Война
Шрифт:
А Занданов открыл мне другие аспекты, которых я не касалась ни разу, ведь моё дело маленькое и конкретное. А оказалось, что медицинское обеспечение морской десантной операции — это высший пилотаж для начальника медицинской службы. Я тогда влезла, что и воздушные десантники есть, на что он поморщился и сказал, что есть, конечно, но у них задачи локальнее, а работают чаще всего автономно, так, что ничего глобального и сложного в их обеспечении. Просто по разумному максимуму всё с собой, а если есть раненые и возможность вызвать эвакуатор, то вызвать и передать. Если не вызвать, то лечить, как можешь и всё. Исключение, если десант высадочным способом с развёртыванием плацдарма, тогда просто развёртывается этап эвакуации на аэродроме, откуда нуждающиеся вывозятся в тыл, принципиально, это то, что обычно делает вся медицинская служба армии. А сложность и специфика морского десанта — это чаще всего масштаб операции не менее батальона с высадкой на защищённый берег, то есть первые раненые и пострадавшие появляются ещё, когда никто не ступил на желанный берег, то есть их уже нужно лечить и вывозить. А на море скорости, расстояния, а значит время вывоза чаще всего гораздо дольше, чем авиацией, поэтому желательно лечить уже при транспортировке, но для высадки редко когда используют большие корабли, ведь к берегу вплотную часто могут подойти только
Вот сейчас у нас с Николаем на первом плане не медицинское обеспечение, а вообще организация десантной операции и морской засады на японцев. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, если только один медицинский аспект — это так не просто, то, что говорить про всю организацию такой операции? А вы ещё не забыли про местный антагонизм между моряками и сухопутчиками? Если даже с Макаровым пришлось буквально ругаться, за представления на казаков, с которыми мы "Ниссин" брали. Бешеный аргумент "Где ж это видано флоту на казаков представления подавать?!" и искреннее удивление моей тупостью в непонимании таких ОЧЕВИДНЫХ вещей. В результате удалось логически постепенно объяснить, что командир дивизии Иван Михайлович, конечно хороший человек, но не может подавать описания подвига, которого не видел, а видела и командовала я, и я подаю представления! И если Макаров не подпишет их сейчас, то это будет подло и некрасиво, и выставит весь флот не только в глазах сухопутных вояк моральными уродами! Макаров всё равно бурчал, что могли и матросы сами справиться, на что я сказала, что каждый должен делать своё дело, и терять выученных канониров или минёров из-за того, что их какой-нибудь придурочный самурай своей саблей зарубит, я не намерена совершенно. К слову, кресты казакам я вручала сама, потому, что все остальные отказались, словно это заразная болезнь, которой можно заразиться. При этом казаки с матросами общаются совершенно нормально и без трений, если конечно не выпьют лишнего и не захотят кулаки почесать.
А здесь придётся не с сотником казачьим договариваться, а с генералом Кондратенко, потом бодаться с командирами кораблей, чтобы они десант на борт взяли. А сначала придётся пробивать нерушимую стену упрямства адмиралов. Здесь ещё не знают взаимодействия флота и пехоты, как в блокадном Ленинграде, когда стоящие на Неве корабли по заявкам с передовой били главным калибром по немецким позициям, как не был немцами взят Ораниенбаумский пятачок именно из-за того, что его прикрывали орудия флота и фортов Кронштадта. Вот за обсуждением всех этих нюансов и пролетело время нашего пути до Артура, и в конце вроде вырисовалась в прикидках схема возможной операции, только провести её завтра точно не выйдет. А ещё Николай велел мне не говорить ничего самой, а только транслировать его слова…
У Степана Осиповича получилось нечто невообразимое. Сначала видимо заело Михаила Фёдоровича и он со всей вдруг прорезавшейся адмиральской спесью начал выступать, что представленные мной данные- это бред и дурные фантазии, так как я никак их получить не смогла бы. Тем более за столь короткое время, ведь по его прикидкам его самому быстрому на флоте "Буракову" (тут Макаров спрятал в бороде ухмылку) туда полным ходом шесть часов в оба конца, значит, мне в два раза больше, и видимо я вышла в сторону Талиенвана, постояла там, и напридумывала всякой глупости и пришла тут им нести всякую чепуху, так почему бы ещё минные поля не нарисовать было? Легко бы его поставила на место и заткнула рот, не будь мы офицерами вообще, а он адмиралом, в частности. И нам нужно было получить результат, а не победить в перепалке Лощинского. Поэтому просто подождали окончания излития его обиды, если вдуматься в суть выступления, ведь он сам посылал свои миноносцы, которые старались, под обстрелом японским лезли посмотреть. А тут раз-два и данных куда больше и подробнее, и так "Этот-Новик" как бельмо на глазу!
Когда адмирал иссяк, продолжили, и само собой упёрлись в то, что береговые батареи, перекрывающие южные подходы — это серьёзно, как и страхующие их канонерки, а западный не прикрытый проход Тунгуса, потому и не прикрыт, что там наверняка всё минами завалено. И даже понимание, что с юга наверняка есть проходы, ничего без точного знания этих проходов нам не даёт, а тралить под огнём береговых батарей занятие утопическое. Как вариант, Макаров спросил, смогу ли я попробовать войти с запада, откуда весь внутренний рейд островов как на ладони? Наверно смогу, но что это принципиально даст?! Ну, разгоним миноносцы, из которых парочку или больше успеем на отходе пощипать, потом мы уйдём, японцы вернутся и всё впустую. Против такой постановки вслух возразить никто не рискнул, хотя я почувствовала, у Лощинского и Матусевича, дескать сбегаем, постреляем, отрапортуем и все довольны, они до сих пор в войнушку играются и не понимают, что эта война не просто маленький локальный конфликт с маленькой Японией. Это гораздо больше и масштабнее, и победу нам никто не гарантирует, и воевать нужно всерьёз, а не на испуг японцев брать. Но неприятие моей позиции обозначилось уже отчётливо. При этом когда я заметила, что, кажется на островах сейчас собраны все оставшиеся у японцев истребители и пятая часть всех имеющихся у Японии миноносцев, они невольно задумались и вопрос о том, что задача на уничтожение всех всерьёз это не блажь, а суровая необходимость. И снова вопрос упёрся в то, что без уничтожения береговых структур база можно считать, не уничтожена. Так исподволь мы с Николаем подводили всех к тому, что надо звать генерала Кондратенко и может Палёного, а операцию готовить с сухопутным компонентом. И это уже просто висело в воздухе, но озвучивать это не желал никто, даже Макаров. В результате, признав, что уже поздно и все устали, нас распустили, Николай засчитал нам в победу уже то, что на основании полученных данных Лощинский не рванул на своих миноносцах прямо сейчас в ночь…
А нас ждала тёмная ночь и нежная Машенька, страстная и безумно сладкая! Да! Я уже была с ней в мужском качестве, причём подтолкнул меня к этому Николай, что ведь ей это нужно и хочется, а бегать от ночных ласк- это
глупее не придумать, тем более, что я же уже не раз была с ними, когда сидела на его месте, так и в чём разница. Нет, я попыталась объяснить, в чём разница, но прозвучало это как-то очень неубедительно и надуманно. В результате, я предоставила Машеньке полную самостоятельность вначале, а потом стала ласкать руками, целовать, обнимать извивающуюся на мне красавицу, делая так и ровно столько, сколько именно сейчас ей хотелось, не забывая дарить Николаю бурю ощущаемого нами удовольствия. В общем, у нас теперь был новый аспект ночных ласк, в которых я получала ничуть не меньше радости и удовольствия, чем остальные участники. Вполне возможно, что найдутся ревнители морали, которые найдут в этом что-нибудь недостойное или извращённое, но мне до них, грубо говоря, никакого дела. Главное, что Николай и Машенька так восхитительно любили друг друга, что радость другого была для обоих важнее своего, а я уже давно полюбила их, не знаю, кем они мне стали, любимыми детьми, желанными любовниками, родными и любимыми сестрой и братиком, наверно всем сразу и чем-то ещё, что, скорее всего можно определить, как частью меня самой.В общем, я оказалась в уникальной ситуации, ведь как женщина я прекрасно знаю что мне или другой женщине нужно, что она чувствует, сама так чувствовала и чувствую, и поэтому две женщины могут друг другу доставить почти любое самое неземное удовольствие, кроме маленькой предусмотренной штучки между ногами, которую предусмотрела природа, а у меня ещё и эта штучка появилась, так, что Машеньке было очень сладко, и мы засыпали засыпанные ворохом её шикарных волос без сил даже на малые шевеления, ведь было почему-то стыдно оставить силы, а не отдать их все и сейчас. Только почему-то утром сил было словно после недельного отдыха в самом релаксирующем санатории. Машенька своими руками и с моей помощью уже вылечила последствия ранения. Бывшая в моём сознании зияющая дыра уже не пугала и сморщилась до булавочных размеров, и думаю, что скоро совсем закроется. Руку мне ещё приходилось разрабатывать, потому, что пуля очень неудачно попала, повредив не только головку плечевой кости, но и суставные поверхности, а в полости сустава успели образоваться спайки, которые и ограничивали движения. В этом больше всего не устраивало, что не могу играть на гитаре, играть немного можно, но только самые простые переборы и мелодии, но разве это игра, с постоянной оглядкой, что смогу сыграть, а что не получится? Повреждённые ткани мозга уже, по ощущениям восстановились, только не представляю, как кроме прощупывания можно проверить качество функционирования этих участков. Для себя решила, что когда они полностью восстановятся, тогда и Николая удастся вытащить наверх.
