Война Сталина, или Тайны, мифы и трагедия Великой Отечественной. Книга первая
Шрифт:
А что же народ? Важно посмотреть, что же предлагает Сталин советскому народу после окончания страшной войны, принесшей миллионы жертв и глобальные разрушения? Как помочь людям, вынесшим на своих плечах всю тяжесть войны? Чем ответит людям Сталин, как облегчит их жизнь? Да ничем! И никак! Посыл Сталина однозначен: повоевали-идите восстанавливать, голодали-голодайте снова, надорвали все жилы-надорвите ещё! Никто вам ничего возмещать, облегчать и прощать не намерен! Было тяжело и невыносимо? Так же тяжело и невыносимо останется! В стране уже наступало время для очередного-теперь уже трудового-подвига, который вновь совершат они, подняв из руин разорённую стран, а потом его назовут очередным «Сталинским прорывом». Единственное, что сделали в июле, так это отменили «военный налог». А вообще за годы войны налоговая нагрузка на граждан СССР выросла более чем в 4(!) раза. Зарплаты солдатам и офицерам РККА платили, отбирая те же деньги у всех остальных граждан. В-общем, та же нищета, так выгодная советской власти во все времена…
А что же Император, спросим мы себя? А император уже после взятия Парижа и окончательной победы издаёт победный Манифест. И-вот ведь сатрап! – о гражданах, вынесших многолетнюю войну, при том, что самая продолжительная её часть проходила в Европе, Самодержец помнит, заботится и старается им помочь. Здесь мы увидим помилования и прекращение дел, прощение долгов и недоимок, штрафов и взысканий. Другими словами-множество мероприятий, чтобы облегчить послевоенную жизнь всем сословиям российского общества. Давайте прочтём документ-уже в сокращённом виде, опустив абзацы с указами о награждениях теми самыми медалями-и вновь удивимся. Или уже удивляться на станем…
«Долговременное отсутствие из отечественной страны наводило сердцу Нашему тяжелую скорбь, которая при всех успехах и благополучных делах не преставала Нам сопутствовать. Единое то служило Нам утешением, что Мы многотрудное и громоносное оружие Свое не для тщетной славы толь далеко от пределов земли Нашей несли, но как для ее собственной чести и безопасности, так и для спокойствия всей Европы. Бог, неизреченною Своею милостью, вознаградил Наше терпение и труды. Он, сокрушающуюся о чадах своих Россию, обрадовал возвращением их в недра Ее с миром и славою. Никогда не чувствовали Мы толико великого блаженства, как при вступлении в пределы благословенной области Нашей, куда несли Мы сердце, исполненное любовию к достойному оной народу Нашему, и где встречены были всеобщим усердием и радостью. Ныне хотя постановление и устроение дел в Европе для общего всех народов успокоения и требует отбытия Нашего из России, но сие отбытие, уповаем на милость Божескую, будет уже недолговременное, и с полным окончанием внешних дел, возвратит Нас к беспрепятственному попечению о внутреннем Государства Нашего благе.
Между тем в ознаменование тех взаимных чувствований, на любви, благодарности и благополучии основанных, которые Мы днесь вкушаем, и в сохранение памяти беспримерного единодушия и ревности, увенчанных от руки Всевышнего толь знаменитыми происшествиями, возжелали Мы учредить и постановить следующее:
1. Для принесения Всемогущему Богу теплых и усердных молитв за избавление Державы Нашей от лютого и сильного врага, и в прославление в роды родов сего совершившегося над Нами промысла и милости Божией, Постановляем Мы ежегодное празднование в день Рождества Христова: о чем с подробнейшими объяснениями дан будет Святейшему Синоду особый указ.
Пункты 2–6 как и говорилось выше, пропускаем.
7. Наконец сколь ни велики были в толь огромную и тяжкую войну Государственные расходы, однакож Мы при толико радостном и благополучном окончании дел, не можем удержаться от поспешения изъявить народу Нашему не исходящую никогда из мыслей Наших готовность ко всевозможному тягостей его облегчению; почему и даруем ему разные льготы и милости, в нижеследующих статьях состоящие:
1) Обращая внимание Наше на потерю в людях от нашествия неприятельского, и признавая по справедливости платеж за убылых людей тем паче тягостным, что случилось сие в первый год новой ревизии, Повелеваем во всей Империи сделать новую перепись народа, о чем Государственному Совету и заготовить к подписанию Нашему указ.
