Воющие псы одиночества

–  А кинозвезды теперь получают хорошие гонорары и покупают себе новые машины, - отпарировал Юра.
– Моя красавица со вчерашнего дня на «Пежо-20б» раскатывает. А мне вот с барского плеча «фордец» перепал. Теперь не будешь ныть, что тебе ноги девать некуда. Смотри, сколько места!

–  И теперь ты скажешь, что приехал ко мне в гости специально, чтобы похвастаться машиной, да?
– ехидно спросила Настя.
– И никаких других намерений у тебя не было. Коротков, не делай из меня дурочку, ладно?

–  Слушай, ну почему ты все время норовишь меня обидеть?
– возмутился он.
– Да, я хотел, но не похвастаться, а дать тебе возможность разделить со мной радость, потому как ты есть моя любимая подруга жизни и труда. И кроме того…

–  Вот именно, я так и знала, что у тебя есть это «кроме того», - сердито перебила его Настя.

– Коротков, имей в виду, я не дам тебе втянуть меня в работу, даже и не пытайся.

–  Очень надо!
– фыркнул он.
– Без сопливых обойдемся. Я тебе привез информацию к размышлению, между прочим, а ты, вместо того, чтобы сказать спасибо, наезжаешь на меня.

–  Что за информация?

–  О нашей будущей судьбе. Из первых рук, между прочим, прямо из самого нашего родного министерства.

–  Ты имеешь в виду реформу МВД?

–  Ее, родимую, ее, ненаглядную. Значит, слушай сюда, подруга. Если то, что они там придумали, пройдет, мы будем называться не МУРом, а Департаментом по борьбе с общеуголовной и организованной преступностью. ДэБэООПэ. Не кисло?

–  Невкусно, - поморщилась она.
– И что, в этом состоит вся реформа?

–  Да ну тебя, дай договорить. В нашей конторе будет девять управлений, а в них - тридцать семь отделов. Наше с тобой управление, если нас, конечно, не выгонят куда-нибудь, будет называться управлением «Л» - управление по борьбе с преступлениям против личности. Но самое главное, подруга, я приберег под конец: в каждом управлении будет специальный аналитический отдел. Вот!

–  Ну и что «вот»? Даже если меня туда переведут и дадут возможность заниматься своей любимой аналитикой, все равно в сорок пять лет выпрут пинком по мягкому месту.

–  Да понимала бы ты что-нибудь!
– рассердился Коротков.
– Кто тебя выпрет, если ты будешь начальником отдела и полковником?

–  И кто же это, интересно, сделает меня начальником?

–  А вот это ты не волнуйся, найдутся добрые люди, умеющие ценить специалистов.

–  По-моему, ты излишне оптимистичен, Юрочка, - вздохнула Настя.
– Знаешь, почему сын генерала не может стать маршалом? Потому что у маршала есть свой сын. А у твоих добрых людей есть свои друзья и родственники, которых надо будет посадить в кресло начальника.

–  Ничего-то ты не понимаешь, а еще якобы умная. Ты хоть представляешь себе, что такое Афоня?

–  Ага, мой однокурсник, - буркнула она.
– Бывший троечник. Афоня-то тут при чем?

–  А при том, что у него знаешь какие связи? Голову даю на отсечение, что его сделают начальником управления «Л». И начальника аналитического отдела он будет назначать сам.

–  Ну да, шнурки погладит и кинется меня назначать начальником. Да он спит и видит, как бы от меня избавиться. Он этого даже не скрывает, при каждом удобном случае повторяет, дескать, скорее бы я ушла на пенсию, а то он со мной как на пороховой бочке себя чувствует.

–  Так это пока ты непосредственно раскрытием занимаешься. Ты ж пойми, мать, раскрытие убийства, особенно заказного или резонансного, - это политика. Политика - это игры, а в игры ты не играешь, поэтому он тебя боится, ты же неуправляемая совершенно. А аналитика - это совсем другое дело, это не конкретные преступления, а обобщения и прогнозы, с политикой не связанные. На аналитике ты не опасна. Сечешь?

