Война и общество. Факторный анализ исторического процесса. История Востока

М. Робертс подробно проанализировал лишь одну из военных революций – революцию середины XVII в. Эта революция была связана прежде всего с появлением легкой артиллерии. В прежние времена качество литья было плохим, и это вынуждало делать стенки ствола пушек настолько толстыми, что даже малокалиберные орудия было трудно перевозить по полю боя. Шведский король Густав Адольф (1611-1632 гг.) осознал, какие перспективы открывает улучшение качества литья, и преступил к целенаправленным работам по созданию легкой полевой артиллерии. Эти работы продолжались более десяти лет, и в конце концов в 1629 г. была создана легкая «полковая пушка», regementsstycke [47] . Полковую пушку могла везти одна лошадь; два-три солдата могли катить ее по полю боя рядом с шеренгами пехоты и, таким образом, пехота получала постоянную огневую поддержку. Стенки ствола полковой пушки были настолько тонкими, что она не могла стрелять ядрами, секрет regementsstycke состоял в том, что это была первая пушка, предназначенная для стрельбы картечью, «гаубица». Благодаря применению специальных патронов полковая пушка обладала невиданной скорострельностью: она делала до шести выстрелов в минуту и буквально засыпала противника картечью [48] . «Это была фундаментальная инновация», – писал М. Робертс [49] .

47

Roberts M. Gustavus Adolphus. A History of Sweden. Vol. 2. 1625\6-1632. London, N. Y.,Toronto, 1958. P. 232; Нилус А. История материальной части артиллерии. Т. 1. СПб., 1904. C. 142-143.

48

Нилус А. Указ. соч. C. 146; Roberts M. Gustavus Adolphus… P. 233.

49

Roberts M. Essays… P. 195.

Полковая пушка стала «оружием победы» шведской армии в Тридцатилетней войне, каждому полку было дано несколько таких пушек. Создание полковой пушки и одновременное появление облегченных мушкетов вызвали революцию в военной тактике и стратегии. Происходит постепенный отказ от плотных боевых построений, «баталий» или «терций», и замена тактики пехотных колонн линейной тактикой [50] .

После изобретения regementsstycke в руках Густава Адольфа оказалось новое оружие, но нужно было создать армию, которая смогла бы использовать это оружие. Швеция была маленькой и бедной страной, в 1623 г. доход королевства составлял 1,6 млн рейхсталеров; на эти деньги можно было содержать не более 15 тыс. наемников. Естественный выход из финансовых затруднений состоял в использовании уникального шведского института – всеобщей воинской повинности. Густав Адольф упорядочил несение этой повинности: в армию стали призывать одного из десяти военнообязанных мужчин, и срок службы был установлен в 20 лет [51] . В 1626 – 1630 гг. Густав Адольф призвал в войска 50 тыс. рекрутов, таким образом была создана первая в Европе регулярная армия. Однако финансовая проблема была решена лишь отчасти. Содержание постоянной армии требовало огромных затрат, и решающим шагом на пути решения финансовой проблемы стало проведение первого в Западной Европе земельного кадастра и введение поземельный налога, т. е. радикальная налоговая реформа. Кроме того, Густав Адольф монополизировал торговлю солью и экспорт хлеба, положил начало практике составления точных бюджетов и начал чеканку медных денег с номинальной стоимостью [52] . Все эти меры означали резкое перераспределение ресурсов в пользу государства.

50

Roberts M. Gustavus Adolphus… P. 231, 248.

51

Roberts M. Gustavus Adolphus… Р. 64, 210, 238-241; Разин Е. А. История военного искусства. Т. III. СПб, 1994. C. 388, 396.

52

Roberts M. Gustavus Adolphus… Р. 65, 84, 87.

Введение новых налогов вызвало сопротивление шведских сословий, но в 1624 г. Густаву Адольфу удалось преодолеть это сопротивление и добиться вотирования основного налога (landtagsgard) на неопределенное время, таким образом, этот налог стал практически постоянным, и его сбор не зависел от согласия риксдага [53] .

Решение финансовой проблемы позволило Густаву Адольфу дополнить призывные контингенты наемниками и создать невиданную по тем временам 80-тысячную армию, вооруженную полковыми пушками и облегченными мушкетами [54] . Создание регулярной армии породило волну шведских завоеваний. В 1630 г. шведские войска высадилась в Германии, а год спустя в битве при Брейтенфельде шведские пушки расстреляли армию императора Фердинанда II. К середине XVII в. шведы стали хозяевами Центральной Европы, в своих походах шведские армии достигали южных областей Германии и Польши – и даже Украины.

53

Roberts M. Gustavus Adolphus… P. 67.

