Война мага. Том 3: Эндшпиль

Армия Мельина почти не останавливалась для привалов. Угрюмые, покрытые пылью легионеры шагали, не оборачиваясь назад. Там остались гномы, несколько сотен лучников-велитов, они сдерживают козлоногих тварей. Но сколько же отступать и до какого рубежа? Когорты почти не понесли потерь; но все, и седые ветераны-триарии, и зелёные новички-рорарии, знали одно — они проиграли. Войско спасено, но козлоногие наступают, и остановить эту напасть — куда труднее, чем справиться с Семандрой или баронскими ополчениями.

И сколько придётся теперь отходить? А главное, докуда? Что изменится, если легионы отмеряют ещё десяток, полсотни или сотню лиг?

За собой войско Мельина оставляло безжизненную пустыню. Все, ещё остававшиеся в этих землях, пахари и горожане, чёрные и благородные сословия, все и вся уходили с армией. Не отставали от людей и вечные их спутники — кошки с собаками; оборачиваясь на запад, псы выли, коты яростно шипели, выгибая спины, — они острее и людей, и собак чувствовали, что же именно надвигается с заката.

Шли, тащили за собой упирающуюся скотину. Толкали тележки с немудрёным скарбом; обычная картина людского горя и бедствий, уже месяц раздиравших Мельин.

— Не оставляйте им ничего! — привставая в стременах, не раз и не два повторял Император сбегавшимся к войску перепуганным обывателям. — Уходите, уходите все до одного! Это вам не бароны и не Семандра. Их не пересидишь, не переждёшь. Уходите!

И они уходили. Не все — молодых и не очень мужчин ставили в ряды легионов. Хочешь не хочешь — а иди служи.

Конные дозоры, что ни день, приносили вести — козлоногие двигаются всё дальше и дальше, растекаясь, подобно весеннему половодью. Что творилось там, где они прошли, никто ничего не мог сказать.

Ночи Император проводил с Тайде. Спать не могли ни он, ни она.

Как остановить хлынувшую из Разлома нечисть?..

— Ты говорила о магии крови? Сегодня о ней вспомнила Сежес. Её ученики и подмастерья работают не покладая рук, готовя эту смесь трав, но, чтобы остановить вторжение, этого, конечно, не хватит. И у нас совершенно не осталось времени. Сколько ещё отступать?..

— А чего ты ждёшь, Гвин? — Сеамни приподнялась на локте. — Знака свыше, что надо остановиться и дать бой?

— Не знаю, — нехотя признался Император. — Ненавижу бессилие. Больше всего на свете.

— Ты не бессилен, — покачала головой Дану. — Сежес не зря вспомнила магию крови. Ваши предки одолели с её помощью крылатых тварей ужаса, заперли их в подземельях, а потом на этих фундаментах Радуга возвела свои башни. А отступать, ты прав, смысла нет. Если только и в самом деле не удастся разбудить Древние Силы.

— Дану могут в этом помочь?

— Дану? О нет. Они не смогли этого сделать, когда сами оказались на грани истребления, когда проиграли войну Империи.

— Старшие эльфы?

— Этим вообще всё безразлично. — Сеамни с трудом сдержала презрительную гримасу. — Да и где их искать? За владениями Семандры, у самого края восходного океана?..

— У нас вообще не осталось времени. — Император стиснул кулаки. — Нерг молчит. Брать штурмом его башню — можно, но легионам до неё — несколько недель тяжёлого марша. А Хвалин, Ежелин и Остраг — в руках баронов.

— И не забудь, что идёт лето, — напомнила Тайде. — Если пахари не смогут собрать урожай — чем станем кормить армию зимой? Император не ответил. Сидел, словно оцепенев, до руста сжав кулаки. — Сежес упоминала, что остальные маги Радуги, присоединившиеся к мятежникам, полагают возможным остановить тварей Разлома, — наконец проговорил он. — Она считала — чародеи ошибаются. Но что, если ошибается она?..

— Что ты имеешь в виду? — всполошилась Сеамни.

— Надо вступить в переговоры с Браггой. Выслушать его требования. Дать Радуге возможность…

Дану только покачала головой, печально улыбнулась и покрепче прижалась, к своему Гвину.

— Я знаю, ты готов на всё. Но это «всё» ничего не даст. Они потребуют твою голову, но тварей Разлома не остановят.

— Почему? — поднял голову Император. — Почему не остановят?

— Доверься слову той, кого признал Деревянный Меч, — шепнула Тайде. — Я вижу — только магия крови. Только человеческие жертвоприношения.

— Это последнее, к чему я прибегну. — Император не дрогнул, но в голосе что-то изменилось.

— Последнее. Но главное — не опоздать, иначе и это окажется бесполезным.

— Не опоздаем, — посулился Император, и теперь вздрогнула уже сама Сеамни.

Глава третья

— Бреннер!

Эльф-нарниец успел отшвырнуть плащ, успел вскинуть клинок — сверкнул меч, тонкий и серебристый, крестовина лучилась лунным сиянием, а тьма вокруг извергла из себя множество, как показалось тогда, воинов, разнообразно одетых и ещё более причудливо вооружённых.

Соэльди лёгкой лесной белкой метнулась в сторону, зажжённый ею шар погас, и миг спустя во мраке что-то зашипело, Анэто уловил толчок приведённой в действие Силы. А потом засвистели мечи, раздались отчаянные вопли, кто-то из магов Ордоса метнул огнешар, кто-то пустил в ход молнию: в её мгновенной вспышке ректор Академии Высокого Волшебства разглядел эльфов, схватившихся с воинами Бреннера, и его собственных последователей, чародеев Ордоса и Волшебного Двора. Кто-то уже оказался на истоптанном снегу, кто-то бежал, вскидывая руки в последней отчаянной надежде — обрывавшейся вместе со свистом чужого клинка.

Анэто зарычал, чувствуя поднимающуюся в груди неведомую, непривычную ярость, бешенство зверя, загнанного, но смертельно опасного даже для самых лучших загонщиков, отлично умеющих управляться с ловчими сетями и короткими дубинками, которыми они глушили барахтающуюся добычу.

Кажется, он никогда ещё не испытывал подобного, когда ненависть струится по жилам расплавленным железом. Милорда ректора, хотя и основавшего целый новый раздел сугубо теоретической магии, никто не смог бы назвать «кабинетным учёным» — именно он, в конце концов, вместе с тем же некромантом Неясытью, сам останавливал чёрный мор, поразивший Ордос, именно он (вместе с Меганой) шёл под стены Чёрной башни, именно он… В общем, довелось побывать, довелось повидать. И когда они с Меганой пытались покончить с отцом-экзекутором, он видел в инквизиторе врага, но врага скорее тоже теоретического, настоящей подсердечной ненависти к нему Анэто не чувствовал.

До недавнего времени. Трудно сказать, что сместилось и сдвинулось в душе, испытавшей взгляд Спасителя из-за грани мира, — но сейчас Анэто готов был испепелять грады и веси, если они встанут у него на пути.

И, конечно, он помнил, что такое Бреннер, — всё же не зря столько лет возглавлял Академию. Тайный замок, где Инквизиция, в вечной зависти к тому же Храму Мечей, ковала свой собственный стальной кулак почитавшихся «непобедимыми» воинов. Как учили тамошних новобранцев, Анэто дознаться не смог, к тому же, если честно, особенно настойчиво никогда и не пытался, всегда считая магию куда могущественнее меча.