2) Из подушной подати с крестьян и поселян казенного ведомства разных наименований, равно и с крестьян удельных и помещичьих, все недоимки, по 1 Генваря 1813 года остающиеся в недоборе и поныне невзысканные, равно и штрафы по оным наложенные по Манифесту 1811 года Маия 15 дня, простить и более не взыскивать.
3) Таковые же недоимки из оброчной подати с казенных крестьян и поселян разных именовании не взыскивать.
4) Недоимки и штрафы с торгующих крестьян за производство торгов и промыслов, купечеству присвоенных, по Манифесту Февраля 11 и указу 29 Декабря 1812 года без установленных свидетельств, за весь 1812 и 1813 год простить, и все следствия и дела по оным производимые, уничтожить.
5) Все недоимки в процентном сборе с помещичьих доходов, по добровольному их объявлению, учрежденном Манифестом 11 Февраля 1812 года, и по сие число не внесенные за 1812, 1813 и 1814 годы, равно и штрафы за неподачу объявлений в срок, сложить, и производящиеся по сему Дела, предать забвению.
6) В тех Губерниях и уездах, кои наиболее претерпели от нашествия неприятеля и от бывшей в Новороссийском краю заразительной болезни, не взыскивать и за 1813 год недоимки подушного сбора с крестьян казенных и помещичьих, с мещан и вольных, также процентных денег с купеческого капитала.
7) Недоимка в сборе единовременной, Манифестом 11 Февраля 1812 года учрежденной пошлины с чаю, в пределах Империи уже находившегося, яко тягость, главнейше падающая на Московское разоренное неприятелем купечество, слагается и уничтожается.
8) Всякого рода взыскания по делам казенным или уголовным, долее десяти лет продолжающиеся, и кои в течении такового времени, не кончены, оставить; и если по подобным делам где содержится кто в тюрьме, то немедленно освободить.
9) Взыскания по казенным недоимкам с умерших, падающие на их наследников, уничтожаются и предаются забвению.
10) Людей по казенным долгам более пяти лет в тюрьме содержащихся и заплатить не могущих, простить и освободить.
Мы надеемся, и что частные люди при толь общем и радостном торжестве, последуя примеру Нашему, уступят из взысканий своих к облегчению и освобождению тех, кои в темницах за неуплату им долгов страдают.
11) Начеты казенные и другие такие же упущения и утраты, ежели они неумышленны и простираются не более двух тысяч рублей, простить.
12) Положенные по делам штрафы, кои до сего времени не взысканы, уничтожить.
13) Содержащихся под стражею в пошлинных в казну деньгах по истцовым делам, если где таковые окажутся, простить и освободить.
14) По корчемным и соляным делам содержащихся под стражею всех освободить, по учиненным об них приговорам исполнения не делать, и всякие по сим делам взыскания и начатые следствия оставить.
15) Всякого рода и звания военным людям, крестьянам и прочим обывателям, отлучившимся из отечества, жилищ и команд их самовольно, Даруем прощение, буде пребывающие внутри России возвратятся от сего числа в течении года, а из иностранных земель в течении двух лет.
16) Всех находящихся ныне под следствием и судом по разным местам чиновников и всякого звания людей по делам, не заключающим в себе смертоубийства, разбоя и грабежа, учинить от суда и следствия свободными.
17) Преступников, содержащихся ныне под стражею и осужденных уже к торговой казни и ссылке в каторжную работу, освободив от казни, сослать токмо в работу; кои же осуждены к телесному наказанию с отсылкою на поселение или в крепостную работу, таковых послать без наказания.
18) Распространяем Всемилостивейшее прощение на всех вообще соделавших по сей день преступления, не подвергающие их по законам лишению жизни, хотя бы за безгласностью и следствий об оных начато еще не было».