54

Берендс Э. С. Государственное хозяйство Швеции. Ч. I. СПб., 1890. С. 176, 196, 200.

Громкие победы шведской армии вызвали заимствование шведских военных и социальных инноваций прежде всего в государствах, терпевших поражения в борьбе со Швецией: в германских княжествах (прежде всего в Бранденбурге), в империи Габсбургов, в Дании, в России. Государства, не сумевшие перенять оружие противника, как показывает опыт Польши, в конечном счете ждала гибель. Как полагает Майкл Робертс, военная революция изменила весь ход истории Европы. Появление регулярных армий потребовало увеличения налогов, создания эффективной налоговой системы и сильного бюрократического аппарата. Появление новой армии, новой бюрократии, новой финансовой системы означало огромное усиление центральной власти и становление режима, который Брайан Даунинг называет «военно-бюрократическим абсолютизмом» [55] . Нуждаясь в ресурсах, военно-бюрократический абсолютизм перераспределял доходы в свою пользу; при этом ему приходилось преодолевать сопротивление старой знати, которая терпела поражение в этой борьбе и теряла свое политическое значение. Могущество средневековой рыцарской аристократии было основано на средневековой военной технике, на господстве рыцарской кавалерии. Военная революция лишила аристократию ее оружия; новое оружие стало оружием массовых армий, состоявших преимущественно из простолюдинов и руководимых абсолютными монархами. После военной революции дворянству приходится искать свое место в новой армии и в новом обществе, и абсолютизм указывает дворянству его новое положение – положение офицерства регулярной армии. Однако вместе с тем абсолютизм открывает дворянское сословие для офицеров-простолюдинов и вводит «табели о рангах», определяющие порядок выдвижения не по знатности, а по заслугам [56] .

55

Downing B. The Military Revolution and Political Change. Princeton, 1992. P. 3.

56

Roberts M. Essays in Swedish History… Р. 213.

С другой стороны, увеличение налогов означало новые и часто нестерпимые тяготы для населения, вызывало голод, всеобщее недовольство и восстания. Тридцатилетняя война, в ходе которой на поле боя впервые появились массовые армии, потребовала от государств огромного увеличения военных расходов. Монархи оказывались вынужденными увеличивать налоги и нарушать привилегии сословий, что стало причиной Фронды, восстаний в Испании и Италии и других социальных движений, ассоциируемых с так называемым «кризисом XVII века» [57] .

57

Roberts M. Essays in Swedish History… P. 203-205; Duffy M., ed., The Military revolution and the state, 1500-1800. Exeter, 1980; Downing B. Op. cit. P. 3, 10-11, 56, 77-78.

Таким образом, в ходе военной революции, во-первых, происходила трансформация структуры: государство превращалось в абсолютную монархию, оно усиливалось включением нового компонента, регулярной армии, прежнее элитное рыцарское ополчение теряло свою роль, а элита становилась в подчиненное положение к государству. Во-вторых, происходило масштабное перераспределение ресурсов в пользу государства и в ущерб элите и народу, что часто приводило к структурным кризисам. Мы говорили выше, что демографически-структурная теория часто не может объяснить причины трансформаций структуры и последующих структурных кризисов, теперь мы видим, что по крайней мере часть таких кризисов объясняется через посредство теории военной революции. Таким образом, теория военной революции представляет собой необходимый дополнительный инструмент при изучении исторического процесса с использованием демографически-структурной теории.

Во второй половине XX в. теория военной революции стала общепринятым инструментом при анализе социально-экономического развития различных стран Европы в раннее Новое время. Однако, как отмечал М. Робертс, военная революция XVII в. была лишь одной из многих военных революций, и, в принципе, созданная им теория может распространяться и на ранние периоды истории. В контексте этого расширенного применения для нас важно прежде всего то обстоятельство, что теория М. Робертса показывает, что создание постоянной профессиональной армии, находящейся на государственном содержании, влечет за собой трансформацию структуры, масштабное перераспределение ресурсов в пользу государства и установление самодержавия. Постоянная армия не впервые появилась в XVII в., она существовала в некоторых государствах и ранее, иногда в достаточно отдаленные исторические эпохи. Поэтому, изучая трансформации структуры тех времен, необходимо иметь в виду отмеченные выше тенденции.

1.4. РОЛЬ ФАКТОРА ВНЕШНИХ ВЛИЯНИЙ. ДИФФУЗИОНИЗМ

Как отмечалось выше, внешние влияния могут быть многообразными: это прежде всего войны, торговля и культурное влияние, связанное с диффузией инноваций. Войны могут быть обусловлены перенаселением и недостатком ресурсов, так что внешние влияния оказываются отчасти производными от демографического фактора. С другой стороны, распространение культурных инноваций связано с влиянием технологического фактора.

