Воздушная гавань

Кеттл кивнул, уже выправляя корабль после спешного ныряния под защиту тумана, чтобы не попасть под ответный залп пушек «Туманной акулы».

— Примерно так вас устроит, кэп? — переспросил Кеттл.

Кивнув ему, Гримм повернулся к орудийным расчетам.

— Старпом, — крикнул он, — перебросьте канониров на батарею правого борта!

— Вы слышали его, парни! — рявкнул Криди. — Закрепляйте орудия, отстегивайтесь и бегом на другую сторону!

Аэронавты «Хищницы» поспешили подчиниться приказу, одно за другим заблокировав орудия левого борта и перебежав к пушкам на противоположной стороне. Наблюдая за ними, Гримм скрипел зубами. Понеся тяжкие потери, его экипаж мог обеспечить стрельбу лишь одной орудийной группы, — но дать это понять Каллиопе не стоило. Стоит ей сообразить, что Гримму не хватает людей для ведения огня с обоих бортов, и это значительно усложнит ситуацию.

— Капитан! — окликнули его с палубы позади мостика.

Обернувшись, Гримм увидел мистера Юбэнкса — крепкого и румяного аэронавта, опытного вояку при щетинистой бороде. Тот ждал ответа.

— Докладывайте.

— Мы только что выпустили последнюю сигнальную ракету, кэп.

— Очень хорошо. Вы и ваши люди займетесь устранением возможных повреждений.

— Так точно! — выпалил Юбэнкс, развернулся и бегом удалился по палубе.

— Она закладывает вираж, кэп, — заметил Кеттл, вглядываясь в движения красной звезды, по-прежнему сияющей в защитном покрове «Хищницы». Она начинала более резко смещаться к западу. Каллиопа рассчитывала отойти как можно дальше от «Хищницы», пока Гримм ослеплен плотным слоем тумана.

— Выправьте курс, мистер Кеттл, — распорядился Гримм.

Хмыкнув, Кеттл подчинился и приступил к маневру, который позволит им вынырнуть из-под «Туманной акулы», но уже с другого борта, чтобы окончательно изувечить судно. Каллиопа понятия не имела, что «Хищница» способна следить за ее передвижениями.

— Что-то не так, кэп?

Гримм покачал головой.

— Нет. Но честной игрой это никак не назовешь, верно?

— Еще как верно, кэп. Не назовешь… — Лицо Кеттла расплылось в злорадной ухмылке. — Ну разве не сказка? Где бы нам раздобыть собственного эфирреалиста?

— Давайте сперва переживем этот день, а уж потом будем ломать головы над подобными вопросами, — сухо ответил Гримм. — Выйдя на позицию, мы прибегнем к той же тактике, что и в прошлый раз. Но теперь, сделав залп, мы не станем нырять, уходя из-под обстрела. Вместо этого ускорим подъем.

— Это не был настоящий нырок, — заметил Кеттл.

— Нам не по зубам более сложные маневры, — предупредил его Гримм. — Джорнимен говорит, силовые кабели едва держатся. Если мы сорвемся в крутое пике, это перенапряжет корабельные системы, и мы можем полностью их потерять.

Получился бы, подумал Гримм, весьма неприятный сюрприз: посреди пике обнаружить, что твое судно внезапно потеряло способность перестать пикировать.

— Заход для атаки и подъем с уклонением по вашему приказу, сэр, — сказал Кеттл. Прозвучал резкий свист, и, оглянувшись на ряд пушек, пилот удовлетворенно кивнул. — Старпом докладывает, что орудия готовы к стрельбе, сэр.

— Отлично, — сказал Гримм. — Ожидайте приказа.

— Думаете, «Туманная акула» сдастся на нашу милость, когда мы ее обездвижим? — спросил Кеттл. — У нее на борту немало храбрых бойцов.

Грудная клетка Гримма ответила на это замечание гневной пульсацией.

