Вот мы влипли!

– Предельно, – усмехнулась Шери, откидываясь на спинку стула. Рисли лишь кротко кивнула.

– Как только вы с ней разделаетесь, можно будет начинать нашу операцию с самых слабых гильдий. У вас на это задание три дня.

– Да, госпожа Минерва, можете не беспокоиться, мы все сделаем. – Четко сказала Рисли.

– Разумно ли посылать на такое ответсвенное задание их двоих? – Вмешалась Дженни, – их силы дальнего боя, а чтобы убить девчонку, нужен кто-то тихий, бесшумный, у кого ближний стиль ведения боя. Кагура, например. Или Милианна. Прокравшись в гостиницу, Кагура или Милианна с легкостью могут одним движением лезвия меча решить нашу проблему.

– Кагура нужна мне здесь. А Милианну я отправлю туда, если Рисли и Шери не справятся.

– Мы справимся. – Уверенно заявила Шери, – у меня уже и план имеется. Просто наша любимая Дженни недальновидно рассуждает, предполагая, что я буду использовать свою силу, чтобы убить девчонку. Уверяю, пары капель яда будет достаточно, чтобы решить нашу проблему. Я бы могла справиться с этим заданием одна, без помощи Рисли. Так что Минерва, можешь не беспокоиться. – Самоуверенно улыбнулась Шери, прожигая взглядом Дженни.

– Ну, чтож, тогда можете приступать. Скоро мы положем конец этой терании жалких людишек, возомнивших из себе невесть что. – Коварная улыбка расплылась по лицу Минервы.

Джувия забылась неглубоким сном, а потому небольшой толчок кареты и ощущение того, что они не движутся, вывел ее из сна. Приоткрыв свои глаза, Лоскар понадобилось пара мгновений, чтобы сообразить, где она находится. Вспомнив, что они с Греем направляются в Магнолию, Джувия посмотрела налево, где должен был бы сидеть Грей, но его на месте не оказалось. Это поселило в душе девушки страх и беспокойство. Выглянув в окно, ей ничего не удалось увидеть из-за темноты. Уже стемнело. Надо же. И дождь барабанил по стеклу. Это была никак не ее прихоть, просто погода бушевала.

Через пару минут в карету вернулся Грей.

– Почему мы остановились? – Спросила она.

– Пошли, – не отвечая на ее вопрос, он аккуратно взял ее за руку и помог выйти из кареты.

– Мы приехали? – Поинтересовалась Джувия, оглядывая обстановку. Они были явно в каком-то городе, у какого-то большого, явно богатого здания. Окна были огромными, а оконные стекла были вычищены до блеска так, что на солнце бы, Джувия не сомневалась, они переливались всеми возможными перламутровыми оттенками. Дорога была каменной, ухоженной, без трещин, ворота, что огораживали величественное здание от улицы, были не простыми. Двери ворот были увенчаны какими-то узорами в стиле барокко. Сами ворота, пусть и казались массивными, как и здание, что, кстати, тоже было построено в стиле барокко, выглядели пышно, необычно, контрастно, напряженно, величествнно. Собственно, это и были те черты, которые нес в себе стиль барокко, зародившейся в Италии в шестнадцатом веке. В самом городе чувствовался французский дух, ведь вся архитектура была на французский манет. Вообще, Фиор, как повествовалось раньше, являлся многонациональной страной, где смешивались культуры ближайших стран. Французская, итальянская, английская и даже испанская. Но в основном, конечно, это была культура франции и англии. Английский стиль был распространен на севере. Даже акцент был схож с английским. Говоря о языке. Если английский язык был национальным и государственным в Фиоре, это не значило, что на нем говорили абсолютно во всех городах. Ближе к границе с Францией, на востоке, чувствовалось французское влияние, были даже несколько небольших городов и деревень, где говорили по-французски. На западе, выход к Атлантическому океану, располагались деревеньки, где говорили по-испански. А на южной границе Фиора, которая граничила с Испанией, переплетался испанский и итальянский языки. Были деревни, где разговаривали по-итальянски, были деревни, где говорили по-испански. И один крупный город, где национальным языком считался итальянский. А государственный, конечно, английский. Вся остальная территория, хоть и была населена неоднородным населением, были там и эмигранты из Франции, и из Германии, из России даже были, да из всех стран Европы, но это было англоязычное население. Вообще свою многонациональность Фиор получил еще в древности, так и повелось, что Фиор – государство многонациональное. Как таковая своя культура этого королевства, сохранившего монархический строй правления до двадцать первого века, правда это была ограниченная монархия, была максимально приближена к французской. Так уж повелось.

– Нет, мы остановились в «Crystal urbem» в связи с плохой погодой, да и стемнело уже. Я заплатил за номер на эту ночь. Утром продолжим путь в Магнолию. – Ответил Грей, входя вместе с Джувией во двор гостиницы, когда ворота перед ними распахнули рабочие.

– Хрустальный город? – Поинтересовалась Джувия.

– Культура Фиора смешивает в себе итальянскую, французскую, английскую и испанскую. В общем, наших соседей. Но, основная культура страны приближена к французской, и этот город тому доказательство. Стиль барокко развит во Франции. У нас, как видишь, стараются не отставать. В этом городе даже больше говорящих по-французски людей, чем по-английски.

– Странные вы. – Хмыкнула Лоскар.

– Почему это?

– Ну, ваша культура максимально приближена к французской, но государственный язык при этом английский, а не французский. Английский – язык государства, с которым Франция всегда была, есть и будет в разногласиях. Язык Англии.

– Ну, такие вот мы, странные. – Ответил Грей, когда они вошли в холл гостиницы. Помещение было по истине великолепно. Все было пышным, величественным, царство стиля барокко, одним словом. В холле было много народу. В большинстве своем это аристократы. Прислуга маячила на заднем фоне.

– Кстати, почему этот город называется Хрустальным?

– Потом объясню. – Отдернул ее Грей, подводя к стойке портье.

– Месье Фулбастер, – поприветствовал мужчина за стойкой, доставая ключ от их номера, – мадам Фулбастер, как я полагаю? – Поинтересовался он. Джувия невольно покраснела. Вот уж не думала она, что ее запишут в жены к Грею. К аристократу. И только она хотела опровергнуть слова портье, как Грей вступил в разговор:

– Все верно. Позвольте представить вам мою жену, – сказал Грей. Джувия округлила глаза, – Джувия Фулбастер, она немного стеснительная, вы уж извините за этот легкий румянец ее щек.

– Ох, это так прекрасно, видеть смущение на юной даме. Не стоит смущаться простых вещей, ma ch'erie, – по-французски сказал он последние слова. – Рад приветсвовать столь прелестное создание в нашей гостинице, – все еще смотря на Джувию, которая пыталась побороть румянец, сказал мужчина, по происхождению явно француз, – надеюсь, мы не разочаруем вас, – обратился он уже к Грею.

– И я на это надеюсь, – ответил Грей вежливым тоном, принимая ключи от номера у портье. – Идем, дорогая, – обратился он уже к Джувии, уходя к лестнице. Та послушно последовала за ним, держа осанку, как настоящая леди.

– Ну и что это был за цирк? – Тихо спросила она, когда они поднимались на свой, третий этаж, где были расположены их покои.

– А как, по-твоему, я должен был тебя представить, чтобы не опустить тебя в его глазах? Сестрой? С сестрами не приезжают ночью в гостиницу. Он бы посчитал тебя проститукой, если бы я не соврал.

– Ну да, вы правы. – Согласилась с ним Джувия.

– Опять на «вы». Не надоело?

– Извините.

– Джувия, мы с тобой почти одного возраста, так что давай на «ты».

– Я постараюсь не забыть. – Улыбнулась она.

– Вот и прекрасно. На счет названия города. Здесь много зданий с большими окнами, увенчанными чистыми стеклами. Поэтому город так и назван. Хрустальным.

– Вот как.

– Ты есть не хочешь? – Спросил Грей, открывая дверь в их покои и пропуская туда девушку.

– Да, я бы не отказалась.

– Хорошо, сейчас я велю подать чего-нибудь в номер как поздний ужин.

Кана не помнила, как она оказалась в своей комнате, как в ее руке оказалась бутылка спиртного, как она сделала первый глоток, потом второй а потом и третий. Ей было плохо. Конечно, она понимала, что она сама виновата в случившемся. Ведь это ее амбиции вынудили Полюшку приподать ей столь жестокий урок. Но урок был слишком уж жестоким. Кана пережила огромный стресс, пролила столько слез, сколько, наверное, никогда не проливала. Исключением является смерть ее матери. Кана так рыдала и волоновалась только тогда. Она и представить себе не могла, что кто-то способен довести ее до подобного состояния. Боже, как это было жестоко! И они еще смеют называть себя светлыми ведьмами? А темные что? Неспроста же они решили начать войну, есть ведь какая-то причина. Чувство несправедливости. Но ведь оно у всех есть. И что-то не верится в то, что Полюшка является самоотверженной альтруисткой, готовой простить людям все их грехи.

Мир жесток и несправедлив. И никакой войной это не исправить. Это Кана понимала.

«Его можно лишь уничтожить, лишившись всей этой жестокость навсегда.» Прозвучал неизвестный голос в голове. Кане показалось, что она сошла с ума, ведь такого быть не может, но она была слишком пьяна, чтобы думать об этом. Она лишь ответила хриплым голосом:

– Лишившись жизни. Но жизнь – это величайший дар, который есть у человека. Разве человек не должен дорожить жизнью? И пусть мир несправедлив и жесток, но ведь можно не уподобляться ему, не быть жестокой.