Война
Шрифт:
Я отшвартовал катер от спутника, и мы отправились на «Невидимку». Дело было сделано. Оставалось лишь дождаться второго взрыва и послать буй связи с сообщением для «Экслера». Через буй нас точно никто не смог бы отследить. Ведь, вместо того, чтобы «орать» по гиперсвязи прямо из этой системы, буй сначала разгонялся до гиперскорости, уходил из системы, и только после этого выходил на связь с командованием. Разумеется, командование нам никак ответить не могло, но это уже было и неважно. Ведь, как только наш флот войдёт в эту систему, все сенсоры раннего обнаружения будут слепы. То есть, они, разумеется, заметят наши корабли, но, как только это произойдёт, и компьютеры противника заметят наши корабли, сразу же произойдёт большой «крах всех систем». Разумеется, произойдёт перезагрузка всех компьютеров, но, во-первых, пока всё перезагрузится, пройдёт немало времени (а в бою дорога каждая секунда), а во-вторых, как только с сенсоров
После того, как наш катер отошёл на безопасное расстояние от диспетчерского терминала, я застопорил его маневровыми двигателями, и мы с Демоном стали ждать. Примерно минут через пять за кормой сверкнуло. Счётчики радиации бешено взвыли, но нам опасаться было нечего… Броня нашего катера идеально защищала от любых излучений… Теперь осталось только вернуться на борт «Невидимки» и вызвать в систему наши силы.
После того, как была отправлена капсула с посланием для командования, наша работа в системе была, считай, сделана. Но всё равно, уходить из системы нам было рано — мало ли, что могло случиться, а отряд «Призраков» — это гарантия, что ничего плохого случиться не может. Кочевники, например, могли как-то попробовать продублировать систему раннего обнаружения. А мы, разумеется, в этом случае, должны были им эту систему вывести из строя. Именно такая работа удавалась нам очень хорошо. Так что мы ждали. Ждали, что предпримет наш противник, чтобы нанести им ответный удар. На третий день нашего присутствия в системе, мы увидели, как Кочевники спешно разворачивают на планетах и некоторых астероидах антенны раннего обнаружения. Как оказалось, эти антенны ни к какой компьютерной сети подключены не были, а просто выдавали информацию на аналоговые носители, что было намного проще и надёжнее, чем компьютерная сеть. Разумеется, про наш вирус они знать не знали, но, видимо, всё же решили немного подстраховаться. Понятно, что нам эта их страховка была совершенно не нужна, и поэтому надо было её… того… уничтожить. Вот она, работа для Призраков…
Работали тремя парами — я и Карен, Сапар и Анжела и Экстремал с Демоном. Причём работали так, чтобы за минимальное время «обработать» все эти системы раннего обнаружения. Вообще в такой «работе» есть свои прелести. Невидимкой проскользнуть сквозь все системы раннего обнаружения, спикировать с орбиты в атмосферу планеты, выйти прямиком на цель, выровнять машину примерно за пару сотен километров до цели, пройти до неё на высоте примерно в сто-сто пятьдесят метров, скрываясь от всех вражеских сенсоров. А проход на такой высоте, при скорости в пару Махов — это то, что только наши пилоты умеют делать полностью на ручном управлении. Не все так могут. Тут реакция нужна, а её у таких, как мы, тренируют чуть ли не с раннего детства. И вот она, эта антенна, палец гладит гашетку — раскрываются створки оружейного отсека, револьверная установка поворачивает нужную ракету — она стартует — цель поражена. Вот и всё. Карен, прикрывая мне спину, разносит в клочья все зенитно-ракетные комплексы, которые могут представлять для нас хоть какую-то угрозу. Собственно, я и сам пока что не могу понять, что больше нравится мне в моей работе — экстремальное пилотирование «Молнии» при выполнении заданий, или тихая разведка и тайное проникновение на территорию противника и незаметный сбор информации.
Отбомбившись на планете, мы с Карен взяли курс на те два астероида, которые я решил взять на себя. Как только я вышел из атмосферы планеты, девушка привычно заняла место ведомого, у меня на хвосте, чуть выше правой плоскости.
– Командир, хорошо стреляешь, — сказала мне девушка до ближней лазерной связи.
– Да и ты прекрасно стреляешь, — ответил я.
– Я только одного никак не пойму, — сказала Карен. — Из-за чего они вообще решили на нас напасть? Мы же вроде никак с ними не пересекались. Они сами напали на ту систему, в созвездии Бетельгейзе.
– Ну, наверное, получилось стандартное недоразумение, с которого чаще всего и начинаются войны. Они решили, что эта система никому не принадлежит, и решили взять её себе. Или подумали, что жизнь на планете не является разумной. Ну, в общем, считали, что никому из разумных их действия никакого вреда не причинят…
– Ты прикалываешься? В тот раз, когда меня сбили, мы их просто окрикнули по связи. Мы вообще по ним стрелять не хотели. Они напали первыми.
– Я не знаю, — признался я. — На Земле они вообще первыми напали. Устроили астероидную бомбардировку городов. Мне сложно объяснить это. Они… слишком чужие чтобы нам просто было их понять. Теперь не до дипломатии. Вот подавим их оборону, тогда дипломаты и будут решать, как им и нам жить в одной Галактике.
