Воздушная битва за Севастополь 1941—1942

24 июня был доставлен 1871 солдат 142-й стрелковой бри­гады — последнего резерва. Правда, перевозка бойцов осу­ществлялась за счет боезапаса, которого СОР получил только 188 тонн. В ночь на 26-е в Севастополь на «Бдительном», «Шквале», тральщиках «Т-410», «Т-411» и «Т-412» прибыли еще 1100 человек личного состава 142-й бригады и 64 тонны боеприпасов. На последней военно-исторической конферен­ции 1991 г., посвященной обороне Севастополя, мнения уча­стников, включая самих ветеранов, относительно целесооб­разности перевозки 142-й бригады и маршевых пополнений после 20 июня 1942 г. разделились. Многие участники не без оснований считали, что незначительное количество людских резервов не могло повлиять на обороноспособность СОРа, но в то же время увеличивало число людей, обреченных на то, чтобы попасть «в лапы врагу». В то же время, несмотря на тя­желые потери войск Севастопольского района, там еще оста­валось значительное количество бойцов, способных держать в руках оружие. Так, к началу штурма численность гарнизона СОРа определялась в 118 тысяч, а еще 9356 человек были доставлены в составе 138-й бригады и маршевых пополнений с начала штурма до 20 июня. С учетом того, что общие потери за этот же период составили от 24 до 25 тысяч человек, При­морская армия и размещенные в главной базе части ЧФ все еще располагали примерно 100 тысячами человек личного состава. Естественно, что убыль людей в пехотных подразде­лениях была гораздо больше, чем в тыловых и артиллерии, но при должной организации части первой линии можно было пополнить из местных резервов. И наоборот, потребность в боеприпасах ощущалась очень остро и покрывалась ежеднев­ными поставками не более чем на 30% от требуемых 600 тонн. Увы, в условиях морской блокады командование СОРа не смогло правильно определить приоритеты в перевозках, в ре­зультате чего 24—26 июня получило не так уж и необходимую пехоту и минимум боезапаса.

Тем не менее в период подготовки к последней фазе штур­ма командование VIII авиакорпуса весьма ревностно отне­слось к последним перевозкам в Севастополь. Днем 26-го оно объявило им решительную войну. Оставшись недоволь­ным действиями двухмоторных «юнкерсов», после очередного обнаружения советских кораблей, идущих курсом на Херсо­нес, фон Вильдт бросил против них «штуки» группы M/StG77 [уточнить номер — Прим. lenok555]. Вскоре из штаба группы доложили: «Восемь Ju-87 атаковали эсминец… Наблюдалось два прямых попадания. Эсминец за­тонул через две минуты. Решающее попадание, которое име­ло своим результатом разламывание корабля на две части, было достигнуто обер-фельдфебелем Хаугком (Haugk). Вто­рого попадания добился штабс-фельдфебель Бартле (Bartle)». Так погиб эскадренный миноносец «Безупречный», который перевозил в Севастополь 320 бойцов 142-й бригады. Шедший вместе с ним лидер «Ташкент», уклоняясь от ударов противника, не смог никого спасти. Только на следующий день возвращавшиеся из главной базы подводные лодки смогли поднять на борт трех чудом уцелевших после гибели корабля моряков.

С разницей в несколько минут с потоплением «Безупреч­ного» «хейнкель» из эскадрильи 2/KG100 юго-западнее Ялты уничтожил шедшую в надводном положении подводную лодку «С-32». Этот корабль перевозил в Севастополь более 6 тысяч минометных мин и 32 тонны авиабензина. Попадание авиа­бомб вызвало огромной силы взрыв, который наблюдался на расстоянии 20 миль с подводной лодки «Щ-212». Весь экипаж «С-32» — 48 моряков — погиб.

