Войны мафии

Близилось время ленча, но проблем становилось все больше, напряжение возрастало. Телевизионные студии западного побережья оказались под контролем Федеральной комиссии по связи. Как всегда, проблемы создавали не финансовые, а совсем другие подразделения империи Риччи.

Начиная с телестудий и кончая агентствами по найму рабочей силы — все, абсолютно все могло стать источником серьезных неприятностей. Голова у Чарли была как кипа хлопка, на которой лопнули железные скобы. Клочья ваты из головы Чарли трепал налетающий ветер.

Он потянулся к телефону и набрал номер.

— Адвокат, ваше расписание позволит вам встретиться со мной за ленчем?

— Па? — переспросила Уинфилд.

Какой бы ни была погода, подумала Уинфилд, направляясь к Центральному парку, они с отцом встретятся на углу Шестидесятой и Пятой авеню. И ограничатся легкой закуской — что-нибудь вроде сосисок, или «чисто говяжьих» колбасок, все как на подбор — псевдофаллические символы.

Один парень по имени Алек из Кембриджа настойчиво втолковывал ей, что она патологически сконцентрирована на отце, просто помешана на нем, что она определенно имела с ним сексуальные отношения в ранней юности, но подсознательно подавила все связанные с этим воспоминания и что она уже большая девочка и вполне в состоянии оторваться от папиного пениса. И переключиться на пенис Алека.

Уинфилд с удовольствием вспомнила, как столкнула Алека в Чарльз-Ривер при последней их встрече. Бедняга чуть не умер от переохлаждения. Несмотря на такое обхождение, Алек продолжал регулярно названивать ей из Небраски. Один раз он заявил, что твердо решил приехать в Нью-Йорк и встретиться с ней.

— Поплаваешь в Гудзоне, — мрачно пообещала Уинфилд и бросила трубку.

Она добралась до условленного места немного раньше, чем рассчитывала, и теперь стояла, разглядывая прохожих. Часто попадались пары — пожилой мужчина с молоденькой девушкой. Уинфилд подумала про себя, что, возможно, в какой-то степени Алек прав.

Самые первые ее воспоминания относятся ко второму году жизни (только с коэффициентом интеллекта 150 можно сохранить впечатления раннего младенчества). Поцелуи и объятия и больше ничего такого... подозрительного. Может, Банни могла бы что-нибудь подсказать, но чтобы задать такой вопрос Банни, нужно быть совсем сумасшедшей.

Уинфилд заметила отца раньше, чем он ее. Чарли выглядел подавленным, он шел, сутулясь, опустив плечи. В руках у него были две банки диетической кока-колы и два больших бутерброда, из которых сыпались на ходу листики латука.

— Выпрямись немедленно! — потребовала Уинфилд. — Ну и вид у тебя сегодня.

Чарли нахмурился:

— Соответствует обстоятельствам.

Они выбрали себе скамейку невдалеке от торговца воздушными шариками.

— Когда день начинается с оскорблений Чио Итало... — пробормотал Чарли.

— Не согласен на раздел?

— Нет. Пытался сегодня как мог убедить его, рассыпался мелким бесом... Он, конечно, не поверил ни единому моему слову. Этого следовало ожидать. Он не хочет понять меня.

— И не поймет никогда в жизни. — Уинфилд выковыряла из бутерброда кружок сырого лука и швырнула в сторону контейнера для мусора. — Никогда. До него никогда не дойдет, как это симпатяга Эль Профессоре, в которого он инвестировал кучу денег, может ни с того ни с сего заявить, что его от этих денег тошнит.

Чарли вздохнул и переменил тему.

— Я говорил тебе, что прочитал еще одну лекцию в Нью-йоркском университете?

— И какие кошмарные сюрпризы ожидали тебя на этот раз?

— Ни один студент не знает, что такое экватор и где он находится. А также что такое Общий рынок. И Солнечная система. И сифилис. И кто такая Лилиан Гиш.

— Понимаю. Жуткое потрясение. Подтверждаются твои худшие опасения.

— Прекрати, Уинфилд. С меня хватит стычки с Чио. Господи, я просто труба, по которой кровавые деньги Риччи перекачиваются в «Ричланд-холдингз». Я решил избавиться от этих денет и готов заплатить за это. Только бы не сорваться с поводка. Господи, как я этого хочу.

— Но Чио никогда не поймет, почему ты этого хочешь.

Чарли обреченно покачал головой Он едва надкусил свой бутерброд.

— Это все равно что просить рыбу описать воду. — Он так безрадостно хмыкнул, что проходившие мимо двое мужчин, высокий и коротышка, с любопытством посмотрели на него. — Это просто нечестно, Уинфилд.

Всю жизнь я обязан был сохранять свой безупречный имидж. Этой цели было подчинено все — образование, брак. Даже дети. Время, которое я мог провести с вами, оказалось украденным бизнесом. — Он умолк, потом заговорил снова: — Чио оскорблен тем, что я веду себя в соответствии с тем, как выгляжу. В соответствии с тем, какой я есть.

— По воскресеньям ты обычно был с нами, — сказала Уинфилд. — Помню, как мы вместе навещали дедушку. Послушай, ни к чему этот обреченный вид. Встряхнись, приди в себя. С чего ты взял, что Чио непобедим?

— Разве нет? — Он оборвал себя на полуслове, чтобы не рассказать, как умер кузен Пино. Не стоит напрасно пугать девочку. — Да, наш Чио — просто уютный старенький ворчун.

Уинфилд криво усмехнулась.

— Старенький ворчун, но такой раздражительный, что может прихлопнуть сгоряча шофера, чтобы преподать племянникам урок...

— Уинфилд, ты знала?..

— ...а кое-кто из племянников успел позаботиться о лицензии на ношение оружия — меча Парсифаля. Послушай, я на твоей стороне. Болею за тебя, ясно? Так что, если ты уже заказал знамена — обещаю отдавать салют при каждом случае. Но ты забегаешь вперед. Не нужно торопиться.

— Гарнет тоже так считает. — Он тяжело вздохнул. — А Стефи вообще... против. Вы, женщины, не понимаете, что единственный способ справиться с Чио — это налететь неожиданно и спутать ему ноги, как телку под тавро.

— Три ведьмы машут у тебя перед носом красным фонарем. Жми на тормоза.

— Чио сочтет это проявлением слабости.

— Какое невезение — уродиться мутантом, — хладнокровно заметила Уинфилд. — Ты движешься по одноколейке. Теперь вам с Чио не разойтись, пока один из вас...

— Договаривай.

Но она больше не доверяла своему голосу, его обычным холодным переливам. Она углубилась в свой завтрак и начала яростно жевать. Обоим было ясно, что договаривать не стоит.

Высокий мужчина и коротышка выбрали себе скамейку. Аппарат с гелием для воздушных шариков издавал истошные вопли, как душа, изгнанная с небес. Нос Кохен мрачно ел свою порцию колбасок, посыпанных скользкими кружками лука.