Война 1812

Кони ускорились. Колеса заскрипели. Повозки с пушками начали выезжать из леса. Разворачиваться.

И тут произошло непредвиденное... Земля, не выдержав тяжести пушек. Осыпалась. Колеса тяжелых орудий провалились вниз, в скрытый глубокий ров. Стволы орудий уткнулись носом в землю. Затормозили движение повозок. Кони громко заржали. Забили копытами. Попытались вытянуть тяжести.

Русские артиллеристы, заметив шум, быстро вскочили, как будто давно дожидались неприятеля. Похватали горящие фитили. Тут же открыли огонь.

– Бежим! Спасайтесь! Все, обратно - в лес!
– французы попыталась укрыться среди деревьев.

Вслед бегущим звучал грохот и визжала картечь. А ещё через несколько минут небольшой лесок накрыла волна взрывов из "Изделия номер один".

***

Последняя неделя для простой девятилетней крестьянской девочки Марфуши Поташкиной запомнится на всю жизнь.

Сперва стало известно, что у них поменялся помещик. Предыдущий взял и внезапно продал Шевардино князю Ланину.

Новый владелец душ тут же решил переселить всех из деревни в землянки, вырытые неподалёку от деревни, в Утицком лесу. А саму деревню сжечь. Деревню сожгли этим же вечером. От их небольшой избушки остались рожки, ножки да угольки.

А через три дня... Утром! Произошло событие, которого ждали последнее время - пришли французы.

А ещё через час, после новостей о французах, мама выдала страшное известие. Два малолетних брата - Ванька семи лет, да Прошка пяти. Сбежали из дома на войну. Об этом матери поведала четырёхлетняя Дуняша. Которую, будущие артиллеристы, не взяли с собой из-за того, что она баба малолетняя и язык не умеет держать за зубами.

И вот, когда произошли эти ужасные события. Весь женский состав семьи Поташкиных - Марфуша, Дуня и мама, сидели, прижавшись друг к другу и белугами ревели от горя. Параллельно вспоминая старые обиды и выясняя, кто больше виноват в том, что ребята убежали без спроса.

В дверь постучали, а потом внутрь заглянуло лицо здоровущего солдата.
– Живые есть?

– Да, - мать подскочила с лавки. Подошла к двери.

– Здоровья тебе, хозяюшка, - Служивый затолкал внутрь малолетних беглецов.
– Твои чада?

– Ох, горюшко горемычное! Мои...
– мать, с радостью, вцепилась в ребятишек.
– Мои...
– Стала их целовать, прижимать.

– Спасибочки, солдатик дорогой. Всю жизнь буду молиться за здоровьишко. Да, как же ты их споймал? Нашел? Заприметил? Они же бестии... хитрющие? На днях так запрятались – неделю найти не могла.

Служивый провёл рукой по усам.
– Да, ужо, побегали за ними. За повозками, прятались. В ящиках. Только ящики у нас с секретам. Туда залез - обратно не вылезешь. Вот они и давай стучать - на волю проситься. Мы таким образом ужо семерых поймали.

Мальцы недовольно надули щёки. По мужицки подбоченились.
– Ничего, в следующий раз будем умнее. В гусары пойдём - они не такие хитрые как артиллеристы.

Мать выпрямилась. Вытерла рукой слёзы радости.
– Следующего раза не будет. Я вас привяжу. Будите как бычки стоять, у забора. Ишь, выдумали - убегать без спроса. Хорошо хоть вернулись - живые.

Дуняшка слушала, слушала. Внезапно радостно подскочила на лежанке, подняла ладошки кверху и закричала...

– Уря-я! Мужики вернулись с войны... живыми! Плаздник!

***

Совещание у командующего русскими войсками затянулась глубоко за полночь. По донесению разведки армия неприятеля в течение следующего дня должна была полностью подойти к месту сражения. И уже в полном составе атаковать русские войска.

Кутузов выслушал доклад генерала-квартирмейстера Толя о состоянии дел в первой армии. Задумался. В штабной избе повисла тишина. Тишина была и в окрестностях деревни Татариново, где располагалась Ставка русского войска. И только где-то далеко, в стороне сожжённой деревеньки Шевардино, продолжало бухать, бахать и громыхать.

Кутузов недовольно скривился. Вопросительно посмотрел на присутствующих.
– Господа, может кто-нибудь объяснит? Что происходит? Ночь на дворе. Темнотища. Бой закончился! А он стреляет?

– Разрешите, я скажу? – с места поднялся командующий второй Западной армии князь Багратион. – Господа, полковник Ланин зазнался. Позволили повоевать немного. Он и возомнил себя непонятно кем. А ещё...
– кивнули на Кутузова.
– Пообещали дать генерала. Вот и чудит князюшка – славу завоёвывает. Ещё час-два будет пулять, показывая, что один воют. А завтра, когда французы наваляться всем скопом на его фланг, никакие игрушки-ловушки не помогут. Наполеон притащит артиллерию. Конницу. Подойдёт гвардия. Форсирует реку. И сметёт его вместе с редутом, который он замаскировал под холм.

– Думаете?
– высказал сомнение один из присутствующих, который питал неприятие к Багратиону.

– Просто уверен. Я бы на его месте так и поступил.

БАХ! ДАХ! БАДАХ!
– продолжало бабахать где-то вдали.

– И все же?
– Кутузов поёжился. Поправил шинель, накинутую на плечи.
– В кого он стреляет? Должно же быть объяснение?

– Любезный?
– повернулись к адъютанту стоявшему у входа.
– Князь Ланин приехал?

– Так точно-с. Ждёт.

– Пригласите.

......

Ланин вошёл внутрь. Звонко, от всей души. (Специально одел). Стукнул шпорами на сапогах. Вытянулся. Вскинул подбородок.

Кутузов строго прищурил единственный глаз.
– Голубчик, поведайте добрым людям? В кого, там, стреляете? Бой закончился. Неприятель отошёл. А вы всё воюете?

Вселенец решил отвечать на вопросы князя коротко, ясно, без всяких заумных оборотов и красивых иностранных фраз.

– Получаю информацию с воздушного шара о французах. Сверху, костры хорошо видно. Наводчик сигналит о месте расположения бивака неприятеля. Я подтягиваю пушки. Навожу. Стреляю. Попадаю. Уничтожаю врага.

– Видите, господа, - командующий задумчиво потеребил пальцами.
– Всё просто и понятно: Подтягивает. Наводит. Стреляет. И даже - попадает.

Багратион вскочил с места. Затряс бакенбардами.
– Что он несёт? Ладно, днём. Пускал сигналы - солнечных зайцев, с высоты. Их было видно. Но, сейчас? Темнота, чернота. Даже Луны - нет?

Кутузов выслушал Багратиона. Побарабанил пальцами по столу. Повернулся в сторону Ланина. Завалился на локоть.

– Ну-с, сударь! Объясняйте? Как можно пущать зайцев, в темноте?