Дан в Санкт-Петербурге в 30 день августа месяца в лето от Рождества Христова 1814 г. Царствования же НАШЕГО в четыренадесятое. На подлинном подписано собственною ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА в Санкт-Петербурге при Сенате августа 31 дня 1814 года.
На самом же деле сей Манифест оканчивается крайне важным пунктом под номером 19, но о нём мы расскажем позже. А пока что отметим контраст. В победной речи Жукова одни лозунги, выводы и призывы, здесь же-практические дела и забота о народе. И очередная констатация факта о том, насколько же глубокими были различия в мировоззрении России императорской и советской. И её руководителей: Помазанника Божия Императора Российской империи Александра Первого, прозванного в народе «Благословенным». И секретаря партии, Председателя Правительства, генералиссимуса Сталина. Никак не прозванного народом, а самому себе присвоившего титул «Великого вождя и гениального полководца», а ещё «хозяина», как его величали бюрократы «ближнего круга».
Кроме льгот и послаблений внимательный читатель, безусловно, остановил взгляд на пункте 7–1 Манифеста, которым император объявляет о необходимости проведения новой переписи населения. Что логично, ведь война шла три года и знать количество подданных после неё крайне важно. Конечно, логично это для правителя, который не лжёт себе и своему народу. И оттого не боится объявлять перепись и снова сказать правду народу и самому себе. Напомним, что Сталин перед войной провёл аж две Всесоюзные переписи населения: в 1937 и в 1939 годах. Первую, правда, Сталин признал «вредительской» и все организаторы были репрессированы. За что, узнаем в своё время, а сейчас просто отметим, как важно было знать Сталину перед войной количество граждан страны. Только вот и после окончания войны в 1945 году стране под названием СССР, понесшей громадные потери, также было бы логично знать количество граждан. Было бы. Да только вот власти и Сталину это, оказывается, не нужно! Не интересно и не важно. Потому что Сталин «цифирь» в семь миллионов погибших вскоре сам озвучит, она станет таким образом единственно верной и на этом вопрос о потерях будет закрыт почти на три пятилетки. Никакой послевоенной переписи и вообще больше никакой переписи при жизни Сталина в стране не будет. Да и его сменщик Хрущёв тоже торопиться на станет: следующая перепись будет проведена только через 6 лет после смерти Сталина в 1959 году. Через четырнадцать лет после окончания войны, когда раны немного затянутся. Однако и масштаб потерь тоже станет очевидным и вырастет сразу в три раза. Не правда ли, такие сравнения-а деваться некуда, документы и факты двух эпох перед нами-в очередной раз доказывают, что ложь всегда была главным оружием партии большевиков и советского правительства. И опорой мифологии этой власти. В которой «сталинские мифы» о Великой Отечественной занимают особое место.
Глава вторая
О странностях послевоенной советской идеологии. О том, как Сталин повелел забыть войну. Про то, как писалась сталинская летопись войны. Как репрессировали память и нового министра обороны назначали. О забытом Дне Победы. О том, как сжигали «музей терроризма» в Ленинграде. Как герои труда стали важнее героев войны, а фронтовики снимали ордена. О моей личной войне. Про то, как Сталин фильмы о войне снимал. О мифологии по-Сталински: от «Сталинграда» до «Падения Берлина» и дураков-немцев.
Однако немедленно после окончания войны сам Сталин-вопреки всем поздним измышлениям-отнюдь не собирается «ковать» военный миф. Именно по его желанию и повелению начинаются странности и неувязки, касающиеся первых послевоенных лет. На первый-и логичный-взгляд, Великая Победа должна была стать для «Вождя всех народов» символом его гения-при условии скрытия реальной цифры потерь, а оно выполнялось неукоснительно-на последующие годы. Мощным идейным пьедесталом. Однако… Не стала. Не стала в первую очередь по причине того, что сам вождь пьедестал-«памятник» самому себе не стал надстраивать, укреплять и украшать. В смысле он его, конечно, построил и стоял на нём, однако возносить его выше не стремился.