В ночь на 27 июня у причалов на мысе Херсонес смогли разгрузиться только лидер «Ташкент», тральщики «Т-401» и «Т-407». Немецкая авиация дала им решительный бой на об­ратном пути. С рассветом фон Вильдт бросил на корабли 40 двухмоторных и 21 одномоторный бомбардировщик из соста­ва групп III/LG1, 1/KG100 и MI/StG77 [уточнить номер — Прим. lenok555]. Налеты на «Ташкент» на­чались в 5 часов утра. В течение трех часов лидер атаковали 86 самолетов (по советским данным; по-видимому, речь шла не о самолетах, а о количестве заходов на цель, поскольку один самолет мог атаковать корабль несколько раз). Они сбросили на него свыше 300 бомб. Умело маневрируя, коман­дир «Ташкента» капитан 3-го ранга В. Н. Ерошенко сумел из­бежать прямых попаданий. Однако от близких разрывов корпус лидера оказался сильно поврежденным. Через три пробоины в первое котельное и румпельное отделения и в носовой от­сек хлынула вода. Заклинило руль. Постепенно вода заполнила и смежные помещения — кубрики, погреба и кладовые. В за­топленных помещениях погибли 50 человек, в том числе и часть трюмно-котельной группы, которая ценой собственной жизни смогла потушить котлы и тем самым предотвратить их взрыв. Корабль принял до 1000 т воды, что составляло 45% его водоизмещения. С большим дифферентом на нос, он про­должал следовать на восток со скоростью 12 узлов. Многие раненые пехотинцы, а также женщины и подростки, эвакуи­руемые из Севастополя (всего на лидере находилось 2100 че­ловек раненых и эвакуируемых), ведрами и даже касками по­могали бороться с поступлением воды. Все это делалось в темноте в полузатопленных и задымленных помещениях. Не­которые теряли сознание. Их выносили на палубу, но, придя в себя, они вновь включались в работу. В решающий момент над кораблем появилась пара Пе-2, вылетевших с аэродро­мов Кавказа. Немецкие бомбардировщики, атаковавшие до того небольшими группами, отказались от продолжения атак и покинули место боя. Вскоре на помощь поврежденному ли­деру подоспели эсминцы «Сообразительный» и «Бдитель­ный», спасательный корабль «Юпитер» и буксир «Черномор». В море «Бдительный» взял аварийный корабль на буксир, а «Сообразительный» снял с него 1975 раненых. Это позволило экипажу лидера шире развернуть аварийные работы и оста­новить затопление. В 20 часов лидер был введен в Новорос­сийск. Он стал последним крупным кораблем ЧФ, предпри­нявшим попытку прорваться в Севастополь.

Досталось и тральщикам. Каждый из них эвакуировал на своем борту по 230 раненых. В утренние часы их атаковали в общей сложности 25 бомбардировщиков, сбросивших 75 бомб. В наружной обшивке и надстройках «Т-407» впоследствии на­считали 800 осколочных пробоин, пострадали многие открыто расположенные устройства и механизмы. Корабль был выну­жден стать в ремонт. Несмотря на это, в ночь на 29 июня в Се­вастополь прибыла другая пара тральщиков — «Т-410» и «Т-411». Они доставили в город 330 солдат маршевого по­полнения и незначительное количество боеприпасов и продо­вольствия. Даже несмотря на то, что тральщикам и катерам все еще удавалось прорываться в осажденный город, никто уже не строил иллюзий относительно того, что удастся обес­печить снабжение гарнизона. Получалось, что, даже если бы Манштейн не стремился всеми силами овладеть последней линией советских позиций, гарнизон Севастополя все равно был обречен на падение — не на чем было доставить ему бое­припасы. Совершенно очевидно, что решающую роль в установ­лении морской блокады сыграла авиация противника. Это под­тверждается телеграммой Октябрьского, направленной в ад­рес командования Северо-Кавказского фронта утром 27 июня:

«Докладываю: темп боевой работы авиации противника не снижается. Авиация противника ежедневно делает от 400 до 600 и более самолето-налетов по нашим войскам, батареям, КП, гавани, плавсредствам и т. д. Сбрасывается по 2500—4000 бомб в сутки. Войска, корабли, аэродромы продолжают выносить тяжелые удары с воздуха. Мы много потеряли ЗА, наши артзапасы для ЗА ничтожны. Нашей истребительной авиации нет. Таким образом, авиация противника последнее время работает совершенно безнаказанно, летает где угодно и как угодно. Сегодня авиация противника уничтожила еще один наш эсминец, шедший из Новороссийска в Севастополь с войсками 142-й стр. бригады. Изучив нашу систему движе­ния кораблей, учитывая исключительно короткие ночи, отлич­ные летные погоды, противник охотится за каждым нашим ко­раблем… Положение с питанием Севастополя исключительно напряженное, о чем прошу доложить Ставке. Севастополь­скому гарнизону по самым голодным нормам при среднем напряжении боя нужно ежедневно подавать в круглых цифрах боезапаса 500 тонн, продовольствия 200 тонн, горючего 75 тонн. Мы же получаем последнюю неделю в среднем: боеза­паса 100 тонн, продовольствия 40 тонн, горючего 30 тонн. Ху­же всего дело обстоит с боезапасом. Продовольствие — подбираем все резервы… еще как-нибудь 10—15 дней про­тянем, с горючим перебои, потерпим.