— Они сдадутся, мистер Кеттл, — отрезал он, — или, да поможет мне Бог, я размажу этот кораблик по всем континентам.

Кеттл бросил на него косой взгляд, и Гримм увидел, как пилот беспокойно переступил с ноги на ногу. Он понизил голос, в котором теперь читались опаска и озабоченность:

— Не поймите меня неправильно, капитан. После того, что «Туманная акула» сотворила с пристанью и всеми пришвартованными там судами, я более чем когда-либо готов к тому, чтобы швырнуть ее с небес на землю. Но вы и впрямь готовы так поступить…

«…с Каллиопой?» — подсказывал тон голоса Кеттла, хоть пилот и не закончил своей фразы вслух. Гримм ощутил, как внутри у него что-то принялось извиваться и корчиться в надежде сорваться с губ истерическим смешком. Пришлось раздавить это «что-то», без сочувствия и сожаления.

— Только если она не оставит мне иного выбора, — ответил он Кеттлу, прибавив к сказанному ободряющий взгляд. — Она та, кто она есть. Ты и впрямь думаешь, она могла стать верной сторонницей Копья Аврора?

Кеттл фыркнул в ответ.

— Ведь и верно. Она сдаст судно. Если только аврорианцы ей позволят.

— Мы ведем войну, — тихо произнес Гримм. — Я поступлю так, как должен.

Прикрыв ненадолго глаза, Гримм глубоко вдохнул, пытаясь впитать ощущение корабля, на мостике которого стоял. Оценил силу ветра, измерил ступнями легкий наклон палубы из-за того, что вес половины экипажа «Хищницы» перегрузил ее правый борт. Впитал дрожащий гул ее силового кристалла, едва уловимое жужжание — прямо через подошвы сапог. Конечно, все эти сентиментальные фантазии оставались иллюзией, но Гримм уже был готов поверить в то, что слышит едва различимый гул, исходящий от конденсаторов одной из пушек на орудийной палубе по правому борту… и в любом случае его интуиция, вслед за подсказкой рассудка, подтвердила: он и правда на это способен.

«Хищница» приготовилась к прыжку.

— Сигналить маневры! — распорядился Гримм, и аэронавт у корабельного колокола принялся выбивать надлежащий ритм, предупреждая экипаж о необходимости пристегнуться. — Канониры, полная готовность!

— Канониры готовы, капитан! — донесся выкрик Криди.

Гримм еще раз проверил, надежно ли закреплены страховочные ремни, и чуть откинулся назад, натягивая их.

— Мистер Кеттл, — спокойно произнес он, — приступайте к атаке.

* * *

«Хищница» неслась сквозь туманы мезосферы с непринужденной грацией и со скоростью сигнальной ракеты. Ускорение при подъеме, определенное невероятной мощностью нового подъемного кристалла, ничуть не уступало уже опробованному резкому спуску. Гримм был вынужден крепко держаться за перила мостика, иначе упал бы на колени, стоило кораблю начать вибрировать, греметь… а потом «Хищница» запела.

Гримм знал, что обязан подавать своим подчиненным стойкий пример выдержки и несгибаемости, служить им олицетворением неколебимой дисциплины и решимости, — но он просто не мог сохранить неподвижность. Он чувствовал грацию «Хищницы», легкость и сноровку, сопровождавшие ее движения в воздухе; чувствовал яростную, гордую радость, которая наполняла все ее существо, когда корабль бросался в схватку.

На чисто интеллектуальном уровне это казалось смешным. Разумом Гримм это понимал.

Но его сердце не ошибалось.

Когда боевая песнь «Хищницы» набрала силу, кто-то из команды вдруг присоединился, издав собственный ликующий вой. С некоторой оторопью Гримм сообразил, что этот звук издает его собственное горло.

Поднявшийся вскоре общий рев команды превосходил мощью все крики, слышанные Гриммом прежде, вопреки даже урезанному числу кричащих, — и он смог различить в этом кличе голос Криди, поющего вместе с остальными.