Война со смертью

– Затем.

– Мы так не договоримся.

– Ну, тогда я скажу. На вас пришла жалоба из московской мэрии за недозволенное поведение в полуклинике как больного, прикидывающегося больного пенсионера Веревкина, прикидывающегося больным. Наша главная приказал доставить вас живым или мертвым для обсуждения этого вопроса. Не упирайтесь, следуйте за мной, чтоб я не вызывала "Скорую". Там дюжие ребята, скрутят вас аки жгут и запихнут. Будете иметь вид мокрой курицы.

– Гы, лучше петуха, пойдем.

– То-то же!

В актовом зале лечебного учреждения собрались все врачи во главе с Лидией, а дальше никто не помнит ее отчество, поскольку она вела затворнический образ жизни. В руках у нее была жалоба, отправленная мэру Москвы. Хорошо сработал мэр, как часы. Правда, по старой коммунистической схеме, возможно, он даже не прочитал текста, а наложил резолюцию в верхнем левом углу: "Бурбулидзе" разобраться. А Бурбулидзе начальник департамента медицинского обслуживания населения города Москвы, черкнул ниже резолюции мэра: "Сванидзе" разобрать и доложить. А Сванидзе- начальник департамента Юго-западного административного округа. А дальше - поликлиника. Главврач вспыхнула, намереваясь бросить кляузу в мусорную корзину, она никого и ничего не боялась, поскольку ее выдвинул на этот высокий пост скандального учреждения не кто-нибудь, а сам Бурбулидзе после второго похода в сауну, где она, как женщина, уже не устраивала козни, а сделала все, что могла и была вознаграждена.

Но в это время в ее кабинет, как злая муха, влетела старшая медицинская сестра Турбукидзе.

– Там один пенсионер кричит на весь этаж: жаловаться буду! У меня мошонка распухла до такой степени, что не знаю, что с ней делать и куда ее девать, хоть сам себе делай операцию. Уролог ничего не хотит делать, а хирург говорит нычэго нэ нада дэлат. Что прикажете, какие будут указания?

– Никаких пусть орет, пока не охрипнет. Тут еще один пенсионер жалуется, да прямо мэру столицы. Вот она жалоба. Я бросаю ее в урну.

– Боже упаси! ни в коем случае. Лучше проведем собрание, признаем ошибки...в присутствии того, кто жаловался.

– Хорошо, займитесь этим вопросом. Соберите врачей и этого бедолагу с мозгами набекрень, а потом меня позовите.

***

Александр Васильевич в сопровождении медицинской сестры кавказской внешности, почти на цыпочках вошел в актовый зал, где уже сидели врачи и с боязливой ненавистью посматривали на него, но молчали как партизаны.

– Сейчас вызову Главную, - сказал медицинская сестра, и исчезла, но вскоре вернулась, сопровождая Главную даму, прилично одетую, прилично накрашенную, прилично высоко держа голову и едва заметно, презрительно улыбаясь.

– Ну-с, так. На нас наши больные, кто ходит к нам на собственных ногах и прямо держит голову при сгорбленном позвоночнике, стали писать унижающие нас длинные трахтаты. Вот один из них, Армен Васильевич, простите Александр. Прямо мэру. Да как так можно? У мэра во, сколько работы, он, бедный даже сауну посетить не может из-за дифцита времени, а тут на тебе, жалоба на медицинский коллектив. Назовите мне врача, уважаемый, нет, неуважаемый, кто из здесь сидящих врачей требовал у вас взятку в долларах, в рублях и даже в конфетах? Кто? назовите, и я его тут же пущу на ветер ворон считать!

– Да никто не требовал, что вы? я сам хотел дать, но вспомнил, что это нарушение закона. За это отвечает взяточник и взяткодатель.

– Разве?
– удивился уролог Шаламов.

– Да, голубчик, я вас спас и себя тоже, - произнес подсудимый Александр Васильевич.

– Тогда какие могут быть жалобы?

