Война

Из-за поворота появилась какая-то тварь. Или машина. Судя по тому, как ЭТО двигалось, оно вполне могло быть и машиной и живым существом. По высоте ЭТО было ниже меня, по ширине, кажется, больше раза в два. Очертаниями оно напоминало большого жука, или, скорее, помесь жука со скорпионом. От скорпиона был хвост, украшенный не жалом, а чем-то, отдалённо напоминающим лазер. В передних лапах «существо» тоже держало какое-то оружие. Всё тело, именно, как у жука, было защищено бронёй, которая по своему виду напоминала что-то среднее, между хитином, произведённым промышленным путём, и композитной бронёй органического происхождения. Глаз, как таковых я не заметил, так что, или они находились под защитой брони, или их заменяли какие-то более совершенные и защищённые приспособления.

Что-то подсказывало мне, что моего бластера эта тварь не особенно боится. Но, так как большого выбора на данный момент я не имел, я выстрелил несколько раз. Защитный панцирь этой штуки легко поглотил импульсы моего пистолета, даже не покраснев в месте попадания. Либо, броня твари была такой толстой, либо, что казалось более вероятным, коэффициент поглощения тепла у неё был такой, что стрелять надо было, как минимум, из пушки моего истребителя. К сожалению, такой огневой мощи у меня при себе не было. Зато… было кое-что другое.

Боевое лезвие. То самое, которым я распорол Артёма, то самое, которое с лёгкостью режет всё, что надо (и не надо тоже). Отличное оружие последнего шанса. Прекрасное оружие для ближнего боя. Такого ближнего, что ближе уже просто некуда. Именно поэтому я извлёк его из ножен и стоял, обалдело переводя взгляд с клинка на тварь и обратно. Тварь, кажется, поняла, что я не располагаю ничем более серьёзным, чем пистолет, и спокойно пёрла прямо на меня. Я поудобнее перехватил рукоять двумя руками, встав в соответствующую позу и спокойно ждал, пока противник подойдёт поближе. Одновременно я рассчитывал удар. Он должен быть точным, и, как можно более результативным. Не факт, что эта штука даст мне шанс ударить ещё раз, так что — один точный удар. Кажется, лучше всего бить сверху вниз в панцирь в районе головы. До противника осталось три метра… я активировал силовое поле своего клинка. Два метра — я приготовился. Метр. Пора. Реактивные прыжковые ускорители скафандра швырнули меня вверх и вперёд. По низкой траектории я пролетел над тварью и плюхнулся на её тело в районе хвоста. Немного дальше, чем я планировал, зато полностью в мёртвой зоне оружия. Тварь поняла, что добыча оказалась намного хитрее, чем казалась вначале. Теперь что-то надо было с этой наглой добычей делать.

Тварь, как оказалось, умела справляться с подобными «неприятностями». Причём, делала это намного лучше, чем незабвенный монстр на Демонике, которого мы валили с Экстремалом. Как оказалось, шесть несущих ног твари имеют очень хорошие приспособления для карабканья по стенам и потолку. И, как оказалось, тварь выполняет данную операцию очень проворно и хорошо. Мне повезло — на ботинках моего скафандра были специальные выдвижные «когти», при помощи которых мы двигались по скользким и неустойчивым поверхностям. И теперь эти «когти», зацепившись за броню твари, не давали мне упасть с её спины. Тварь же, тем временем, поняв, что таким образом меня ей не стряхнуть, начала дёргаться и вообще, вести себя непристойным образом. Она начала быстро перемещаться с потолка на пол и обратно, бегать по стенам, пытаясь избавиться от своего «седока». «Когти» ботинок держали на совесть, и падать я пока что не собирался. Но трястись, как на тренажёре, изображавшем аварию в космосе, мне тоже было неинтересно. Надо было менять ситуацию в корне. Причём, менять единственным доступным мне способом.

