Воздушная гавань

— Чтобы доставить его в безопасное место, этого будет достаточно, — с трудом переводя дыхание, одобрил Бенедикт. — Бриджет, сейчас я его подниму. Мне нужно, чтобы ты забросила его раненую ногу себе на плечо. И не давай ей опуститься, слышишь?

— Само собой.

Гром прогремел вновь, и рядом начали падать новые обломки. Где-то в вышине что-то гулко, низко затрещало, и лицо Бенедикта вмиг обрело мертвенно-бледный оттенок.

— Быстрее!

Он сгреб Барнабуса в охапку, и Бриджет немедленно закинула ногу раненого себе на плечо.

К вящей тревоге Гвен, вокруг них во все нарастающем темпе продолжали падать камни.

— Нужно убираться с площади! Туда, в боковой туннель.

— Бегом, бегом! — скомандовал Бенедикт и отчасти побежал, отчасти зашаркал к относительной безопасности узкого прохода.

Как только они проскользнули в его тусклую прохладу, Копье издало новый раздраженный треск, и на место, откуда они только что выбежали, с неимоверным грохотом рухнула часть кладки размером с приличный дом. Все временно оглохли, а просыпавшаяся сверху пыль набилась им во рты, окутав душащим покровом.

— Бежим дальше! — просипела Гвен, и они продолжили свое отступление по тускло освещенному боковому проходу все дальше в сумрак, быстро сгустившийся до кромешной черноты.

Так они достигли перекрестка, и стоило им свернуть за угол, воздух внезапно повеял свежестью; омывающий туннель ровный воздушный поток, очевидно, развеял пыль, и они смогли наконец остановиться.

— Свет? — кашляя, взмолился Бенедикт.

Пальцами правой руки Гвен потянулась к крошечным кристаллам, украшавшим ее серьги, и повелела им ожить, одному за другим, — в точности так же, как сделала бы, разряжая боевую перчатку. Моргнув, маленькие кристаллы ожили. Их свечение не было особенно ярким, но в сравнении с тьмой оно показалось ошеломляющим.

Бенедикт осторожно разместил раненого на плитах пола и осмотрел его повреждения.

— Проклятье, — тихо выдохнул он. — Барни, старина, я боюсь, ты дал течь сразу в нескольких местах.

Сквозь стиснутые от боли зубы Барнабус все же сумел ответить:

— Обычно это случается, только когда я ухожу в грандиозный запой.

— Значит, пока мы не доставили тебя к врачу, придется обойтись пробками.

Бриджет опустилась на землю рядом с Гвен и принялась срывать с нее второй слой юбок, в то время как Бенедикт занялся осмотром наскоро наложенных кузиной бинтов на самой серьезной из ран. Видимо, он счел повязку надежной: когда Бриджет подала ему новые полосы ткани, он занялся другими травмами, чтобы по мере возможности остановить бежавшую кровь. Юбка Гвен подошла к концу скорее, чем у Барнабуса кончились раны, что оставило лишь единственный слой тонкой ткани меж ее ногами и прохладным воздухом хаббла.

— Не останавливайтесь, — сказал Бенедикт. — Мне нужны еще бинты.

— Это всё, — отрезала Гвен. — Лучше сними рубашку и дай нам порвать ее на тряпочки.

Бенедикт метнул в кузину косой взгляд, но тут же оглядел последний из слоев ее юбки и понимающе хмыкнул. Выскользнул из своей куртки и жилета и единственным резким движением стянул с себя рубаху, чтобы бросить ее Бриджет.

Порой Гвен напрочь забывала о том, что ее кузен, подобно всем боерожденным, выглядел под одеждой выдающимся атлетом; всю фигуру его украшали крепкие мускулы, рисовавшие особо представительную разновидность мужчины. Впечатляющее зрелище. Бриджет уставилась на его грудь в таком потрясении, что брошенная рубашка пролетела сквозь ее подставленные руки, не задержавшись, — те будто вмиг онемели.

