Война и любовь

– За мной! – крикнул Штанько, выскакивая из машины.

Он на ходу перекрестился и резво побежал, но не ко входу в собор, а вокруг здания. Мешков едва поспевал. Майор нашел бойца ЧВК сидящим на земле спиной к алтарю. Плюхнулся рядом, обхватил колени и спросил:

– Веришь в защиту бога?

– Мы за алтарем, а лупят с запада. Собор высокий, стены толстые. Коль будет прилет, то за оградой. Нижние осколки посекут забор, а верховые нам пофиг.

Подбежавший Колесников продолжал цитировать инструкцию:

– Не подходят для укрытия стены домов. От взрывной волны сверху будут падать стекла!

Штанько рывком усадил парня к стене:

– Побачь, шо над нами.

Колесников вывернул шею. Вместо окна в декоративном проеме, заложенным кирпичами, красовался иконописный лик Николая Чудотворца. Мешков вынужден был согласиться с бывшим другом, между солидной стеной и кирпичным забором он чувствовал себя в безопасности.

Колесников подсчитывал звуки прилетов и сетовал:

– Бронник в кабинете оставил. С ним неудобно.

– Неудобно кишки в живот заправлять, заблюешь с непривычки, – пошутил Штанько.

Никто не улыбнулся.

Обстрел с украинской стороны закончился. Российские артиллеристы еще некоторое время лупили для острастки. Когда стрельба стихла, сирену тревоги сменили серены пожарных машин. Жизнь продолжала бороться со смертью.

Мишка Штанько с детства проживал в одном дворе с Олегом Мешковым. Жил он с матерью Валентиной Ильиничной. Раньше Олег часто бывал у них. Всё изменилось после суда над Михаилом.

– Здравствуйте, Валентина Ильинична. Как здоровье? – поздоровался майор, заходя в квартиру.

Женщина увидела сына между двумя полицейскими и забеспокоилась.

– Миша, тока нынче приехал и уже набедокурил?

– Мать, то друг с проверкой. Служба у него такая.

– А-а, ну проходь Олег, проходь. Ботинки сымай. Тапки где, знаешь.

В распашной двухкомнатной квартире с маленькой кухней всё было на виду. Штанько сразу показал:

– Вот мой рюкзак. Остальное мамкино.

– Поглядим. Колесников, ты по углам загляни, а я…

Олег раздвинул молнию рюкзака, вытащил одежду. Под одеждой нашел пакет с пачками купюр. Сумма выглядела внушительной, несколько миллионов рублей.

– Откуда деньги? – спросил оперативник.

– Заработал. Я почти год в штурмах. И за ранение. Месяц в госпитале в Анапе провалялся.

– Миша, ты ранен? Где? – заволновалась Валентина Ильинична.

– Цел я, мам. Руки-ноги на месте. Гляди! – Штанько хлопнул себя по груди, присел и замедленными движениями изобразил танцевальный элемент из гопака. – Помнишь, в детский ансамбль меня определила?

Мама подняла взгляд на фотографию в рамке, где восьмилетний Миша танцевал в вышитой косоворотке, и зарделась:

– Такой хорошенький был.

– Вот! Пригодилось!

Штанько продолжал танцевать, двигаясь по комнате и постепенно ускоряя темп. Олег вытащил из рюкзака медаль.

– Твоя? За шо?

– Читать разучился?

– «За взятие Соледара». ЧВК Вагнер, – прочел Мешков.

– Мне еще медаль «За отвагу» полагается.

– А документы где?

Штанько хлопал себя по груди и коленям, распаляясь в танце:

– Бумаги в кармашке, как водка в рюмашке!

Мешков раскрыл малый карман рюкзака, развернул бумаги.

– Документ о помиловании. Никогда не видел. Сфотографирую.

Штанько отплясывал вприсядку.

– Убедился? Я чист! Мы снова друзья?

Олег схватил Михаила за плечо и остановил бешенный танец:

– Ты кренделями-коленцами меня не отвлекай! Хотел срубить денег по легкому и убил девчонку, у которой ничего в жизни не было! А сейчас мне медальку подсовываешь. Героем стал? Я еще проверю!

Мешков разжал руки и обратился к Колесникову:

– Шо подозрительное нашел?

Лейтенант развел руки:

– Оружия нет.

– А мой «Glock» с концами? – поинтересовался Штанько.

– Ты же теперь гражданский. Шо так?

– Отпуск. Наш главный перегнул палку – и потерял голову.

– Ты тоже свою береги. Борьку Войтенко обходи стороной. У него на тебя аргумент ребром!

Штанько ухмыльнулся, демонстрируя, что ему ничего не страшно. Мешков прошел к двери, стал обуваться. Бывший друг помялся и позвал, глядя в пол:

– Олег, мать на стол собрала. Я хотел возвращение отметить.

– С зеркалом отмечай. В себя загляни, – хмуро посоветовал полицейский.

Глава 11

Олег Мешков вышел из подъезда, но сесть в «Патриот» не успел. Ему позвонил Тимур Бахтин.

– Майор, есть прилет по жилому дому. Прямое попадание в квартиру сотрудника полиции.

– Какого сотрудника?

– Старший лейтенант Кошелева.

– Что с ней?

– Выгорела под чистую пока пожарные приехали.

– Я про Кошелеву? – повысил голос Олег.

– Неадекватная, в огонь бросалась. Вытащили, дуреху.

– Жива?

– Цела вроде. Одежду попортила и слезами умылась. Это по улице…

– Я знаю! Попридержи ее, сейчас приеду. – Мешков прыгнул за руль и остановил Колесникова, пытавшегося сесть рядом: – Игорь, ты пишкарем на службу. У меня дела.

«Патриот» выехал со двора. За полицейскими из окна наблюдал Михаил Штанько. Слов он не слышал, но эмоции Олега разглядел.

– Зашугал кто-то нашего майора. Ишь как рванул.

– Олег-то майор, он дома. А ты, Миша, туды-сюды и никуды, – упрекнула мать и тяжело вздохнула: – Устала за тебя волноваться.

– А шо за меня печалиться? Гля, я здесь! – Сын обнял мать.

– Ось опять проверка. А вдруг, шо не так?

– Мамка, ты зря волнуешься. Боле тебя не побеспокоят. Я себе хату сниму. Денег хватит. И тебе и мне.

– Мишка, ты не балуй! – Мать погрозила пальцем.

– Ну шо ты! Я завсегда буду рядом. Давай вечерять. Выпьешь? – Штанько сел за накрытый стол и открыл бутылку водки.