Война

– Мы дворяне, верные слуги Её Императорского Величества! Нам тоже положено...
– не унимался молодой шляхтич, которому похоже вино ударило в голову.

– Ничего не могу сказать про ваших родителей, молодой человек, но за какие заслуги именно вам что-то положено?

– По праву рождения! И не тебе, купец, об этом рассуждать!

Собравшиеся за столом люди примолкли, а Иван Казанцев уже пожалел, что пригласил в гости этого гардемарина. И вдруг в напряжённой тишине:

– Жалко, такой хороший женщина, а отец барыга, спекулянт!!!

– процитировал Игнат, после чего громко заржал.

Лапин, который уже хотел проучить этого юнца, глядя на Игната тоже рассмеялся. Остальные ничего не поняли, а молодой шляхтич не знал - обижаться ему или нет. Вроде обидного ему ничего не сказали, но и причину смеха он понять не мог.

– Ладно, - продолжил, отсмеявшись Лапин, - сегодня у нас праздник и споры нам ни к чему. Давайте лучше выпьем за здоровье, которое не купишь ни за какие деньги!

– За здоровье Её Императорского Величества Государыни Императрицы!
– вставил своё слово шляхтич.

Все снова дружно подняли бокалы и осушили их до дна.

– А где вы будете служить, господа гардемарины?
– обратился ко всем Кощеев.

– Нас приписали к 100-пушечному линкору "Ростислав", - похвалился один из гостей.

– Неужели 100-пушек?
– наигранно удивился Игнат.

– Да! На этом корабле мы сможем победить любого врага, разнеся его суда на мелкие щепки!

Игнат подмигнул Лапину. Мужчины уже поняли, что парней немного развезло и пора приступать к следующему номеру сегодняшней программы. По знаку Ивана Андреевича в комнату вошли три музыканта и четыре молодых девушки, которых не так давно проверил доктор и сказал, что они совершенно здоровы. Вино в этот вечер лилось рекой, музыка и песни не умолкали, а ночью комнаты наполнились женскими стонами...

– Вовремя ты, Игнат, меня фразой срубил, - говорил Лапин, сидя при свете керосиновой лампы с Кощеевым в одной комнате.

Друзья нехотя перекидывались в картишки. Молодёжь давно разошлась парочками по комнатам, но кто-то же должен был контролировать эту гулянку. Были, конечно, и слуги, но мало ли что...

– Я, как увидел, что у тебя глаза кровью начали наливаться, решил, что кранты пришли к котёнку! А зачем праздник портить?

– Ты прав. И не доказал бы ничего, да ещё кучу проблем мог бы заиметь. Если уж в наше время дураков хватало, а тут видишь как: "По праву рождения". И ведь не поспоришь.

– Поэтому и нечего бисер перед свиньями метать. Другие два пацанёнка вроде ничего, а этот с гонором попался. Жизнь, видать, ещё не била.

– Бывает такой гонор, что: "горбатого только могила исправит". И что Иван в нём нашёл?

– Да он, похоже, сам пожалел, что пригласил этого шляхтича в гости. Конечно, гонор - это хорошо, но только, как приложение к уму.

В этот момент в одной из комнат раздались громкие женские стоны.

– Эх!
– воскликнул Лапин, - где мои семнадцать лет? Ни забот, ни хлопот и по барабану все проблемы.

– А ты чего для себя красотку не подобрал? Сейчас бы тоже развлекался...

– Вот не поверишь, Игнат, мне моей Танюшки вполне хватает. Конечно, когда слишком долго без неё, то накопившиеся пары скидываю с какой-нибудь девицей, но только лишь. А с ней реально, хорошо так и уютно. Я удивляюсь Казанцеву и Агееву. Были бы у меня такие взбалмошные жёны, то давно бы прибил нафиг. А этим нравится.

– Любовь.

– Ага, любовь... Только ты один у нас в холостяках ходишь.

– Молодой ещё, рано мне, - и друзья весело рассмеялись.

* * *

Утром все девицы ушли, а молодые люди очухались только ближе к обеду и снова собрались в столовой комнате. Вид у них был не очень. Алкогольные токсины давали о себе знать. В столовую зашёл Игнат.

– Что, сидите, грустите?
– строгим голосом заговорил Кощеев.
– И правильно делаете. Девицы-то ваши вчерашние все в церковь к батюшке пошли, венчаться хотят. А после того, что вы ночью с ними сделали, остаётся вам только одно - идти под венец.

– Да, ты что такое говоришь, Игнат?
– изумился Иван.

– А ты как хотел? Девку обесчестил и в кусты? Ишь, какой шустрый! Садись, пиши отцу письмо, проси благословения.

Сидевшие рядом юноши удивлённо смотрели то на Игната, то на Ивана. Кощеев достал несколько листочков бумаги, разложил перед всеми, поставил чернильницу и раздал перьевые ручки.

– Это всех касается. Берите ручки. Я буду диктовать, а вы пишите.

– Игнат, а может не надо?
– как-то жалобно попросил Иван.

– Надо, надо. Пишем...

Все непроизвольно взяли ручки и приготовились писать.

– Я, такой-то, такой-то, имел дерзость в ночь с 1-ое на 2-ое мая 1787 года... Все пишите?
– грозно оглядел юношей Игнат.

Гардемарины синхронно кивнули.

– Так... 1787 года от Рождества Христова поиметь девицу... Каждый пишет имя своей девицы.

– А я не помню, - подал кто-то голос.

– Твою звали Раком-Да, - тут же сказал Кощеев.
– Имя пишется через чёрточку после второго слога. Так, поиметь девицу Раком-Ду... Пиш'uте, как вы имели своих девиц...

Юноши напряжённо пытались что-то вспомнить и перенести это на бумагу.

– Что за бодяга здесь происходит?
– спросил Лапин, войдя в столовую.

– Вот, ребята пишут сочинение.

– Какое на хрен сочинение, Игнат?

– Тема сочинения: "Как я провёл свою ночь".

Лапин подошёл к одному из гардемаринов, взял листочек, лежащий возле него, и прочитал...

... Так весело Иван Андреевич Лапин давно не смеялся. Вытирая ладонью слёзы, которые от смеха выступили у него на глазах, он повторял: