Война

Глава 3-4

Глава третья

Я встал, но он величественно и непререкаемо воздел костлявый перст:

— Простите, мундир!

— Какой мундир?

Блоджетт приосанился, сказал торжественно и гулко:

— Господину бу-будущему императору потребен новый м-мундир по статусу его, и не только! Белила, румяна, тени! Но это уже д-для торжественных в-выездов и приемов. У вас пока самый простой… наряд! Мужицкий! Никуда не г-годится! Прошу милости обождать! Я быстро! Уже подготовлено!

Приехали. Чем выше поднимаешься по карьерной лестнице феодального общества, тем больше глупейших условностей, которые наросли чудовищным грузом за сотни лет. Все эти ритуалы, одеяния, вся эта дичь, оставшаяся за бортом цивилизованных стран Земли, в Санкструме цветет буйным цветом. На мне сейчас простая рубаха, легкие штаны, полотняная куртка без знаков различий. Все удобное и ноское — Амара знает мои вкусы и размеры. И не очень-то хочется заменять эту одежду богатой и вычурной…

На столе лежат две печати. Архканцлера и Коронного совета. Их пытались забрать Умеренные и Простые, я уже знаю это, но мои ребята сели в осаду. Если бы не помощь Бришера, все бы закончилось плачевно, однако капитан горцев выставил усиленные караулы и заявил спокойно и жестко: печати будут сданы только после бала, то есть назначения нового императора. Спас мне печати, другими словами. А Большая имперская в покоях Растара, моего непутевого папаши. Теперь я могу касаться ее без последствий.

Кот зашел с лестницы, протиснув сперва ряху, а затем и пузо в просвет тяжелой двери, вразвалку приблизился, потерся о ноги, затем прыгнул на шкаф и свернулся полосато-серым клубком. Целительный дневной сон часов на восемь, я полагаю.

Блоджетт стремительно вошел, неся перед собой, будто шкуру диковинного зверя, парадный имперский мундир вырвиглазно-синего цвета. Несколько орденов на нем смотрелись как пулевые дыры в груди Т-1000. Серебряные чеканные пуговицы. Белые с голубым налетом кружева. Обшлага пышные, как женские бедра. Влип, очкарик. Нет, носить такое уродство я точно не буду.

В другой руке старшего секретаря была голубая лента с еще большим количеством орденов.

— Вот, ваше величество! Извольте! — вскричал он с оттенком экзальтации. Глаза его лучились каким-то космическим просто восторгом.

Попугайство… И цвет, мягко говоря, не самый мой любимый. Придется издать указ, который будет Блоджетту — да и многим дворянам, вестимо — не по нутру. Император одевается скромно. Император — первый среди равных. Первый маленький шаг к постепенному уничтожению костного дворянского общества, этой самодовольной касты, мешающей развитию государства. Первый — но далеко не единственный. Не люблю Наполеона, но тут император Франции проявил себя как должно — носил неброское, как и следует нормальным властителям.

— Не изволю, — сказал я строго. — Пока я не коронован — никаких мундиров. А после… После будет видно.

Отменю весь этот официоз к чертовой матери.

Он спал с лица, попятился:

— Оденьте хотя бы ле-ленту! Вы невенчанный монарх, однако знаки отличия обязательны! Обязательны!

Одеть или надеть? Всегда путаю, как правильно. И он путает.

Я покачал головой.

— Нет. Мне это не нужно.

— Но почему?

— В эту ленту очень удобно целиться.

Он еще пытался протестовать, но я пресек все возражения, бросил мундир и ленту на стул, и указал на лестницу. Кот даже не пошевелился. Похоже, знал, или предвидел, что на прогулке со мной ничего страшного не случится. Мы спустились на первый этаж ротонды, я отворил двери: яркий зеленый мир плеснул навстречу.

— Форнфелл? — раздалось в спину.

— Прогулка, — ответил я с деланным спокойствием.

— Ты уверен?

Правильные, не эгоистичные, способные на сильные чувства женщины во всех мирах одинаковы. Порой кажется, что мужчина, им симпатичный, превращается в их глазах в некое подобие ребенка, которого необходимо опекать, подтирать сопли, и так далее.

— Я работаю, Амара. Вернусь я тогда, когда… вернусь. — И — да, у меня хватит сил прогуляться, мог бы я добавить.

Амара промолчала. Не спросила: когда вернешься? Хватило ума. Надеюсь, больше не придется осекать ее прилюдно. На людях она не смеет давать мне советы. Я — архканцлер и будущий император, и публичные советы с вопросами подрывают мой статус. Она умна, поймет.

Однако стукнула чем-то тяжелым, это я хорошо расслышал.

Беда с этими сильными женщинами.

Сопровождаемые восьмеркой Алых, шедших в десяти метрах впереди и сзади по четверо, мы углубились в парк, двигаясь к задам Варлойна. Красноватый свет раннего солнца напоминал томатный сок и был так же густ под нашими ногами.

— С-скверное предвестие… — промолвил старший секретарь, поглядев ввысь.

— Просто красный рассвет…

Он сказал с похоронной торжественностью:

— Такое солнце не менее пяти дней всходило над Санкструмом перед большими войнами… С Адорой, Степью… Так говорят летописи.

— Просто совпадение. — Я процитировал ему старую земную мудрость: — Один раз — случайность. Два — совпадение. Три — закономерность. Было два раза, значит, простое совпадение.

— Нынче же — третий раз!

— Бросьте. Все это глупые суеверия.

— Пусть Ашар говорит вашими устами, государь!

Мумба-юмба… Я верю в магию, сам ее ощущал, знаю, что в этом мире есть много непознанного, знаю, что за моей душой охотятся некие межмировые сущности — Стражи, но вот в то, что солнышко может покраснеть специально перед войной — нет, не поверю. И пусть это не солнце краснеет, а атмосфера играет с преломлением солнечного света, кажется, рефракция это называется, все равно — не поверю в то, что такое бывает именно перед войной. Ерунда. Чушь. Совпадение.

Мы вышли на дальнюю аллею. В стыках между камнями дорожки лезла невыполотая трава. Признаки упадка видны даже здесь.

— Поговорим о насущном, — сказал я. — Вы знаете, что я крейн, верно?

Его торжественная походка хромой цапли не нарушилась и на миг.

— Разумеется, государь.

— А кто еще знает наверняка?

— Я, более никто. Вы удачно опровергли обвинение, когда Раскер впустую применил к вам заклятие! Подозревали же — все! Разум Торнхелла был исторгнут из тела бесноватым Белеком… Он был проводником некоей тайной силы, известной как «Спасители Санкструма»! Мы узнали это через наших шпионов, и до сих пор гадаем, что же это за сила, кто за ней стоит!

Я улыбнулся про себя:

— Или вам дали это узнать. Не существует никаких «Спасителей…», это придумка Простых, Таренкс Аджи сам сказал мне об этом. Меня создали как манок для фракций-конкурентов, чтобы выманить вас из Норатора и перебить на просторе перед схваткой за престол. Отчасти задумка удалась. Вашего лидера, лидера Великих, Дремлина Крау, по крайней мере, Простые убили.

Тут он удивился, остановился, замер.

— Это правда, то, что вы говорите, г-государь?

— Таренкс Аджи сам сказал мне об этом. Перед тем, как приказать меня умертвить. Меня спас хогг, Шутейник, мой друг. Я уцелел чудом. Многие вещи, со мной случившиеся, я могу назвать только чудом. Но кое-чего я добился самостоятельно. Например, архканцлером стал.

Блоджетт помолчал, начал идти уже не столь уверенно, шаркая; в походке проявился возраст.

— Коварный обман Простых… Вот, значит, почему из вас создали к-крейна…

— А Таренкс Аджи, вдобавок, устранил Торнхелла — так он думал, по крайней мере — из гонки за престол.

— А мы думали… Мы не понимали — зачем? То есть мы понимали, что крейном легко управлять, но…

Легко управлять! Хе. Вот ты и проговорился. Вы, фракция Великих, полагаете, что мной действительно можно манипулировать. Вы, конечно, понимаете, что абсолютной марионеткой я не буду, но, поскольку не ведаю местных реалий, по незнанию буду поддаваться на манипуляции, ну и конечно опасность разглашения приписок Растара…