Воздушный казак Вердена
Шрифт:
Наладить работу авиазаводов тоже было задачей Всероссийской коллегии. Нелегкий груз лег на плечи Константина Акашева.
Изыскали и материалы для завершения постройки пятидесяти самолетов, частично готовых на петроградских заводах, помогли оживить другие предприятия, ремонтные базы…
А еще нужны моторы, приборы, летное обмундирование, пулеметы, бомбы, патроны, палатки, горючее. И все это в условиях разрастающейся разрухи, нехватки средств, продуктов питания, специалистов… С безграничным уважением я думаю о первых советских комиссарах разных рангов. Да, были среди них и ошибочно избранные: слабые, нерешительные, были карьеристы, случались и предатели,
Те, кто поверил Акашеву, не ошиблись в нем.
Доктор Грацианов, тесть Славороссова, все настойчивее звал в Томск из голодного Питера дочь и внука.
— Погубим Алешку, — настаивала на отъезде Таня, — он и так болеет, отвези нас к отцу. Испросив у солдатского комитета отпуск по семейным обстоятельствам, Славороссов сдал дружину Андрееву, который и так был фактическим ее руководителем.
…Вернувшись в Петроград, Славороссов узнает, что дружина расформирована, он свободен — назначения никакого нет. Как быть? Летать он фактически уже перестал — сильно мешает раненая нога, командир он тоже никудышный — убедился в этом на печальном опыте, да и возраст дает о себе знать. «Что ж я буду делать в авиации, если не выучусь?.. Все сроки уходят…»
Посоветовавшись с товарищами, поддерживающими его решение, Славороссов решает возвратиться в Томск и там поступить в политехнический. За реальное он сдаст, чего бы это ни стоило, а в институте не откажут — время-то новое, народная власть, своя. «Не об этом ли времени и говорил Акашев? — вспомнилось Харитону. — Где он теперь? Говорят, комиссаром стал, вот бы повидаться…» В бывшем Увофлоте Славороссов узнал, что вместо Бюро комиссаров авиации создана Всероссийская коллегия по управлению Воздушным Флотом республики под председательством… Константина Акашева!..
— Вот это да… — вслух изумился Славороссов.
— Вы что, знакомы? — верно истолковал его возглас военный, сообщивший неожиданную новость.
— Немного, — смутился Славороссов.
— К сожалению, товарища Акашева в ближайшие дни не будет, он в частях. Зайдите на той неделе.
«Это ведь командующий авиацией… — все еще не мог свыкнуться с услышанным Славороссов. — Чего я теперь к нему полезу, стыдно даже отрывать человека от таких дел… Еще подумает, знакомством воспользоваться хочу… Должность ищу потерянную… Говорил же он когда-то, что мне надо учиться, вот, считай, его совет и выполню. Надо ехать, нечего время терять».
В Екатеринбурге, где Славороссов остановился, ночью власть захватили белочехи. Харитон бросился на вокзал. У билетной кассы патруль, проверка документов. Арестованного летчика доставили в комендатуру.
— Комиссар? — допрашивал офицер.
— Нет.
— Врешь, собака!..
Почти три недели его держали в камере, набитой до отказа людьми.
Заключенные ждали самого худшего: на допросах им грозили расстрелом, в каждом подозревали комиссара-большевика. В основном это были местные жители. Приткнувшегося рядом с Харитоном почтового чиновника все же выпустили, появилась надежда, что и ему удастся выйти из тюрьмы. На очередном допросе присутствовал какой-то штатский. Тот же офицер спросил:
— Правда, что он летчик?
— Да, господин офицер, его знают в России. Офицер заглянул в протокол прошлых допросов.
— Что это за «дружина», где вы служили? — несколько вежливее обратился он к Славороссову.
— Шереметевская, созданная графом Шереметевым. «Граф» произвел впечатление.
— В Томск едете к семье?
— Жена с ребенком там. За что меня арестовали?
—
Разберемся.Через два дня Славороссова выпустили, разрешив выезд в Томск.
Еще горше было узнать, что и Томск оказался во власти Сибирского временного правительства во главе с Вологодским.
«Нет, им долго не удержаться, — думал Славороссов, — народ не остановить… Но я-то попал… А что они со мной сделают?.. Буду сидеть и учиться».
Обложившись учебниками, Харитон день и ночь «гонит» курс реального. В Томске, где Таня родилась, у нее много знакомых, которые охотно стали репетиторами великовозрастного кандидата в студенты.
Еще одно неожиданное испытание — объявлена мобилизация. Славороссова вызывают повесткой.
— …Воинское звание? — заполняет анкету юный прапорщик.
— Не имею.
В анкету вносится «рядовой».
— На фронте были?
— Был, тяжело ранен.
Славороссов молчит о том, что он летчик, не говорит здесь и о дружине, ждет, чтобы направили на медосмотр.
— К врачу.
С отметкой врача: «Не годен, инвалид» — Славороссов получает освобождение от призыва. Усвоение курса наук далось Харитону ценой огромных усилий, но своего он добился — поступил в Томский политехнический институт. Его соседом по аудитории оказался весьма толковый юноша — Николай Камов, увлекавшийся авиацией. Он с готовностью помогал Харитону, понятно, имевшему много серьезных пробелов в образовании. Славороссов же «платит» ему посвящением в тайны воздушной стихии. Может быть, не без его влияния утвердился Камов на авиационной стезе, став впоследствии известным советским конструктором вертолетов.
Авиакружок, созданный Славороссовым в институте, работа домоуправляющим, которую он взял, и учеба совершенно не оставляли свободного времени.
…Авиационные инженеры Петрограда — а их там не так уж было много — хорошо знали друг друга. Перебирая оставшихся, Акашев вспомнил сотрудника Русско-Балтийского завода — Руссобалта — Николая Николаевича Поликарпова. Он совсем недавно пришел туда по окончании политехнического института. Хотя и работал он рядом с Игорем Ивановичем Сикорским, тяжелыми кораблями не увлекался. Знал Акашев, что Поликарпов задумал новый, свой истребитель.
— Надо Николая Николаевича забрать в Москву, там для него есть хорошее дело, — сказал Акашев помощнику, попросив пригласить Поликарпова для переговоров.
Вместе с Советским правительством Коллегия собиралась переезжать в древнюю столицу. Молодой конструктор внимательно слушал тоже молодого председателя Коллегии, который предложил ему возглавить производственный отдел знаменитого московского велосипедного завода «Дукс», который за годы войны освоил выпуск аэропланов, стал ведущим авиационным предприятием России. — Я знаю, ваша мечта — истребитель, вот вам и карты в руки. Слышал, правда, не от вас, что очень интересную идею разрабатываете. Поделитесь…
Поликарпов не заставил себя упрашивать, взяв лист бумаги, быстро набросал контуры изящного моноплана — однокрылого, стремительного самолета.
Акашев был поражен смелостью, необычайностью замысла. Такого истребителя в мире еще не было. Переехав в Москву, Поликарпов с группой конструкторов начал проектировать истребитель И-1 (сначала он назывался И-400). Через несколько лет И-1 поразит самолетостроителей новаторской схемой — первый свободнонесущий моноплан. Эта схема станет господствующей для истребителей во всем мире. Вспомним же, что в начале пути поддержку талантливому конструктору оказал Константин Васильевич Акашев.