Убивать я очень сильно не любил. Просто страсть, как не любил. Я всегда считал, что жизнь — это немногое, что даётся человеку (или любому другому разумному существу) всего один раз, кто я, собственно, такой, чтобы это немногое у кого-то отнимать? Верно — никто, и права такого у меня нет. Вот только, за почти 300 лет жизни очень и очень многие хотели отобрать это «немногое» у меня и моих друзей и близких. Некоторым это даже удавалось — и тогда я терял друзей, товарищей, близких. И тогда мне приходилось объяснять «отбиральщикам» их ошибку. Причём зачастую — с оружием в руках. И, как только дело доходило до стрельбы — мне приходилось убивать. Против желания, против воли, против самой моей натуры. Но я делал это. И не моя вина, что я делал это слишком хорошо. И вообще — не моя вина в том, что я служил в разведке. Мне нравилась моя работа. И, если эта тварь хотела убить меня — тем хуже для неё…

Я ударил клинком боевого лезвия по броне твари. Как я и рассчитывал — клинок, окутанный сиянием энергетических полей, погрузился внутрь. Как оказалось, твари этот удар не понравился — иначе с чего она догадалась сделать то, до чего раньше не додумывалась — кувыркнуться на месте? Я вовремя отцепился от твари, и вовремя же снова активировал свои ускорители. Я плохо рассчитал этот прыжок, и, хотя меня не раздавила тварь, но об потолок коридора я приложился неслабо. Погасив вспышку боли, я мягко приземлился на расстоянии в пару метров от твари. Она начала поднимать свои штурмовые орудия, зажатые в передних лапах. Я убрал клинок и снова вытащил пистолет. Прицелился. И показал один трюк, за который меня очень любили члены моей команды на всех стрелковых соревнованиях — выдал десять импульсов из бластера за три десятых секунды. И все — со снайперской точностью. Прямо в то место, где мой клинок пробил защиту твари. Не знаю, насколько жизненно важные органы там у неё были, но тварь поднялась на дыбы, бросаясь на меня. И тут я понял, что спасён — брюхо у твари было не таким грубым и бронированным. Оно было, скорее, наоборот — мягким и нежным. Конечно, тварь же была предусмотрена для абордажного боя на космических кораблях, а там на тебя обычно снизу не нападают. А, что в разведке Лиги служат такие отмороженные на всю голову пилоты, как в группе «Призрак», Кочевники явно не знали. И поэтому, как только тварь продемонстрировала мне своё брюхо, я в ответ продемонстрировал ей, как быстро и точно я умею стрелять импульсами.

Я положил в цель с минимальным разбросом полный аккумулятор своего бластера. Тварь была ещё жива, когда я проходил мимо, но было видно, что это ненадолго — я видел, как огонь от моей стрельбы буквально выжег скорлупу её брони изнутри. Чтобы закрепить эффект — мало ли, я бросил плазменную гранату, проходя мимо. Она взорвалась через три секунды.

По пути на нос мне уже ничего больше не помешало. То ли больше таких тварей на борту не было, то ли что-то ещё, но вскоре я добрался до того, что на кораблях такого типа считалось носовым отсеком. Ничего, даже отдалённо напоминающего мостик, там не было. Зато там было что-то, отдалённо напоминающее склад. Много ящиков, некоторые из них вполне обычного, «человеческого» дизайна. Собственно, и надписи на ящиках вполне себе были на интере — языке, на котором принято было общаться на всей территории Лиги. Я прочитал: «Штурмовые винтовки ШГ-56», «Гранаты плазменные ГП-35», «Бластеры ЛП-48». Мамма миа! Или эти ребята перехватили наш транспорт с оружием, или они устроили налёт на одну из баз Лиги. В любом случае, скорее всего, эта посудина шла на свою базу с грузом образцов нашего оружия, чтобы учёные могли разработать эффективные средства противодействия. Собственно, один образчик такого противодействия я только что уничтожил, и мне очень сильно не хотелось, чтобы, например, на Здравицу, где сейчас спешно разворачивался полевой госпиталь, высадился десант таких же штук, только без уязвимых мест в виде брюха. Или этот же десант, но на Рай? Если на орбите Здравицы было, в принципе, много наших кораблей, и они могли дать отпор вражескому десанту, то на орбите Рая я никаких орбитальных укреплений особо не помнил. Так что моим долгом было не допустить эту посудину до её места назначения.