– Есть жалобы. Меня врачи к этому приучили. Заходишь в кабинет, тут же вопрос: какие у вас жалобы? А, вам лучше сдать анализ мочи. Вот недавно получил "Приглашение на диспансеризацию от АО Спасские ворота-М", где было сказано, что такая ...пансеризация проводится у вас. Обрадовался и к вам на третий этаж. Там посмотрели на меня, как на врага народа и сказали:

– Сдайте анализ на мочу.

Все вы тут мочой пропахли, вот что я вам скажу.

– Но теперь-то какие у вас жалобы?
– спросила Главврач.

– У меня болят яйца.

– Ну, сделайте из них яичницу, в чем дело?

– Я бы не прочь, но время уже ушло, молодость кончилась...еще в прошлом веке.

– Кто в этом виноват?

– Уролог Шаламов, я уже шесть месяцев к нему хожу, а он хоть бы хны. Все анализ мочи назначает.

– Инспектор Шаламов, это правда?

– У меня своя метода. На больном Веревкине я испытывал два лекарства немецкой, а потом нидерландской фирмы. Когда испытание закончилось, я отправил его на Узи в другую балаторию.

– В смысле амбулаторию.

– Точно так. Я не виноват, что так быстро время идет. Надо быстрее поворачиваться, я это всем больным говорю.

– Ну, вот видите, какие могут быть претензии? Шаламов почти кандидат наук.

– Отпустите меня домой. У меня мочевой пузырь на грани разрыва.

– Кишконадзе, проводите больного.

9

Усталый, измученный Александр Васильевич вернулся домой, сел к столу поужинать, а рядом в буфете стояла бутылка виски, которую он открыл недели две тому, а сейчас, для снятия стресса наполнил стограммовый стакан, выпил и поцеловал в донышко, как настоящий кандидат в алкаши. Жена посмотрела на него недобрым взглядом и ничего не сказала, но через некоторое время выдала:

– Налей себе еще.

– Лучше воздержусь. Сердце и так уже колотится, да и самого клонит ко сну. Перекушу и на диван.

Он лег в надежде заснуть сразу, однако ворочался с правого на левый бок и обратно, а потом провалился, и началось путешествие по городу. Он преодолевал разные препятствия и, натыкаясь на молодых хулиганов, норовивших пробраться в его карман, но все ускользал. Уже было повернул в сторону дома, и обнаружил, что карманы пусты, какой-то молодой парень, что работал на его заводе помощником токаря, со всего размаху ударил его в промежность с такой силой, что там, в глубине загорелся пожар, потому что вместо носка у него оказалась головня.

– Это тебе, Васильевич, за то, что ты без всякого основания лишил меня премии за последний квартал. Хочешь, еще дам в пупок.

И тут он проснулся, и действительно почувствовал жжение и боль в промежности. Это проклятая аденома давала о себе знать. Он достал таблетку дорогого лекарства, это была двадцатая таблетка, а в сутки рекомендовалась только одна. Но и она не помогла. А что было делать, никто не знал.

Рыская по полкам со всякими настойками, он увидел миниатюрную бутылочку с настойкой чистотела, налил воды в стакан и добавил двенадцать капель настойки просто так, чтоб что-то налить и выпить, лег и стал ждать. Боль стала отступать медленно, но верно, вдобавок этот чистотел оказал снотворное действие. Александр Васильевич проспал до десяти утра.

С тех пор он принимал одну таблетку на ночь, а в три часа ночи 14 капель чистотела. Так уролог Шаламов, едва не упрятавший его в могилу, отошел для него в небытие и стал ненужным.

Отказавшись от тяжелого свинины, баранины, говядины, он перешел на курятину и индюшатину, в которой в два раза больше железа, чем в любом другом мясе.

Избавиться от людей в белых халатах, работающих в этой Богом забытой и безнравственными людьми испорченной поликлинике, в которой немощные старики бесполезно слоняются по кабинетам, надеясь продлить остаток жизни, было первостепенным делом Александра Васильевича. Он в одиночку решил объявить войну преждевременной смерти. Благодаря помощи государства, в котором он честно трудился в виде скромной пенсии, он имел возможность завтракать и обедать, и ужинать лекарствами, все свободное время посвящал здоровью. Если раньше он об этом не думал и не мог думать по причине занятости, то теперь - неограниченная свобода, как в трехлетнем возрасте.