Процесс заимствования и распространения инноваций традиционно изучается в рамках концепции, именуемой диффузионизмом. Изучение диффузии культурных инноваций на основе анализа археологических артефактов – это традиционный «культурно-исторический» подход, распространенный метод работы археологов. «Мы находим некоторые категории остатков, – пишет Гордон Чайлд, – керамику, орудия труда, украшения, виды погребального обряда, формы жилищ, – постоянно встречающиеся вместе. Такой комплекс связанных признаков мы назовем “культурной группой” или просто “культурой”. Мы убеждены, что этот комплекс является материальным выражением того, что мы сегодня назвали бы “народом”» [58] . «Далее, – продолжает известный российский археолог Л. Н. Корякова, – как правило, следует анализ изменений в терминах миграции. Одним из вопросов является вопрос о происхождении нового типа и связанной с ним группы населения. Тщательное изучение керамики на прилегающих территориях может гипотетически определить место ее происхождения и даже направление миграции. В противном случае, если эти аргументы покажутся неподходящими, можно поискать параллели специфическим чертам культурных сочетаний в других местах. Если культурный комплекс не привязывается к какому-либо внешнему источнику, могут быть найдены некоторые связи… с какой-либо другой культурой. Если такие параллели находятся, археолог приведет доводы в пользу диффузии» [59] .

58

Цит. по: Корякова Л. Н. Археология раннего железного века Евразии. Екатеринбург. 2000.

59

Корякова Л. Н. Указ. соч.

Наиболее четко идеи диффузионизма сформулированы в так называемой «теории культурных кругов» – историко-этнологической концепции, весьма популярной в 20-х и 30-х гг. нашего столетия. Как известно, создатель этой концепции Фриц Гребнер считал, что сходные явления в культуре различных народов объясняются происхождением этих явлений из одного центра [60] . Последователи Гребнера полагают, что важнейшие элементы человеческой культуры появляются лишь однажды и лишь в одном месте в результате фундаментальных открытий в технике и технологии. Эффект фундаментальных открытий таков, что они дают народу-первооткрывателю решающее преимущество перед другими народами. Используя это преимущество, народ-первооткрыватель подчиняет окружающие народы и передает им свою культуру; таким образом, образуется культурный круг – область распространения данного фундаментального открытия и сопутствующих ему культурных элементов. С другой стороны, покоренные народы передают победителям элементы своей культуры, происходит сложный процесс культурного и социального синтеза, иногда прерываемый периодами традиционалистской реакции.

60

Graebner F. Methode der Ethnologie. Heidelberg. 1911.

Таким образом, фактор внешних влияний в диффузионистской теории является производным от технологического фактора, по существу, эта теория описывает механизм влияния фундаментальных открытий на жизнь человеческого общества.

Как отмечалось выше, фундаментальные открытия, как правило, совершаются один раз и в одном месте. Теоретически, конечно, возможно, что фундаментальное открытие, породившее данный культурный круг, будет конвергентно повторено в другом месте, но в реальности вероятность такого события близка к нулю: быстрота распространения информации об открытии не оставляет времени для его независимого повторения. В традиционном обществе чаще всего в роли фундаментального открытия выступает новое оружие, которое порождает волну завоеваний. Распространение волны завоеваний связано с демографическими катастрофами; нашествие обрывает демографические циклы в завоеванных государствах, и социальный синтез происходит в фазе роста нового цикла.

Классическим примером волны завоеваний являются завоевания Александра Македонского, приведшие к образованию того культурного круга, который называют эллинистической цивилизацией. Можно перечислить многие элементы определявшего эту цивилизацию культурного комплекса, в этот комплекс входят стандартные образцы греческой архитектуры, такие как храмы, палестры и гимнасии, греческая керамика, монеты с греческими надписями, греческая одежда, характерные черты социальной организации полисов и клерухий и т. д. Однако главный элемент этого культурного круга, фундаментальное открытие, обусловившее его быстрое расширение, – это македонская фаланга; именно фаланга одерживала победы, прославившие Александра [61] . Именно создание македонской фаланги выдвинуло на арену истории до того мало кому известный горный народ, македонян. Овладев культурными областями Греции, македоняне затем распространили греческую культуру по всему Ближнему Востоку, но, с другой стороны, в процессе социального синтеза завоеватели перенимали традиции покоренных народов, и это проявилось прежде всего в подражании Александра персидским царям. Перенимание персидских порядков вызвало в окружении царя традиционалистскую реакцию, а после смерти Александра – политический кризис и долгие войны диадохов. В конечном счете войны привели к масштабной демографической катастрофе и гибели значительной части населения Передней Азии.

61

Conolly P. Greece and Rome at War. L., 1981. P. 73.