Территория маленькая, еще уменьшилась. Нашей авиации противник своим артогнем не дает работать, горючее эконо­мим, но боезапас нужен, из-за нехватки боезапаса кое-где пришлось отводить войска, в частности отошли с Федюхиных высот, нечем было отбиваться. Прошу:

1. Увеличить количество самолетов «Дуглас».

2. Дать самолеты Пе-2 для надежного прикрытия наших боевых кораблей, питающих Севастополь.

3. Оказать реальную помощь [в] борьбе с авиацией про­тивника. Нанести ряд мощных ударов по его аэродромам.

4. Подать зенитных 37-мм автоматов, хотя бы два десятка.

5. Тов. Елисееву поставить на питание Севастополя все подводные лодки, в качестве пробы поставить на коммуника­ции 7—10 лучших моторно-парусных шхун, надежно обору­довав их в навигационном отношении. Увеличить зенитное вооружение.

Октябрьский. Кулаков».

Поскольку спустя три дня противник окончательно сокру­шил нашу оборону, ничего из намеченных мероприятий осу­ществить не успели. Таким образом, здесь можно подвести итог снабжению Севастополя в течение последнего месяца обороны — июня 1942 г. В базу пять раз прорывались транс­портные суда, 28 раз крейсера, лидеры, эсминцы и стороже­вые корабли эскадры ЧФ, 20 раз — тральщики, 54 раза — под­водные лодки. Вместе с транспортной авиацией они достави­ли защитникам Севастополя 23,5 тысячи пополнения (в том числе 138 и 142-ю стрелковые бригады) и около 11,5 тысячи тонн грузов (в том числе около 4,7 тысячи тонн боеприпасов). Оказались потерянными все четыре задействованных в пере­возках транспортных судна («Абхазия», «Белосток», «Грузия» и танкер «Михаил Громов»), эсминец «Безупречный», подвод­ные лодки «С-32» и «Щ-214», а лидеры «Ташкент» и «Харьков» получили серьезные повреждения. Блокадные мероприятия противника заставили с 19 июня прекратить снабжение Сева­стополя транспортами и крейсерами, с 27 июня — лидерами и эсминцами. Тем не менее даже в период, когда перевозки осуществлялись в примерном соответствии с планом, совет­скому командованию не удалось удовлетворить все заявки СОРа. Так, вместо 500—600 т боеприпасов средняя ежесу­точная норма находилась на уровне 150—160 т. Ситуация при­обрела характер замкнутого круга — не получившие необхо­димого количества снарядов севастопольцы не могли ни отра­зить наземные атаки противника, ни прикрыть разгружаемые в порту суда. Это, в свою очередь, снова вело к уменьшению количества доставляемых грузов, и так продолжалось, пока город не пал. Первоначальными же причинами неудовлетво­рения заявок являлись слабость советского транспортного флота на Черном море и целый ряд ошибок, допущенных ко­мандованием ЧФ и Северо-Кавказского фронта в организа­ции снабжения, о чем мы подробно говорили во 2-й главе.

Вернемся к событиям, происходившим в эти дни в воздухе.

Таблица 3.12

ДОСТАВКА ГРУЗОВ В СОР (МАРТ — ИЮЛЬ 1942 Г.)