–
Да, я тоже так думаю… Просто… ты никогда себя агрессором не чувствовал? — Карен была просто хорошим пилотом истребителя. Да, ей приходилось сбивать противников, но всё это началось в её жизни только после того, как она вступила в мою группу. До этого самым опасным оружием, которым ей приходилось кого-то сбивать, были тренировочные ракеты и лазеры, заряженные на одну сотую от номинальной мощности. А тут — война, стрельба, чуть ли не ежедневно кого-то убивать приходится…– Милая моя, — сказал я. — Я уже много раз задавал себе этот вопрос. Первые два года я и в самом деле ощущал себя палачом с руками, по локоть в крови, но потом… Что-то во мне смирилось с тем, что в ситуации, когда или ты убьёшь противника, или он убьёт сначала тебя, а потом твоих близких, надо стрелять первым. Если есть возможность, не убивая, вывести его из игры — хорошо. Если нет такой возможности — значит, ему не повезло. Наш долг, как офицеров разведки, первыми принимать на себя удар врага, и первыми узнавать о его новом оружии. Это наша работа, наша жизнь, и наша судьба…
– Я понимаю командир… Только вот… не уверена, что смогу дальше быть Призраком… — тихо произнесла девушка.
– Нет, ты ошибаешься, любовь моя, — ответил я. — Я тоже так думал, когда выполнил первое задание, ещё во время обучения в Академии. Тоже… того… считал, что в разведке не место для таких нежных и переживающих по поводу каждого выстрела, как я… А потом со мной поговорил командир Академии, так как, по его словам, из меня должен был выйти хороший профессионал…
– И что он сказал?
– Он сказал мне, что с ним было такое же при обучении и при выполнении заданий. И это нормально. Ибо только человечность отличает хорошего профессионала от мясника, для которого задание — лишь повод в очередной раз устроить бойню. Он сказал мне, что настоящий профи никогда не будет палить по врагу почём зря, лишь бы только уложить кого-нибудь. Настоящий профи всегда будет стараться минимизировать потери, ведь война рано или поздно кончится, а мирные отношения — это то, к чему стремится каждая раса. И то, что мы сейчас уничтожаем Кочевников и все их строения… Уверен, что потом, когда эта война кончится, окажется, что они заблуждались, атакуя наши базы, корабли и планеты. Уверен, что потом окажется, что наши цивилизации смогут многое друг другу дать. Уверен, что у нас с ними больше не будет поводов стрелять друг в друга…
– Но появится новый враг, и нас снова призовут разбираться с ним…
– И пусть. Я же говорил, что это наша работа, наша жизнь и наша судьба. Но знаешь… Когда кончится эта кампания, я с удовольствием отправлюсь куда-нибудь, где тихо, мирно и спокойно… Куда-нибудь, где можно будет отдохнуть от работы и предаваться отдыху и ничегонеделанию. Ты со мной?
– А куда ты денешься? Я передумала уходить. Знаешь, командир, ты ведь не только командир хороший, ты ещё и… классный любовник…
Я почувствовал, как начинаю краснеть. Да, конечно, лазерную связь ближнего действия перехватить просто нереально, да и шифры менялись по случайному алгоритму каждые несколько секунд, но всё же… Такой разговор просто не для такой связи и не для такой ситуации. Карен, видимо, поняв, что сказала что-то не то, решила сменить тему.
– Кстати, командир, а ты не планируешь на отдых после этого задания поехать, например, ко мне, на Вегу? А то два года уже без отдыха работаем…
– Да можно, — ответил я, улыбнувшись и представляя себе целый отпуск наедине с Карен. Такое у меня уже было. Один раз, и тогда со мной тоже была девушка, которую я тоже любил. Дана… И тот отпуск мне тогда испортили. Уже три года, как не стало Даны, и более четырёх прошло с того момента, как я прибил Артёма, но всё же до сих пор я скучал по Дане и жалел, что нам было так мало отпущено времени вместе.
Иногда я думал, а что было бы, если бы после того дела, на Земле, мы вместе с Даной просто ушли бы в отставку. Наверное, здорово было бы прожить жизнь вместе с любимой женщиной там, на Парадайзе… Вот только, эти мои думы всегда заканчивались примерно следующим: «А ты в курсе, что, кроме своей работы ты больше ничего не умеешь? А ты в курсе, что той жизни, с полётами, погонями, перестрелками и всем, от чего ты, якобы, так сильно устал, тебе начнёт не хватать буквально через неделю так называемой спокойной и мирной жизни? Тот, чья работа служить и защищать, просто не сможет жить, как мирный обыватель. Так что, полковник, заткнись и сражайся! Это то, что ты умеешь делать лучше всего…». Конечно, я слегка кривил душой. Благодаря моим пилотским навыкам, я мог получить любую работу, и получать при этом неплохие деньги. Вот только, была бы мне такая работа по душе? Я не уверен. Когда всю жизнь прожил, нося форму, снять её становится не просто нелегко, а практически невозможно. Армия давно стала моим домом и моей жизнью, и расставаться с ней я не собирался. Да и не мог чисто физически…