Война все спишет
Шрифт:
Одно хорошо — по отзывам многих «честнейший человек», но при этом наместник отмечал, что с весьма «ограниченными способностями». Но тут ничего не поделаешь — аристократы с титулами и принадлежностью к гвардии всегда имели «резкий старт» по карьерной лестнице, пусть даже при отсутствии дарований. Так что командующий 1-м армейским корпусом, дивизии которого заканчивали сосредоточение в Ляояне, имел куда больше прав на командование 1-й Маньчжурской армией, чем Фок, недавно получивший чин генерал-лейтенанта.
Второй был тоже импозантной фигурой — тоже барон и генерал от кавалерии, Александр Александрович Бильдерлинг, понятное дело, что с приставкой «фон», которую русские по обыкновению опускали.
Командующий 10-м армейским корпусом генерал-лейтенант Случевский был его ровесником, но чин получил в те времена, когда сам Фок был полковником. И глядел на него весьма недовольно, и Александр Викторович сделал вывод, что и этот будет вставлять, образно выражаясь, «палки в колеса». Так что и с этим, как в поговорке, «каши не сваришь» — вывод напрашивался само собой.
А вот командующие Сибирскими армейскими корпусами выглядели совсем иначе, и в двух он был полностью уверен. На его стороне был вкусивший первую победу в своей карьере генерал-лейтенант Зарубаев, командующий 4-м Сибирским армейским корпусом. С беленьким крестиком, на колодке с черно-оранжевыми полосками, на кителе, полученным за нанесение поражения армии Нодзу на Ляохе. А вот если бы разгромил самураев на плацдарме — то был бы также усыпан наградами, как сидящей рядом с ним Кондратенко, с таким же крестом на кителе, и ждущий повышения в чине, за победу при Дагушане.
На его стороне в любом случае будет «родной» 3-й корпус, хотя его командующий генерал-майор Кондратенко находился, как и он на «птичьих правах». Ведь государь-император Николай Александрович может не утвердить его назначение, сделанное наместником. А тогда будет скверно для дела — этот генерал, в чем Фок был уверен, гораздо умнее многих присутствующих, и хорошо разбирается в военном деле. Однако на этом совете он был единственным в своем невысоком чине генерал-майора. Впрочем и сам Фок пребывал среди всех генерал-лейтенантов последним в пресловутом списке «по старшинству». И по всем неписанным правилам никак не мог ими всеми командовать, и подчинялись ему охотно и с должным уважением только «сибиряки», уже ощутившие с ним вкус победы.
Но к командующим 1-м, 3-м, 4-м и 6-м Сибирским корпусам могли добавиться еще двое, которые не будут вести с ним «местнический спор», говоря языком боярства далеких московских времен.
Порывистый и решительный генерал-лейтенант граф Келлер ему понравился после первой беседы. В свое время он прочитал в литературе отзывы на него историков — «дескать, приехал бывший Екатеринославский губернатор пострелять на войне узкоглазых туземцев и погиб бесславно». И эта ругань шла в отношении человека, прошедшего две войны с турками — одну в составе сербской армии. А потом еще стал организатором болгарской армии — и беззаветно преданного долгу и армии генерала, получившего в первом бою с японцами 36 шрапнельных пуль.
В штабе Фок прочитал телеграмму, отправленную графом Куропаткину, где тот просил о любом назначении — а ведь он покидал весьма «теплое и хлебное» губернаторское кресло. А писал Келлер просто — «если ваше высокопревосходительство считаете меня еще пригодным к боевому делу, хотя бы как пушечное мясо, убедительно прошу о назначении начальником стрелковой бригады, или на какую угодно строевую должность, независимо от иерархии». Граф не мог оставаться «мирным губернатором в тылу, когда потоками лилась кровь». А еще Фоку успели передать частенько употребляемую Келлером фразу — «солдат должен
быть на войне!»Так что Федора Эдуардовича он решил задействовать как командующего 2-м Сибирским корпусом, а потом найти иную должность — граф был отличным педагогом, в свое время директором привилегированного Пажеского Корпуса, и пользовался уважением среди столичной знати. И имел связи, причем весьма обширные, которыми было бы не грех воспользоваться исключительно ради дела.
Командующий сформированным на базе Восточного отряда 5-м Сибирским армейским корпусом генерал-лейтенант Иванов, как знал Фок, будет управлять в 1914 году Юго-Западным фронтом. И потому решил немного «подыграть» текущей истории — через наместника пробил назначение к Николаю Иудовичу начальником штаба генерал-майора Алексеева, решив, что для Кондратенко более подходит начштабом полковник Дмитриевский, что раньше был в 4-й дивизии у Фока на этой должности. Ведь именно Алексеев был бессменным начальником штаба у Иванова еще с окружных времен и с первых дней войны с германцами.
Николай Иудович, по циркулирующим слухам был сыном то ли кантониста, который выслужился в штабс-капитаны, или даже ссыльнокаторжного — так что удивляться не приходилось, что по службе все вышибал собственным горбом. Сейчас смотрел на Фока с нескрываемым уважением — наместник «шепнул» генералу кому именно тот обязан своим назначением. Так что и на него можно было опереться, вот только как заставить генеральскую «фронду» в лице прибывших «армейцев» подчиниться, не прибегая к склокам. А такой способ был только один — победами, а потому следовало прибегнуть к самым решительным действиям. И начинать их исключительно силами сибирских дивизий, не дожидаясь окончательного сосредоточения прибывающих в подкрепление армейских корпусов.
— Господа генералы, речь пойдет о нашем наступлении. Прежний командующий Маньчжурской армией генерал Куропаткин рассчитывал дать под Ляояном генеральное сражение, старательно возводя здесь линию укреплений из фортов, редутов и люнетов, на что потрачены огромные средства — причем совершенно впустую. Японские войска нельзя даже близко подпускать к железной дороге, потому что будет риск, что противник просто отсечет Квантун с флотом и 2-й Маньчжурской армией генерал-лейтенанта Линевича от главных сил в лице нашей 1-й армии. Зачем предоставлять противнику шанс достичь даже минимального успеха?
Фок заговорил в своей манере, привычно властно и уверенно, видя, как по лицу баронов мгновенно пробежала недовольная гримаса — «полные генералы» были с ним явно не согласны. Но пока молчали, дожидаясь удобного момента, чтобы начать «местничество», которым охотно занимались в русском генералитете. Ведь дрязги и споры о «первородстве» никуда не денутся, ведь такова сама человеческая природа, и дело не только в военном мундире. Вернее, не столько в нем в одном.
Вот только отдавать им инициативу в начавшемся совете Александр Викторович категорически не желал, тем более, что в предстоящей операции не предполагалось задействование армейских корпусов даже во втором эшелоне. И на это были определенные доводы…
— Наступление будет вестись исключительно силами Сибирских корпусов, как вполне обстрелянных, и имеющих опыт победных сражений. Если мы будем дожидаться окончательного сосредоточения армейских корпусов, то японцы успеют восстановить потери 2-й армии генерала Оку, и боеспособность 4-й армии генерала Нодзу, которая была эвакуирована в большом беспорядке от Ляохе. А то и перебросить ее к реке Ялу — тогда против нас будут три вражеских армии, общей численностью в восемь полевых дивизий и четыре резервные бригады, что по силе лишь немного уступают кадровым дивизиям. У нас в наступлении будет три корпуса в первой линии, корпус и пехотная бригада во второй.