Число рейсов (самолето-вылетов)	Доставлено в СОР
	ТР	БК (только транс­портные)	ПЛ	ВТА
март 1942	12	Нет данных	—	—	3920 чел. 2510 т боепр. 1755 т прод. 470 т др. грузов 5290 т ГСМ 1600 т воды. Всего 11,6 тыс. т
апрель 1942	7	Нет данных	—	—	6860 чел. 1341 т боепри­пасов 5960 т продовольствия 342 т др. грузов + 472 м^2 дров 4680 т ГСМ. Всего ок. 12,5 тыс. т
май 1942	6	Нет данных	14	—	14 267 чел. 3024 т боепри­пасов 4797 т прод. + 533 на ПЛ 432 т др. Всего 4377 т ГСМ + 210 т угля. Всего 13,6 тыс. т
июнь—июль 1942	5	28 вместе с СКР + 20 ТЩ	66 (54 за­вершен­ных)	117	23,5 тыс. чел. Всего 11,3—11,9 тыс. т

24 июня немцам не удалось перехватить в воздухе ни од­ного советского самолета. Поскольку действия наших штур­мовиков на закате и рассвете все еще продолжались, 24—26 июня противник предпринял очередную попытку полностью уничтожить 3-ю ОАГ. 24 июня на аэродроме Херсонесский ма­як взорвалось 18 авиабомб и 858 снарядов, 25 июня — 7 бомб и 890 снарядов, 26-го — 18 бомб и 245 снарядов. Ненамного легче пришлось авиаторам, базировавшимся на аэродроме Юхарина балка — там с 22 по 27 июня взорвалось 169 бомб и 1249 снарядов. И все-таки немецкие усилия не дали того ре­зультата, на который рассчитывали Манштейн и Вильдт. Поте­ри на Херсонесе составили всего два И-15бис разбитыми и один СБ, два Як-1 и три И-15бис поврежденными, в Юхариной балке погибло по одному УТ-16, У-26 и С-2, а еще шесть лег­комоторных самолетов получили повреждения. Кроме того, 26 июня один штурмовик разбился, зацепившись крылом за капонир, а «ишачок» сел в море из-за отказа мотора (пилот лейтенант Краснов спасен).

В тот день шесть Ил-2 и пять истребителей старых типов снова летали для нанесения ударов по войскам противника. Немцы ответили на это массированной бомбардировкой Хер­сонеса на следующие сутки. На летном поле взорвалось 422 авиабомбы и 215 снарядов, от которых погибли Ил-2 и МиГ-3, а еще три «ила», «як», «лагг» и УТ-16 получили повреждения. Кроме того, разбился еще один взлетавший Ил-2. Взлетная полоса на несколько часов оказалась выведена из строя, и ее удалось полностью восстановить только к концу ночи. При­крывавший лунной ночью аэродром лейтенант Филатов доло­жил, что им в воздушном бою сбит «юнкерс», пытавшийся сбросить свой бомбовый груз на летное поле. Севастополь­ская авиагруппа все еще жила, но ее силы были на исходе. Свое последнее подкрепление в составе трех И-15бис она по­лучила еще 21 июня.

«Херсонесская авиагруппа, — писал в своих мемуарах Ми­хаил Авдеев, — быстро таяла. С каждым днем становилось меньше исправных самолетов. Раненых летчиков и механи­ков вывозили на Кавказ. Но аэродром все же жил и по ночам сильно досаждал противнику. Немцы, наконец, решили по­кончить с нами навсегда. Двое суток днем и ночью 25 и 26 ию­ня они бомбили, обстреливали из пулеметов и пушек, забра­сывали артиллерийскими снарядами мыс Херсонес.

А когда наступила короткая тишина и аэродромные коман­ды выровняли летное поле, остатки штурмовиков и бомбар­дировщиков (автор ошибается, на самом деле вечером 26-го улетели только бомбардировщики. — М. М.) перебазирова­лись на Кавказское побережье. Я и «король» воздуха (добро­душное прозвище аса 6-го гиап лейтенанта Якова Макеева. — М. М.) провожали их далеко в море. Вернулись засветло. У опус­тевших капониров бродили «безлошадные» летчики. Остав­шиеся вдруг без дела механики и мотористы упаковывали в ящики имущество и инструмент. Снимали с разбитых самоле­тов исправные детали. Они готовились к эвакуации по-солид­ному, старались не забыть здесь ничего, что могло бы еще при­годиться на другом аэродроме. Никто из них не подозревал, что через день-два сложится критическая обстановка и не будет возможности вывезти не только имущество, но и их самих…»