. И еще удивилась тому, до чего злой у него голос.

Сейчас такой же.

Трубил.

И туман, который на него отозвался, поднялся стеной, окончательно отделяя их от прочего мира. Эва закрыла глаза. Искать… как искать кого-то, если ты стоишь на месте?

Хотя…

Она сделала шаг.

И осталась внутри круга – та она, которая тело. А туман растекается, и выходит, что у них в подвале город.

Конечно!

Надо было имя спросить и… Неважно, она точно знает, где та потерявшаяся душа. Только успеть бы, добраться бы. В прошлый раз им с Тори хватило сделать шаг, но в этот все иначе.

И она запутается в городских улицах.

Нет, надо придумать что-то.

Что?

Рука нащупала в волосах перо. Надо же, а оно не потерялось там в прошлый раз. И… а почему нет? Если Эдди может обернуться вороном, то и у Эвы получится.

Надо просто поверить.

Кто бы знал, до чего это сложно – взять и поверить. В себя. И себе. Эва подпрыгнула, и за спиной хлопнули крылья – правда, не черные. И… из нее даже ворона не получилось.

А что вышло?

Что-то мелкое и суетливое. Но с крыльями. Если взлететь повыше, то город становится маленьким, а дом – он впереди. Эва чувствует его.

– Там. – Она говорит это, когда огромная тень накрывает ее. И надо бы испугаться, вороны опасны для мелких птах, но Эва не боится, только быстрее и быстрее бьет крылышками, пытаясь успеть.

Ворон держится над нею, и когда появляются тени, распугивает их хриплым карканьем.

Они вместе падают в дом.

Сквозь крышу, на которой вспыхивает пламя. Сквозь объятые им, призрачным, но таким горячим, стены. В подвал. Туда, где камень.

И тело.

И человек, над ним согнувшийся. Он что-то говорит, вычерчивая кровью знаки на лице того, почти убитого. Но дом скрипит, трясется, и человек, чертыхнувшись, отступает.

– Унеси его обратно, – приказывает он кому-то.

А сам…