Я отобрал для себя винтовку с боезапасом, взял такую же винтовку для Демона, добавил себе пару гранат, а из остальных сделал примитивную мину. Никакого таймера у меня, конечно же, не было, но я прекрасно обошёлся без него. Разложив несколько гранат по ящикам с винтовками, я так настроил взрыватели гранат, чтобы они сработали от малейшей вибрации. После этого я аккуратно подцепил чеку одной из гранат оторванной доской от ящика, положив её в такое положение, что она надёжно фиксировала чеку на её месте. А потом просто взял и поджёг доску импульсом своего бластера. Теперь, как только доска сгорит полностью, чека вылетит из гранаты, та взорвётся, и начнётся мини-«цепная реакция». Гранаты взорвутся все. От них взорвутся энергетические картриджи для лазерных винтовок. Так что — бабахнет так, что от носового отсека мало что останется. А если повезёт очень сильно, то разнесёт и весь корабль. Я быстро прикинул размеры груза — да, скорее всего, после того бабаха, который случится примерно через пять минут мало что уцелеет.

Теперь я отправился на соединение с Демоном, предварительно выйдя с ним на связь.

– Предлагаю сматываться с этой посуды, и, как можно быстрее, — сказал я.

– А что так? — спросил мой друг.

– Просто я набрёл на грузовой трюм, и нашёл там груз нашего оружия. Я из него небольшую мину замедленного действия соорудил. Рванёт примерно через пять минут.

– Мать Безумия! Хорошо, командир, встречаемся около шлюза. Просто я тут оч-чень интересные данные обнаружил. Как раз переливаю их в свой ПАД.

– Что за данные? Очень важные?

– Да. Это координаты их базовой системы.

– Вот те раз! Ладно, сбрасывай иж быстрее и встречаемся около аварийного шлюза.

– Принято, командир.

К шлюзу мы с Демоном прибыли одновременно. Мне, правда, на пути попалась ещё одна такая тварь с оружием, но я снова показал класс стрельбы, правда, уже не из бластера, а из штурмовой винтовки, а это уже совсем другая песня. В двух местах твари порвало панцирь, а потом я исхитрился просунуть ствол винтовки под брюхо твари и отстрелял туда полаккумулятора. Тварь сдохла в мучениях. Мы забрались в кабину шлюза, стравили из него воздух, и вышли на поверхность корабля. Звёзды были вокруг нас, и это придавало спокойствия и уверенности в том, что Лига победит в этой войне, первой за несколько тысяч лет.

Мы забрались в кокпиты своих истребителей и стартовали в направлении машины Карен.

– Парни, вы в порядке? — спросила девушка.

– В порядке, — ответил я. — Тут ничего интересного не наблюдалось, пока мы там… ходили?

– Нет, всё чисто. А что быстро-то так?

– Сейчас увидишь, — сказал я. — Через три-две-одну…

Собственно, смотреть было на что. Сначала нос корабля деформировался, поддаваясь сильному давлению изнутри. Он изменялся и изменялся, у меня даже возникла мысль, что броня транспорта выдержит такое издевательство над собой, и ничего плохого не произойдёт. Оказалось, что мысль была ошибочной — броня транспорта всё же не выдержала — нос раскрылся, как цветок, и оттуда ударил настоящий огненный фонтан. Так как весь кислород из корабля вытянуло считанные секунды спустя, огонь сразу же погас, но было видно, как транспорт начинает разваливаться. Для него и его экипажа эта война завершилась досрочно.