Война Братьев

– Кроме шуток?

Тавнос опять пожал плечами:

– Конечно. Зачем тебе хозя… учитель, который не превосходит тебя в знании?

– Но ведь есть что-то, что знаешь ты, но не знает он? – сказала Ашнод, показав рукой на пустой кубок.

– Конечно, – сказал Тавнос, наполнив сначала кубок собеседницы, а затем и свой. – Но он знает больше меня.

– И потому-то мы у них и подмастерья, так? Потому что они знают больше нас? – спросила Ашнод.

– Отчасти, – сказал Тавнос, откинувшись на спинку скамьи. – Но дело в другом. Урза крайне требователен и точен, поспевать за его мыслью не так-то просто, особенно если он хочет поскорее воплотить в жизнь новую идею.

– Мишра такой же, – сказала Ашнод. – И ты понимаешь – когда он что-то объясняет, он сознательно сдерживается, подбирает простые слова и простые мысли – чтобы тебе было понятно. И он уверен, что ты не станешь переспрашивать.

Тавнос рассмеялся:

– Урза такой же. Ты видела зал с вентилятором в «голубятне»? Это Урза придумал, чтобы ученики могли тренироваться и проверять, работают ли их модификации к орнитоптерам, иначе ему пришлось бы самому каждый раз собирать действующую модель.

– Или недействующую, – сказала Ашнод, и Тавнос улыбнулся в ответ. – Я уже говорила – Мишра в самом деле завидует, что у брата есть собственный дом, своя мастерская, целая армия помощников, регулярные поставки материалов, что он ведет, что называется, оседлый образ жизни. – Она замолчала на мгновение, затем продолжила: – Красавица-жена у него тоже есть.

Тавнос парировал:

– В жизни Мишры тоже есть чему позавидовать. Например, механический дракон.

– В самом деле? – сказала Ашнод, поднимая глаза от кубка. – Урза говорил, что завидует Мишре, потому что у того есть дракон?

– Урза мало говорит, – ответил Тавнос, – но постепенно начинаешь понимать его настроение, его взгляд, понимать, о чем он говорит и, что важнее, о чем он молчит.

– Господин Мишра ведет себя точно так же, – сказала Ашнод. – Или, скорее, он говорит, много говорит, но некоторых тем старается избегать. И по тому, о чем он не говорит, можно судить о том, что у него на уме.

– Верно, – сказал Тавнос, – а еще Урза думает, что у Мишры больше свободы, иногда Урзе кажется, что здесь, в городе, он один отвечает за все, в то время как его брат наслаждается свободой в пустыне. Что тут смешного?

– Ничего, – ответила Ашнод, давясь от смеха. – Просто сейчас в пустыне один вздорный мальчишка держит народ фалладжи в ежовых рукавицах. Если ты думаешь, что в пустыне человек свободен, значит, ты никогда не видел их кадира.

– Я просто думаю, что Урза с гораздо большим удовольствием трудился бы над машинами, а не вершил судьбы народов, – сказал Тавнос.

– Мишра тоже, – согласилась Ашнод, снова поднимая тост. – Любовь к машинам – вот что связывает братьев, да и нас с ними, пожалуй. Есть в этом что-то – заглянуть внутрь нового устройства.

– Понять, как оно работает, – согласился Тавнос.

– Раскрыть его тайны.

– Понять, как мыслил его создатель.

– Почувствовать его силу.

– Понять, для чего оно нужно, – сказал Тавнос, – и расширить его возможности.

Ашнод снова рассмеялась – весело, легко, как смеется человек, который чувствует себя как дома.

– Знаешь, нас ведь так мало. Я – одна из немногих, кто понимает, что говорит Мишра.

– Я то же самое чувствую по отношению к Урзе, – сказал Тавнос. И добавил: – И к тебе тоже.

– Ну, свои-то объяснения я упрощать не буду, – сказала Ашнод.

– Ничего, я постараюсь схватывать на лету, – ответил Тавнос.

– Понимаешь, у меня не такая легкая жизнь, – сказала Ашнод. – Я хочу сказать, что я чувствую, будто бы от окружающего мира меня отгораживала двойная стена. Во-первых, сильная женщина среди фалладжи – исключение, а вовсе не правило. И во-вторых, если у тебя есть что-то в голове, а живешь ты среди каких-то пустынных кочевников…

– Это просто невыносимо, – подсказал Тавнос.

– Прямо в точку, – сказала Ашнод. – Налей мне еще.

– Не пора ли нам пойти поглядеть на дракона? – спросил Тавнос.

– У нас еще есть время, – ответила Ашнод. – Масса времени, успеем сделать все, что захотим.

Тавнос налил вина и продолжил:

– Несколько месяцев назад я побывал в Джорилине, повидал своих теток и дядек, рассказал им, чем занимаюсь. Они были довольны, вежливы, но мне кажется, они вообще не поняли, что мы с Урзой делаем.

– Ну, они хотя бы были довольны, – парировала Ашнод. – В лагерях сувварди на меня смотрят волком. И в Зегоне тоже. Сначала я думала, все дело в том, что я женщина, но потом поняла, что люди стараются избегать меня потому, что я умнее их. Быть умным в самом деле невыносимо. Между тобой и остальными лежит пропасть.

– Вообще трудно быть не таким, как все, – согласился Тавнос.

– И готова поклясться, что из-за работы тебя никто не видит – ни семья, ни друзья, – сказала Ашнод, – ни жена.

– Я, мм, не женат, – ответил Тавнос.

– Я не имела в виду тебя конкретно, – сказала Ашнод. – Но, полагаю, у тебя и подруги нет.

– Я, как бы это сказать, человек занятый, – насупился Тавнос.

– Да ладно тебе, – сказала Ашнод, стукнув ладонью по столу. – Ты работаешь у самого могущественного человека во всей Иотии. И ты хочешь сказать, что вокруг тебя не вьются женщины?

Тавнос пожал плечами:

– А у тебя как дела в этом плане?

– Ты предлагаешь мне выбирать поклонников из фалладжи? Ха! – Она снова ударила ладонью по столу. – Мне порой кажется, что у них принята специальная программа по размножению тупиц – как иначе объяснить, что все они – все поголовно – ужасные тупицы!

– Но ведь есть Мишра… – сказал Тавнос. Смех Ашнод резко оборвался.

– Мишра, – сказала она, и глаза ее немного помутнели. – В самые первые дни – да. Но это не любовь, все было замешано на власти. Кто главнее, кто кем командует. Все быстро прошло, и он вернулся к своим драгоценным машинам. А я никому не собираюсь уступать первое место, даже железкам.

Тавнос кивнул. Так он и думал – между Мишрой и его ученицей кое-что было, но было это давно. Но он едва не упустил важную вещь.

– Машинам? – спросил Тавнос.

– О чем ты? – Ашнод моргнула.

– Ты сказала, что он вернулся к своим машинам, – сказал Тавнос. – То есть их у него много?

Ашнод мысленно одернула себя.

– Нет. Есть механический дракон. И еще – эта гигантская повозка. Фалладжи называют ее боевой машиной, но Мишра потребовал, чтобы ее не называли так на переговорах, чтобы не нервировать иотийцев.