Бахирев уходя с Виреном в рейд, заскочил и оставил записку, из которой я и узнала, что пошли они, скорее всего к Чемульпо, заодно проверят севернее подходы к Цинампо, ведь там побережье уже перешло под японский контроль и логично предположить, разумное, что там теперь выгоднее организовать доставку припасов для армии. Михаил Коронатович уже капитан второго ранга и командир бывшей "Акаси", теперь "Фемиды" (прислушался к моей протекции Степан Осипович), а Колчак тоже получивший второго ранга на мостике "Геры" — бывшей "Чиоды". Правда с Виреном Колчак искрит, оба жёсткие, а Вирен, как выученик Черноморской школы, практикует максимально авторитарный тип руководства с мелочными придирками и бесконечными распеканиями и претензиями, что Колчака ожидаемо бесит. Надеюсь, что реальное совместное дело их помирит. Макаров как-то мимоходом посетовал, что командиров в эскадре ему катастрофически не хватает, реально по праву и на месте из стоящих на мостиках больших кораблей единицы, основная масса старательные исполнительные служаки, чего для звания хорошего командира мало. Достаточно толковых младших командиров на миноносцах, но далеко не каждый миноносник способен встать на мостик броненосца и справиться с ним и командой, а искать и воспитывать времени уже нет, воевать надо с тем, кто есть.
С утра собравшиеся у Макарова на "Петропавловске" не выглядели счастливыми, на их фоне, я просто лучилась вся, что не вызывало симпатии в мой адрес. Представленный мной вчера расклад сил противника был прост, логичен и достаточно сбалансирован, то есть на островах японцы сделали грамотную базу, где у них в основном базировались миноносные силы. Но при нужде там могли укрыться и перестоять и тяжёлые корабли, а расстояние меньше ста миль от Артура позволяло контролировать наш порт. Смысла наскакивать и тем надеяться, справиться с базой не было, даже если представить, что мы уничтожим все миноносные силы этой базы, то ничего не мешает перегнать из метрополии замену. А главное именно здесь, готовились и отстаивались группы брандеров, которые раз за разом пытались закупорить крайне неудобный подход к Артурской гавани, к слову, тоже весьма посредственной. И господа флотоводцы, я уверена, до поздней ночи прикидывали варианты, но ничего у них не вытанцовывалось, просто потому, что в их морских головах берег был либо портом, либо совершенно неизвестной субстанцией. Что делать с береговыми батареями, если вокруг заминированное мелководье?! Как справиться с нормальной береговой батареей — подойти на прямую наводку на паре броненосцев и тупо бодаться с ней, пока чемоданы главного калибра не разнесут всё на мелкие кусочки, а если броненосцам к батарее не подойти, то только плечами пожимать. Понятно, как расстрелять канонерку на открытой воде, опять таки подогнать достаточный калибр и как вдарить! А что с канонеркой делать, если она прикрыта островами, мелями, минами и береговыми батареями? А ещё куча миноносцев и истребителей, которые суммарно имеют убедительный вес залпа, при этом могут выпустить торпеды, имеют высокие скорости и маневренны… Есть от чего загрустить!
— Господа! — пора выступить, и будь, что будет, всё равно ничего другого не придумать. — Я предлагаю пригласить сюда генерала Кондратенко, как командующего силами охраны и обороны порта и базы Артур. Думаю, что мнение Романа Исидоровича будет важно и полезно выслушать и в дальнейшем именно с ним нам придётся согласовывать составные части этой операции. Если бы я перед всеми сняла сейчас штаны или уселась гадить посреди стола Макарова, произведённый эффект вышел бы меньше. На меня смотрели как на законченного извращенца, только что застуканного за поеданием фекалий. Но я продолжила:
— Я уверен, что Вы вчера потратили достаточно времени на осмысливание ситуации и неприступность базы на островах для сил флота, которыми мы располагаем. Если бы созданная ещё Петром Великим морская пехота не почила в бозе, и у нас бы здесь был хотя бы полк, то вопрос о привлечении сил армии не стоял бы, мы бы сами справились. Вы заметили, сколько раз в одной фразе пришлось использовать частицу "БЫ"?! И поэтому, мы вынуждены планировать совместные действия с армией, нравится нам это или нет, но пора вспомнить, что мы все служим одной России и одному Императору! — Против такой постановки вопроса возразить оказалось нечего, и послали вестового за Кондратенко и кем-нибудь из командиров дивизии охраны железной дороги.