Вот пришел папаша Зю…
Шрифт:
— Ах ты, ворьё рыжее! — причитала на всю квартиру Ниловна. — Не успела отвернуться, как этот блудня курицу уволок! Чтоб она тебе поперёк горла-то встала, образина чёртова!
— Как вы нехорошо ругаетесь, Пелагея Ниловна, — поёжилась Наина Иосифовна. — Ведь это животное, у него свои инстинкты. Если хотите уберечь свои продукты, прячьте их подальше да понадёжнее, чтобы не достал.
— Спрячешь от него, как же! — не унималась Ниловна. — И прячешь, вроде, а чуть только зазевался — обязательно сопрёт! Нет, такая уж натура у него воровская. Глаз да глаз за ним нужен.
— Зачем же вы
— Да куда ж его? Кому он ещё нужен? — смягчилась Ниловна. — Привыкли уж мы к нему, вроде как родной стал.
— Веселее с ним! — отозвалась от своего стола Харита Игнатьевна с неизменной сигаретой во рту. — Разнообразие жизни, всплески эмоций, выброс адреналина…
— Харита Игнатьевна, у меня к вам большая просьба, — в махровом розовом халатике и новом переднике на кухню вошла Раиса Максимовна. — Пожалуйста, будьте добры, не курите в местах общего пользования. Я совершенно не переношу табачного дыма.
— Ах ты, футы-нуты, ножки гнуты, какие мы нежные, — мадам повернулась к Раисе Максимовне, и не думая расставаться с сигаретой. — Привыкайте, дорогая вы наша Раиса Максимовна: вы теперь живёте в коммунальной квартире.
— Во-первых, я не «ваша дорогая», — строго сказала Раиса Максимовна. — А во-вторых, прошу учесть, что вы тоже живёте в коммунальной квартире и должны соблюдать правила советских общежитий. И одно из этих правил как раз гласит о том, что курение в коммунальных квартирах в местах общего пользования запрещено.
— Подкованная дамочка! — Харита Игнатьевна с тайным удовлетворением кивнула в сторону Раисы Максимовны. Она ещё раз глубоко затянулась и погасила сигарету о пластиковую банку из-под майонеза, служившую ей пепельницей. — Ах, до чего обожаю коммунальные квартиры: вот они — эмоции, накал страстей! Одним словом, чувствуешь жизнь!
Тут жизнь в полную силу ещё раз заявила о себе зычным рыком из коридора и стуком в туалетную дверь:
— Маэстро! Долго сидеть будем?! Очередь!
«Там же Боря!» — испуганно пронеслось в голове Наины Иосифовны.
Она бросилась в коридор и наткнулась на свирепый взгляд Вовчика Железо.
— Это ваш там засел? — Вовчик ткнул пальцем в туалет. — Он что, так каждое утро по часу сидеть будет? — и снова гаркнул: — Президент, регламент!
— Борис Николаевич страдает запорами? — из кухни посочувствовать вышла Раиса Максимовна. — Наина Иосифовна, у меня есть замечательное импортное средство, исключительно на травах, никакой химии…
— Вы уж объясните нашему дорогому экс-президенту, что это не персональный сортир в Кремле, — обратилась к Наине Иосифовне Харита Игнатьевна. — А коммунальный — один на такое богатое поголовье. Так что у нас действует принцип: всегда готов!
Из-за туалетной двери тем временем не доносилось ни звука. Этим обстоятельством Наина Иосифовна была обеспокоена больше всего.
— Боря! — деликатно постучала она в дверь. — Боря, это я, Ная. Боря, тут очередь, люди тоже хотят. Поторопись, пожалуйста.
Но молчание было ей в ответ. Наина Иосифовна встревожилась не на шутку.
Тем временем к туалету стеклись все жильцы коммунальной квартиры. Здесь предстояли развернуться весьма любопытные события.
Из своей комнаты вальяжно
вышел Михаил Сергеевич Гробачёв в роскошном длинном халате поверх брюк и рубашки.— Борис Николаевич в полном уединении работает над собой, я так понимаю, товарищи, — делая серьёзное лицо, предположил он. — Я читал мемуары Бориса Николаевича: в это время утра у президента по расписанию работа над собой, — и Михаил Сергеевич выразительно посмотрел на свои часы.
— Грех вам зубы-то скалить, — сделала Гробачёву замечание Ниловна. — Нешто в Кремле-то ещё не навоевались друг с другом? Оба народ до нищеты довели, а всё воюете, аники-воины. Пора уж приходить к кон… кон… сенсусу этому вашему.
Воцарилась небольшая пауза. Из-за туалетной двери по-прежнему не раздавалось ни звука.
— А чего, в пятьдесят восьмой с третьего, — Софокл ткнул пальцем вверх, — тоже такой случай был: так вот тоже думали, засел кто-то в сортире — не открывал, не открывал. Дверь выломали, а там Толян повесился.
— Боря! — в ужасе заколотила в дверь Наина Иосифовна. — Боря, ты жив?! Господи, скажи же что-нибудь!
Но ни Господь, ни Борис Николаевич не удостоили её ответом.
— Что ж, придётся периодически холодным клозетом во дворе пользоваться, — предложила Харита Игнатьевна. — Пока Борис Николаевич будет работать над собой.
— Вызовите кто-нибудь слесаря! — распорядилась Раиса Максимовна.
— Дверь ломать надо! — сделала заключение Татьяна.
— А там крючок ножом откидывается, — протиснулись к двери Чук и Гек. — Вот сюда лезвие сунуть…
Татьяна бросилась было на кухню за ножом, но Вовчик Железо вынул из кармана брюк руку, сделал неуловимое движение — и длинное блестящее лезвие выскользнуло и засверкало в его ладони. Жильцы испуганно отпрянули и расступились.
Когда Вовчик откинул крючок и распахнул дверь, обитателям 51-й квартиры предстала следующая картина: Борис Николаевич сидел на унитазе как на троне; стульчак, врученный ему Наиной Иосифовной, висел у него на шее; в одной руке Ёлкина был рулон туалетной бумаги, в другой — ёршик на деревянной палке. Сам Борис Николаевич, казалось, был ко всему безучастен и отрешённо смотрел в пространство.
— Царь Борис! — благоговейно всплеснула руками Ниловна и в священном трепете закрестилась: — Свят, свят, свят!
— Явление Христа народу, — усмехнулась Харита Игнатьевна.
— У-у, блин! — выдохнул Вовчик Железо. — Ты б ещё, батя, горшок на голову напялил для полноты картины.
— Примите мои соболезнования, Наина Иосифовна, — скорбно изрёк Михаил Сергеевич.
— Папа ещё жив! — вскинулась Татьяна.
— Боря, — Наина Иосифовна с дочерью подошла к мужу. — Боря, ну что ты, всё хорошо. Пойдём домой.
Они вдвоём освободили Бориса Николаевича от стульчака, взяли у него из рук «скипетр» и «державу», помогли подняться и выйти в коридор.
— Что ж, комментарии, как говорится, излишни, — резюмировал происходящее Михаил Сергеевич.
— Наина Иосифовна, Татьяна Борисовна, если вам понадобится наша помощь, вы, ради Бога, не стесняйтесь, обращайтесь. Мы всегда поможем, — душевно предложила Раиса Максимовна.
— Спасибо, но мы уж сами как-нибудь справимся, — холодно ответила Татьяна.