Странно? Ещё как! Скромностью-то вождь не страдал и проявлял её, как мы выше убедились, только чтобы подчеркнуть своё величие. И мы скоро поймём, что это только видимость: о себе Сталин не забудет и народу вскоре напомнит. Только вот самому народу в первые два-три послевоенных года теперь надо думать не о войне. Точнее, о правде прошедшей войны думать народу не нужно. Сталин немедленно объявляет, что настала пора восстанавливать хозяйство и теперь в почёте должны быть герои труда, а не войны. Даже сам он больше никогда не наденет мундир генералиссимуса, а также медаль Героя Советского Союза, но будет нарочито носить лишь звезду Героя Соцтруда. Невзирая на победу, пора про войну забывать-вот главный «посыл» вождя. Слишком явные ошибки допущены, слишком много погибших. Как ни объявляй и не уменьшай потери, но истинные масштабы бедствия, какого не знала ни одна страна мира ни до, ни после этой войны Сталину известны. Глубоко копаться в причинах провалов первых двух лет опасно. Да еще и солдаты-победители на что-то там надеются. На изменения в жизни, на некую свободу. Этот пассионарный взлёт народа-победителя нужно было срочно останавливать и вновь запрягать в сталинское ярмо. Титаническими усилиями присвоив себе лидирующую роль в достижении Победы, Сталин не хочет ворошить свежее прошлое.
Для этого ему всё так же необходима единоличная власть и полный контроль за ставшей могучей армией. Нужен его личный непререкаемый авторитет. Другими словами, плавный переход от военной диктатуры обратно к тирании, ведь чрезвычайный орган власти Государственный комитет обороны, так же как и Ставка Верховного главнокомандующего, после войны логично прекращают своё существование. И Сталин этот переход спокойно и плавно осуществляет. Только в 1947 году он освобождает самого себя от должности Министра обороны, на которую назначается… Кто же? Один из героев-маршалов? Жуков, Рокоссовский? Или хотя бы Василевский, Малиновский? Конев, наконец? Нетушки! Неожиданно для всей армии министром обороны становится… генерал армии Николай Булганин. Начинавший в далёкие революционные годы со службы в ВЧК, а затем ушедший на партийную и хозяйственную работу. На войне он присутствовал как Член Военного Совета трёх фронтов, где и получил сразу первое генеральское звание. Ему даже срочно на погоны «покатилась» и прикатилась маршальская звезда, чтобы не так удивительно было, что маршалами командует генерал армии…
Что же до «вояк», то с ними «на войне как на войне» и после войны. «Победителей можно и нужно судить…» – заявляет Сталин в своей речи 9 февраля 1946 года на выборах избирателей Сталинского округа в Москве. Ну, а раз можно и нужно, так пора судить. Некоторые генералы-победители и даже маршалы, такие как Кулик и Гордов снова посажены, а позже расстреляны. Поставлены к стенке и многие генералы, вернувшиеся из концлагерей. Как предатели Власов и Бессонов, так и не запятнавшие себя сотрудничеством с врагом, но заочно осуждённые Сталиным ещё в 1941 году Кириллов и Понеделин. «Маршал Победы» Жуков «опущен по трофейному барахлу» и сослан во второстепенный военный округ. Маршал Тимошенко отправлен командовать Южно-Уральским, а затем Белорусским военным округом и в столице не появится до 1960 года. Личный консультант Сталина и последний Начальник генштаба в годы войны генерал армии Антонов также выставлен из Москвы и будет служить в Закавказье. Рокоссовский отправлен в Польшу. Нарком флота Кузнецов и ещё три адмирала ошельмованы и отданы под «суд чести». По итогам которого сам адмирал флота хотя бы не отправлен в лагеря, а вот остальные получили «десяточку» за шпионаж и этот, как его, «космополитизм». Отменив в 1947 году смертную казнь, в 1950-м Сталин-конечно же, «по просьбам трудящихся» – её вновь восстанавливает. К этому времени более 5 миллионов заключённых сидят по тюрьмам и лагерям. Многочисленные инвалиды выдворены из столиц. Им предписано умирать в разрушенном Валаамском монастыре, к примеру. Про жертв блокады и погибших в концлагерях «предателях» полагается вообще забыть. Война вот только была и вот ее уже нету.