Война 2011. Против НАТО.
Шрифт:
По некоторой логике, стоило притормозить и одуматься уже после первичных откровений. Это когда он все же отследил машину «скорой помощи» и попал в городскую больницу №4.
Когда он, после нескольких обманных маневров в коридорах, а так же путанных ответов служащим, входит в палату, девушка на больничной койке напугана до полусмерти. Может, здесь требуются не компрессы от ожогов, а психотерапевт? Хотя, не исключено, что за ним уже послали, просто Георгий успел раньше.
– Ой, извините, – говорит Полеводов.
Девушка извинять не торопится, ей не до того. Многочисленные
– Я хотел спросить…
Пожалуй, о здоровье банально, больничная койка подразумевает обратное, к тому же какой смысл любезничать? И есть ли время? Вот-вот сюда заявится какой-нибудь врач или сестра с процедурами. Терять Георгию нечего, так что он спрашивает напрямую:
– Откуда прибыл ваш самолет?
Толку снова нисколечко, а время-то уходит. Вся его гонка по улицам за зудящей сиреной «скорой» может пойти крахом.
– Да, не бойтесь вы, – бормочет Полеводов в некотором отчаянии. – Помощь вам окажут. Вы сейчас в городе Днепропетровске. Террористов, которые захватали «Боинг» уже арестовали, допрашивают.
Тут у Георгия Полеводова возникает мысль, а не зря ли он тут распинается на русском. Черт знает, откуда прибыл это «Air force». Вдруг, перед ним вообще американка. Он пытается сосредоточиться. «Ду из пик инглишь» на ум приходит уверенно. Лиха беда начало. Он собирается выдать экспромт, когда девушка взвизгивает:
– Я в Донецк не поеду! Не вернусь я туда!
Она уже в слезах. Полеводов готов поклясться, что плакать в последние часы, или там дни, ей приходилось неоднократно. Он инстинктивно намерен успокоить: погладить по волосам, вручить носовой платочек, произнести чего-нибудь бодрящее. Замирает от фразы:
– Не прикасайся! Убью!
Звучит это несерьезно, да и не слышно почти за всхлипываньями. Даже сама обожженная это понимает, и потому ревет уже совершенно на взрыв.
Входит доктор. Благо Полеводов все еще в сторонке и вроде ни при делах.
– Вы это… – говорит доктор. – Покиньте помещение. Не раздражайте больного. Родственник? Впрочем, все равно. Сестра! – кричит он в пространство. – Не пускать сюда ни-ко-го!
В палаты других травмированных Георгий не попадает вовсе. Но кажется можно предположить, что С-5 «Гэлэкси» (ныне он в курсе марки летательного агрегата) прилетел из Донецка. Странное вообще-то дело.
Все равно, в родные пенаты «Днепропетровского рабочего», он несется, что тот греческий вестник с Марафонского боя, разве что с учетом прогресса техники, все-таки не пешком. Однако овации при встрече как-то запаздывают. Главный редактор смотрит на него прищурившись.
– Почему, Георгий Валерьевич, вы не изволите появляться вовремя, как все? Опять семейные обстоятельства? Но у вас нет семьи, Георгий Валерьевич. Это уже несерьезно, юноша. Вы ведаете, что в стране кризис? Мне ведь может надоесть, так? Очень трудно будет найти местечко корреспондента, где бы то ни было. Сейчас…
– Абрам Львович, у меня материал – «бомба», – сообщает Полеводов,
задыхаясь от предчувствия лавров. – Вы слышали, о происшествии на аэродроме?– Ага, Жора, – кивает главред с ухмылочкой. – Но ты опоздал. Я уже послал туда Зою и Петрова с камерой.
Столь небывалая оперативность главреда Бабочкина вообще-то должна вызвать удивление, но Георгию сейчас не до отслеживания мелкой суеты несведущих редакторов.
– А чего же они там снимут? – чувствуя себя гроссмейстером Каспаровым перед юннатами Днепропетровского шахматного клуба, интересуется Полеводов. – Там же уже все закончилось…
– Откуда вы знаете? – с некоторым подобием интереса, эдаким шевелением снулой рыбы, спрашивает главред.
– Да я ж там был, Абрам Львович. Между прочим, все заснял.
– Да ну? – констатирует главред. – А вам кто это поручал, Георгий Валерьевич? Я вроде…
– Что ж тут поручать, Абрам Львович? – Георгий возмущен в лучших чувствах. – Это ж никто не может предусмотреть. Я же журналист, или как?
– Допустим, – уныло кивает Бабочкин. Намек видимо на то, что само удостоверение журналиста вручили Полеводову всего-то два месяца назад, это событие даже отметили в редакции скромным распитием коньячка.
– Мы же, как Четвертая власть должны же быть активны, так? Вот я и сообразил. Инициатива она же…
– А почему… – говорит главный редактор и прикусывает язык.
– Так это… – догадывается, куда клонит начальник Полеводов. – Мобилки ж два дня не работают. Как позвонить? Вспышка ж на солнце вроде. Вот, кстати, ваше интервью с астрономом этим очень даже…
– Да, да, – кивает Абрам Львович, сглатывая лесть без всякой реакции. – Однако покуда занимайтесь указанным вам вчера, Жора, а матерьяльчики ваши… Чего там у вас? Аудио? Видео?… Мы их это… Зоечка с оператором вернется, приспособим.
– Абрам Львович, но…
– Давай, милый, давай! Номер горит, Жорик, просто горит.
Полеводов движется к своему рабочему месту несколько ошарашенный. Почему народная инициатива снизу не поощряется? Не пора ли в этой стране снова делать революцию?
40. Визиты
– Дядя Дим, там это… – Сергей Парфенюк замялся. – Дама к вам.
– Что за дама? – не расплющивая очей поинтересовался Дмитрий Беда.
– Ну, такая… – Парфенюк изобразил руками плавные обводы, совпадающие с генетически закодированной программой мужского вожделения. Изображение вышло только наполовину – одна рука Сергея была задействована автоматом.
– Это намек, что ли? – подозрительно зыркнул Беда.
– Да нет, – мотнул головой Парфенюк, и с подсказки интуиции отодвинулся на шаг назад, увеличивая дистанцию: вообще-то Дмитрий Гаврилович ни разу не прикладывался к нему своим тяжеленным кулаком, но третировать судьбу не стоило. – Она, вообще-то, не то чтобы к вам лично, дядь Дим. Она еще и Тиграна Григорьевича упоминала, но ведь он…
– Ладно, понял, – Беда наконец приподнялся с подушки и сбросил ноги с продавленной кровати. – Не получается на этой войне вздремнуть, да, Сережа?