–  Ну, допустим, - осторожно ответила Настя.
– Допустим, все так и есть, и реформа нашей конторы действительно пойдет по этому пути, хотя я лично очень в этом сомневаюсь, уж больно прогрессивно получается, прямо как в сказке. Помнишь, сколько лет Колобок мечтал, чтобы по каждой группе преступлений была своя аналитика, штатная, а не подпольная, как у нас в отделе? Жаль, не доработал он до этого светлого праздника. Допустим, все так и будет. И даже допустим, что начальником управления сделают нашего Афоню, ты плавно перетечешь на должность начальника одного из профильных отделов, а меня назначат в аналитический отдел на полковничью должность. Допустим. И что из этого следует? Почему нужно на ночь глядя мчаться ко мне домой с этими известиями? Ты используешь это. как повод, чтобы приехать, а потом потихоньку начнешь меня грузить обстоятельствами какого-нибудь убийства и втягивать в обсуждение. Этот фокус у тебя не пройдет, Коротков. Я тебя нежно люблю, но предупреждаю честно: не пройдет. Спасибо, что подвез. Тебя Лешка покормил?

–  Покормил, - растерянно подтвердил Юра, обалдевший от такой резкой смены темы разговора.
– А что?

–  Значит, ты не голодный, законы гостеприимства мы соблюли. Все, солнце мое незаходящее, я пошла домой, а ты поезжай.

Она открыл а дверь и собралась выходить.

–  Да погоди ты!

Коротков протянул руку и рывком захлопнул пассажирскую дверь.

–  Куда это ты пошла? А я? Я еще не все сказал. Ты вот о чем подумай, подруга. Если тебе светит полковничья должность, то нет никакой необходимости заводиться с диссертацией, ты так и так получишь возможность заниматься аналитикой, которую любишь больше жизни, при этом ты останешься рядом со старыми друзьями - со мной, с Мишкой, с Серегой Зарубиным, тебе не придется менять коллектив, и будешь ты служить еще много лет. Ну?

–  Что - ну?
– тупо спросила Настя, хотя прекрасно понимала, куда клонит Коротков.

–  Да бросай ты к чертовой матери эту наукообразную возню, выходи из отпуска и работай в свое удовольствие. А как Афоня выйдет в середине мая, поедешь отдыхать, Тепло уже будет, солнышко, поплаваешь, позагораешь, фруктов поешь. А?

Ну правильно, так и есть. Бросай науку, выходи преступления раскрывать, твое будущее мы обеспечим. Не мытьем - так катаньем, не дружескими просьбами - так начальственными посулами. Ах, Юрка, Юрка…

–  Юрочка, - мягко произнесла она, снова открывая дверь, - я уже сказала: не пройдет. Я готова допустить, что все будет так, как ты говоришь. Но если ты действительно хочешь, чтобы оно именно так и случилось, то лучше мне быть кандидатом наук, причем именно в области аналитики и именно по части раскрытия убийств. Вот тогда у меня будет преимущество перед другими претендентами на должность.

–  Да ты что, Каменская?! Пока ты будешь кропать свою нетленку, всех уже поназначают, ни одной вакансии не останется!

–  А я не тороплюсь, у меня еще год с лишним есть. И потом, пока эта реформа развернется, пока все предложения десять раз обсудят, утвердят, пока всех за штаты выведут на два месяца, пройдет как минимум полгода. За это время я должна успеть сделать столько, чтобы никто не сомневался, что диссертацию я напишу и выйду на защиту. Ты меня понял, солнце мое? И не смей мне мешать.

Она поцеловала Короткова в щеку, вышла из машины и стояла на тротуаре до тех пор, пока красный «Форд» не скрылся из виду. Ей было одновременно грустно и стыдно.

Глава 4

Юрий не мог, да и не хотел отказывать отцу, когда тот попросил его встретиться с коллегой и рассказать о том убийстве. Нет, Юрий Назарович Бычков вовсе не жаждал делиться своими воспоминаниями и, главное, соображениями, но это самое нежелание и долгое молчание вконец вымотали его. Ему казалось, что он может не возвращаться к истории с убийством Танечки Шустовой до конца жизни, просто молчать, ничего не говорить и ничего ни у кого не спрашивать. Но в тот момент, когда раздался звонок отца с такой странной и неожиданной просьбой, он вдруг почувствовал, что надолго его не хватит. Пока еще он может держаться, но это пока, а что будет через год? Через два? Выдержит ли? И все-таки, когда к нему домой пришла рекомендованная отцом Анастасия Каменская, он промолчал. То есть рассказал все, что счел нужным, и упрекнуть себя ему было не в чем, потому что Каменскую интересовали характер Татьяны, ее вкусы, привычки, особенности мышления, а об этом Юрий Бычков мог говорить без волнения и страха. О том, что было для него страшным, она так и не спросила. А он не сказал.