— Ого, — сказала она. — Ух ты.

Гвен повела бровью, чувствуя, как губы уже складываются в улыбку. Значит, на Бриджет зрелище оказало такой эффект? Ну, что ж. Господь свидетель, Бенедикт заслуживает чьей-то привязанности. В семействах, близких к Высоким Домам, боерожденные, как правило, считались… неудобными — и терпели их разве что в качестве вооруженной охраны или прислуги, но уж точно не в качестве части самого Дома.

Гвен пихнула Бриджет локтем. Девушка снова моргнула и, встряхнувшись, вновь взялась за изготовление бинтов, пока со стороны центральной площади хаббла продолжали нестись завывания сирен: опасность воздушного налета еще не миновала.

— Ты уж держись, Барни, — продолжая бинтовать пострадавшего, бормотал Бенедикт. — Знаю, что больно, но мы, пожалуй, все же сумеем сохранить твою душу в теле.

Не открывая глаза, Барнабус ответил ему слабым, исполненным боли стоном.

— Я все равно не понимаю, что там происходит, — заговорила Бриджет. — Воздушные корабли атаковали наше Копье? Чьи корабли?

— Аврорианцы, скорее всего, — ответила Гвен.

— Но зачем?

— Из экономических соображений, в основном.

— Как это?

— Правительство Копья Аврора ослабло, оно погрязло в алчности и коррупции, — объяснила Гвен. — Налоги там довольно высоки. Каждый хаббл яростно бьется с соседями за денежную помощь и благосклонность правительства, забросив текущие дела и заботы, собственно, управления. От этого страдают и не могут расти все их предприятия, — а население, напротив, растет. В общем, раз в поколение или вроде того аврорианцы делаются агрессивны. Их флот захватывает чужие форпосты, а в прошлом и целые Копья, чтобы их разграбить, утащить все ценное и поддержать собственное Копье, а людские потери решают проблему с избытком граждан.

Для Бриджет это, похоже, стало откровением.

— Им хочется вести войны… ради денег?

Гвен фыркнула.

— Аврорианцы ни за что не захотят это признать. Им всякий раз удается найти или выдумать какое-то разумное оправдание, но, в сущности, они не более чем пираты в красивой форме. Между их армадой и нашим флотом уже с год не все ладно. По большей части нападения на торговые суда Альбиона и мелкие стычки между военными.

— Кто бы мог подумать, что они так скоро решатся на отчаянный шаг, — добавил Бенедикт. — Полная для меня неожиданность.

Из темноты за пределами узкого кружка света, распространяемого сережками Гвен, послышалось тихое, напряженное кошачье урчание.

Напрягшись, Бриджет вгляделась во тьму туннеля.

— Роуль сказал, сюда кто-то идет.

— Хвала небесам, — выдохнула Гвен, вслед за ней напрягая глаза. — Может, это кто-нибудь из Гвардии?

Подождав, она позвала:

— Эй! Кто вы такие? Назовитесь!

Вскоре на границе светового пятна Гвен один за другим возникли восемь мужчин в униформе Гвардии копьеарха. Двое несли носилки с чьим-то телом, целиком затянутым простыней. Еще один гвардеец, с изображением боевого кристалла на отличительной нашивке, в небрежном приветствии коснулся пальцем своей правой брови:

— Мисс…

— Лейтенант, — кивнула в ответ Гвен. Этого человека она видела впервые, в чем не было ничего особенно странного. У Гвардии имелось несколько десятков постоянных форпостов по всей высоте Копья, где несли службу почти две тысячи человек. — Как я рада вас видеть! У нас здесь пострадавший, сможете помочь?

— Прошу прощения, мисс, — отвечал тот. — Боюсь, нас призывает наш собственный долг.

— Гвендолин… — обронил Бенедикт.

Помедлив, Гвен окинула кузена быстрым взглядом. Тот никогда не звал ее полным именем. Бенедикт ждал этого взгляда; на лице безмятежность, а в глазах — напряжение: