Войны Миллигана

— Это даже не в интересах Билли, чтобы ты оставался его адвокатом. Пришло время кому-то другому взяться за его дело…

— Но кто сможет взяться за это? — решительность Дана начала ослабевать.

— Почему бы не Гэри Швейкарт? Он следил за этим делом с самого начала. Билли знает его и доверяет ему.

Дана устало покачал головой.

— Сейчас он занимается частной практикой, а у Билли нет денег.

— Ты же знаешь, это никогда не было проблемой для Гэри. Он займется им безвозмездно.

— Это не подходит для Гэри, — настаивал Дана.

— Если ты и дальше будешь защищать его, то это не подойдет ни для твоей семьи, ни для людей, которые работают с тобой. Это не подойдет для самого Билли.

Дана вздохнул. Он чувствовал, что напряжение, которое жило в нем, усилилось.

— Я понимаю, что вы правы, но откажусь от этой затеи, только если Гэри примет у меня эстафету.

Гэри Швейкарт согласился защищать Билли, возобновив с ним отношения. Он посетил его в тюрьме округа Франклин 9 декабря 1986 года, спустя девять лет и один месяц после того, как он вместе с Джуди Стивенсон впервые занялся делом Миллигана.

— Ты помнишь, что я сказал тогда, когда впервые встретился здесь с тобой?

Билли утвердительно кивнул головой.

— Ты сказал Денни не открывать рот, так как у стен тоже есть уши.

— Ничего не изменилось. Не разговаривай ни с кем, кто бы это ни был, только со мной!

Билли кивнул.

— С кем я говорю сейчас? — спросил Гэри.

— Аллен.

— Я так и думал, — ответил адвокат. — Передай остальным то, что я тебе только что сказал, и пусть они тоже выполняют это указание.

— Я попытаюсь, Гэри, но ты же знаешь, что я здесь не командую.

Вернувшись в контору, Гэри позвонил своему бывшему начальнику и близкому другу Джеймсу Кура, молодому адвокату, выделенному для безвозмездного представительства в суде округа Франклин, чтобы сообщить, что он согласился защищать Билли Миллигана бесплатно.:

— Предусмотрены различные судебные заседания, чтобы определить, что с ним будет, а также где и кем будет рассмотрено дело. Служба условно-досрочного освобождения будет ждать малейшего удобного случая, чтобы снова отправить его в тюрьму. Я не могу один нападать на Шумейкера и службу условно-досрочного освобождения, Джеймс, — мне нужна помощь адвокатов, выделенных для безвозмездного представительства в суде округа. Я хочу, чтобы твоя контора формально взяла это дело на себя и объявила меня адвокатом

Джеймс Кура просидел молча весь вечер, в то время как коллеги настойчиво уговаривали его друга отказаться от защиты Миллигана. Но как только имя Швейкарта было произнесено, Джеймс уже знал, что Гэри согласится, и ему понадобится помощь. Для дела, по которому уже было принято решение, как в случае Билли, суд не разрешит больше истратить и сотни долларов. Никакой другой адвокат, находящийся в здравом уме, не согласился бы вести без вознаграждения такое сложное дело. Только Гэри Швейкарт был тем идеалистом, который пытался сделать все возможное из-за простых моральных убеждений. За это Джеймс обожал Гэри и стал одним из его самых близких друзей. И сейчас, вопреки здравому смыслу, Кура не мог отказать Гэри выступить в этом деле на его стороне.

— Ты прав, — сказал он. — Здесь много политики, поэтому никакая другая легальная организация не сможет оказать тебе поддержку. Я включу одного из членов моей команды в это дело, чтобы работать вместе с тобой.

Тем не менее, в адвокатской конторе округа Франклин отказались брать на себя это дело: адвокаты жаловались, что они и так перегружены работой, а в деле Билли Миллигана слишком много противоречий и чрезмерная освещенность в СМИ, чтобы они смогли правильно вести его.

— Это дело как раз для тебя, Джеймс, — сказала ему Джуди Стивенсон. — Ты должен был быть адвокатом Миллигана с самого начала.

Кура знал, к чему она клонит. В 1977 году он назначил Гэри и Джуди на защиту молодого человека, обвиняемого, казалось бы, в классическом деле по изнасилованию. Через некоторое время, однако, Гэри вернулся в офис и сказал начальнику, что его коллеги и он сам чувствует, что может не справиться с этим делом. Впервые в истории защита требовала оправдательного приговора по причине безумия. Судебная речь, в которой говорилось о том, что обвиняемый страдает от синдрома множественной личности, наверняка могла вызвать гнев прессы и политиков не только на национальном, но и на международном уровне.

В это время Кура занимал пост директора адвокатского бюро и судебные дела, за которые брался только он, коллеги называли иго именем — «Кура». Дела, за которые никто не хотел браться: опасные клиенты, клиенты, которые отказались от своего адвоката, безумные и просто беспокойные клиенты… Раньше Гэри и Джуди всегда умудрялись скинуть на него подобные дела, и хотя в 1977 году им не удалось убедить его заняться делом Миллигана, она снова предприняла попытку.

Теперь, когда Билли стал главным подозреваемым в деле об убийстве, Джон Шумейкер, начальник службы условно-досрочного освобождения, был более непреклонным, чем когда-либо: благодаря полномочиям, которые ему предоставлял «закон Миллигана», он собирался отправить Билли в тюрьму, как только суд и Департамент психического здоровья освободят его.

— Нельзя позволить Шумейкеру заняться этим, — сказал Гэри.

— Очень хорошо, — ответил Кура. — Я отвлеку и заблокирую соперников, но именно ты примешь мяч.

Швейкарт и Кура попросили суд оставить доктора Стеллу Кэролин в должности терапевта, ответственного за Билли, но прокурор округа Франклин заявил, что его департамент возражал бы против этого, так как психиатр не является сотрудником клиники.

Судья Мартин принял решение, что до следующего прохождения комиссии Миллиган на два месяца должен быть помещен в отдел психического здоровья Тимоти Морица, в Коламбусе. Снова.

В Коламбус Диспэч написали об этом решении 12 декабря: «МИЛЛИГАН НЕ ПОЛУЧИТ ПРАВА НА ВЫБОР СВОЕГО ВРАЧА».

На закрытом судебном заседании было решено, что Миллигана будет курировать доктор Льюис А. Линднер, заведующий медицинской части отдела Морица, или другой врач из персонала этого учреждения.

В тот день, когда его заключили в отдел Морица под контроль Линднера, Билли понял, что ему плевать на это. Он походил кругами по комнате, изучил поверхность пола, сосчитал все квадраты плиточной облицовки и решил, наконец, покончить жизнь самоубийством. Несмотря на поддержку Гэри, он потерял всякую надежду. Он знал, что систему не изменить, что все время бесконечно повторяется один и тот же сценарий: его переводят из одной психиатрической клиники в другую. Он видел себя загнивающим в глубине грязных корпусов в течение ближайших тридцати лет.

Он не хотел больше жить так. В прошлом он прибегал к угрозам покончить жизнь самоубийством, чтобы манипулировать людьми, которые были рядом с ним, но сейчас достиг той стадии, когда не мог больше играть в эту игру. Он познал радость жизни на свободе без чувства стыда за то, что носил имя Билли Миллиган. Он знал, что без этого клейма смог бы осуществить все, что задумает. Однако общество никогда не позволит ему испытать это удовольствие снова. Самое лучшее, что он может сделать сейчас, — это умереть. Там, куда он попадет после своей смерти, если это «после» существует, можно начать жизнь сначала. Он не знал, чего ожидать в загробной жизни, но нет ничего худшего, чем ходить кругами вечно, быть заключенным за вращающейся дверью без выхода.