Война со смертью

– Не позавидуешь. Хошь, выпишу простамол?

– Нет, спасибо. Друзья говорят: дрянь. Только деньги из кармана вытаскивать. Все телеканалы рекомендуют: только простамол, значит, лекарство - дрянь.

– Ну, тогда не знаю. Походи так, может, пройдет.

– А подлечить нельзя?

– А шут его знает. Впрочем, давай так: приходи через недельку, будем посмотреть.

Александр Васильевич вышел, не солоно хлебавши. На банкетке сидел мужчина средних лет напротив кабинета Драчевского.

– Ну, что?
– спросил он.

– А, ничего. Сказал прийти через неделю.

– А я хожу уже второй месяц. Драчевский фрукт еще тот. Ему нужны деньги. Без взятки он тебе ничего не сделает, а между тем, эту дрянь, надо лечить и не тянуть.

– Чем она опасна?
– задал вопрос Александр Васильевич.

– Она может превратиться в рак. Тогда операция, а после операции...

– Что после операции? скажите, не тяните резину.

– После операции надо заказывать гроб. Никто после операции долго не живет.

– Ну, тогда...тогда...впрочем, желаю успехов.

Саша направился к лифту, но вместо первого этажа он нажал не ту кнопку и очутился на четвертом, на этаже, который занимала главный врач и ее замы, помы и бухгалтерия.

У кабинета Главврача сидела та же полная молодая дама и как только увидела постороннего человека тут же встала и заслонила входную дверь своей тыльной стороной и задала тот же вопрос:

– Вы куда?

– Я по вызову.

– Наш главный врач никого не вызывает и ее никто не вызывает. Не путайте первый этаж с четвертным, элитным.

– Ого, точно, перепутал, звиняйте и прощевайте. Глядите, чтоб с вашей главной ничего не случилось. Она хоть выходит из кабинета в течение дня?

– Зачем?

– Ну, как зачем? пи-пи, а-а.

– Фулиган. Должна вам напомнить, что лифт работает, и он вас ждет.

***

Что ни говори, в Москве жить комфортно и не только в Москве, наверное, во всех столицах мира живется лучше, чем на периферии. Тот, кто сидит на троне, в царском кресле, знает, что любой переворот может произойти только в столице. Так было и в СССР.

В Москве, боле-менее, всего было навалом, а за пределами кольцевой, во всех регионах огромного государства, счастливые граждане, строившие коммунизм, забывали, как пахнет колбаса. А потому от фабрик, заводов, исключая колхозы отправляли делегации вроде бы посетить Мавзолей, но на самом деле посылали за колбасой. Торбами, мешками, счастливые граждане, посмотрев на своего божка в Мавзолее, набитыми до отказа привозили эту колбасу и устраивали дележ.

В Москве прекрасный городской транспорт, он работает как часы, в Москве полно врачей, поликлиник, в том числе и частных, платных, магазинов, где абсолютно все есть.

В ближайшее воскресение Александр Васильевич отправился в Битцевский лесопарк на прогулку, присел на сыроватое бревно и немного простыл, как раз в том месте, где чувствовался дискомфорт. А ночью начались боли, да такие, что пришлось вставать, облачаться в одежду и сидеть на кухне до утра. В сидячем положении боль утихала.

Утром, едва перекусив, отправился к профессору Драчевскому...без талона. Он буквально ворвался в кабинет. Врач уставился на посетителя, как на врага народа, посмотрел на него бегающими бесцветными глазками, над которыми торчали по три рыжие волосинки бровей, грозно произнес:

– Бунажку.

– Простите... я не понял.

– Бунажка это...это талон к врачу, кандидату медицинских наук Драчевскому. Вы же уже были у меня, а порядок нарушаете. И медицинскую карту, черт возьми, вы не взяли с собой, и не первый раз в полуклинике.

– Но я ...всю ночь не спал, у меня были жуткие боли.

– Хорошо, спуститесь на первый этаж, возьмите талон и ко мне.

Больной спустился на первый этаж, получил талон, согласно которому, недели две спустя, он имел право посетить Драчевского.

– Ну, вот талон. Дату перепутали.

– Что с вами делать - ума не приложу.

– У меня только сто рублей. Больше нет. Вот они...на пачку сигарет, как только раздобуду, принесу остальные, я уже знаю: такса не ниже пятьсот.

– Гм, приучают вас поманеньку, да потихоньку, а то знаете, тут в этой полуклинике платят гроши, да еще заведующая нас обирает, не сильно, правда, по божески, но все же. Кроме того, она продает должности южанам. Вот, попробуйте, сходите к хирургу. И...короче, ближе к делу. Я вам выпишу направление на исследование. Если рак, придется ложиться в больницу, если нет, придете ко мне и в кармане...

– Все-все, дальше не надо, я и так знаю, я...карман заполню...опилками.

С подписанным и скрепленным печатью направлением Веревкин отправился к хирургу на том же третьем этаже. Кабинет был открыт, ни одного человека в ожидании не обнаружено. На другой стороне фойе тоже был кабинет хирурга, и там была очередь.

Александр Васильевич уменьшил шаг, как бы стал подкрадываться и кашлянул, поскольку молодой человек уронил голову в компьютер.

– Заходи, дорогой, садись, дорогой. Ничего нэ надо.

– У меня талона нет.

– Плохо, дорогой, но усо равно расскажи, зачем пришел, пачэму пришел. Надо дома сидеть, жена ублажать. У тебя молодой жэна?

– У меня от уколов почернели ягодицы.

– Покажи, дорогой. А, ничэго. Усо есть харашо. Будь здоров, дорогой, твой попа тэбэ послужит ишшо много лет. На бутылка пива дашь.

– Доктор, ни копья в кармане.

– Тогда иди на пизда. Ти знаешь, сколько тысяч доллар мне пришлось выложить, чтоб занять этот кресло, кресло врача.

– Если мне идти на п., то тебе на х., - сказал Александр Васильевич, покидая кабинет хирурга.

Спускаясь с третьего этажа по скользким ступенькам, Александр Васильевич заглянул в кабинет кардиолога Мардиашвили, просто так ради интереса. Но к его удивлению, кабинет оказался пустым: ни одного человека в очереди, а в глубине, за компьютером, сидела красивая дама грузинка, постукивая по клавишам.

– Извините, ради бога, мне только спросить. Талона у меня, правда нет, но будет, будет, я даже сейчас могу спуститься на первый этаж, извлечь этот талон из банкомата.