Возгарка I

В крупных городах инфраструктура заточена под наш график, там жизнь не прекращается с закатом. Бульвары и проспекты освещены фонарями, в театрах идут представления, на базарах продолжается торговля, лавки и мастерские работают во вторую смену. Рестораны и забегаловки тоже закрываются лишь на рассвете, ведь вампир может пригласить смертную пассию на свидание.

Впрочем, мне повезло родиться, умереть и воскреснуть в золотой век, когда все самые тяжёлые потрясения в истории человечества превратились лишь в чернила на страницах летописей. И пусть периодически между владетельными сеньорами разгораются горячие споры за земли и кровь, но никакие усобицы не сравнятся с зарёй вампирского существования.

Полтора тысячелетия минуло со дня Чёрного Солнца, когда наша святейшая праматерь пронзила клинком собственное сердце и получила благословение лично от тёмной богини. Так она утверждает, а сомневаться в её слове — тягчайший грех.

Принеся себя в жертву во время затмения и воскреснув на закате, Первородная понесла благую весть в мир. После чего окрестные земли быстро превратились в руины, на которых голодные стаи выслеживали остатки недоеденных смертных. В ту мрачную эпоху наши укусы были гораздо заразнее, чем сейчас, а потому число кровососущих трупов росло экспоненциально.

Ужаснувшись катастрофе, поразившей самое сердце древней Тиблирии, соседние народы обратились в бегство. Стоит ли удивляться, что хищные орды двинулись за ними? Так началось великое переселение, в результате которого мы все сейчас живём там, где живём.

Довольно скоро наша повелительница осознала, что её дети очень быстро опустошат землю и перемрут с голоду. Посему решила прекратить свободную охоту, благо все её отпрыски подчинялись ей без возможности мятежа. Оставив при себе лишь самых подобострастных фанатиков, готовых целовать её ноги без всяких приказаний, она повелела остальным дождаться солнышка.

«Отправила в чертоги Богини, по воле Её, за несдержанность порывов и зверям диким уподобление» — как она позже изрекла в Книге Откровений. Рассвет уносил прахом их кости, так что современная археология даже приблизительно не может оценить, сколько вампиров погибло в Утро Скорби.

Избранникам повелительницы предстояло построить совсем другое общество.

Так что все современные государства — входящие в Священную империю или нет — сложились уже под властью вампиров. Тёмную богиню по тиблирийскому канону именуют Каликсой, здесь, в вельнамирских землях — Калихой, а мурадцы прозывают Карой и не признают нашу Первородную её посланницей.

Разумеется, всё это не настоящие имена нашей божественной покровительницы, ведь истинное имя даёт возможность напрямую с ней связаться — так заявляют жрицы высшего посвящения, которым Первородная сообщает его лично. На что мурадское духовенство возражает, утверждая, будто сия сокровенная тайна известна лишь им.

Наверное, вы уже поняли, что я не очень религиозен.

Как говорил мой отец, существование магии не доказывает реальность богов.

Плывя по океану своих мыслей, я долго дышал ночным воздухом, слушал тихий плеск набегающих волн, забиваемый работой поршня, и целиком погрузился в глубокую безмятежность человека, которому некуда спешить…

Внезапно я насторожился, заслышав шорох крыльев. Через миг на планширь фальшборта приземлилась большая птица в траурном оперении. Ворон покосился на меня, мигнул третьим веком и гаркнул. Я молниеносно сцапал наглеца. Птица дико заголосила и начала клевать перчатку. Мои пальцы сжали её клюв, заставив утихнуть. Чёрные бусинки глаз встретились с моими, слегка безумными и куда более непроглядно чёрными очами.

Не положено воронью летать по ночам. Плевать, какое там у них оперенье. Увидишь такую птицу в неурочное время — знай, что почти наверняка её глазами на тебя пялится колдун.

Не найдя признаков Вальдемара в пернатой твари, я разжал пальцы. Птица, страшно ругаясь, унеслась подальше от клыкастого параноика.

— Du kleine Fotze, — в сердцах обругал я эту заразу в ответ.

Шумно выдохнув, стащил с головы треуголку и запустил руку в нечёсаные волосы. Деревянный рычаг снова лёг под пальцы: давление, льющаяся на палубу вода. Тихое журчание снова понеслось через шпигаты за борт.

Вторую руку я сунул за ворот рубашки и достал гайтан с фетишем из чёрных перьев, соединённых смолой и скреплённых неким полезным обрядом. Может, сбой произошёл и эта штуковина начала приманивать птиц, а не отгонять?

Сбежав из горного монастыря, куда меня для острастки упёк дядюшка после нашей дуэли, я воспользовался заначками, устроенными на чёрный день, и купил себе несколько надёжных ритуалов и амулетов, которые не должны позволить установить моё местонахождение магическим путём: ни Вальдемару, ни любому другому талантливому к тайным искусствам существу.

Что не помешает разыскать меня глазами одержимого животного…

Потому приходится таскать на себе вот такой, воистину деревенский оберег — птицегон. Такие обычно прикрепляют к огородным пугалам, чтобы те эффективнее справлялись с возложенными на них обязанностями. Придётся приобрести новый, раз на этом чары ослабли или сдурели.

Рванув шнурок с шеи, я зашвырнул его прочь по лунной дорожке на воде.

Глава 7. Никола

— А я говорю, что это плохая идея, — шепнула Таяна, покосившись на Витека.

Мы втроём сидели в кустах за околицей небольшого хутора. Все ставни уже закрылись на ночь, а из некоторых труб тянуло дымом: в предгорьях по ночам такая холодрыга иногда бывает, что даже в конце лета очень можно хвост отморозить.

Витек, мой старший брат, вглядывался в человеческие жилища с решимостью настоящего вожака. Ну, собственно, он и так вожак нашей маленькой стаи. Отец-то погиб, маму тоже кровососы выследили, как и всех остальных. В общем, втроём мы остались.

У них обоих волосы тёмные, папины, а я больше в маму пошёл. У неё красивая русая коса была. Я стараюсь пореже семью вспоминать: грустно становится, хоть вой.

— Вон тот хлев, — Витек показал в сторону низенькой пристройки у самой окраины хутора. Глаза у нас сейчас были волчьи, так что в темноте мы всё видели, просто без ярких красок.

— Блин, как я это ненавижу, — снова пробормотала Таянка.

— Сделаем всё быстро и свалим, — Витек не захотел пререкаться с ней. Вообще, они часто ссорятся, но сейчас на это действительно нет времени. — Пошли.

Он ринулся вперёд, пригибаясь, но не падая на четвереньки. Мы с сестрой потрусили следом. Перемахнули через забор и затаились в тени какой-то баньки.

Скрипнула дверь сруба напротив, и на порог вышла пара подвыпивших мужиков с люльками в зубах, ну, с трубками курительными. Мы подождали, пока они распрощаются. Вот один вернулся в дом, а второй, пошатываясь, убрёл восвояси.

Витек знаком показал, что пора двигаться. Мы не пытались пробраться в хлев через дверь: её заперли на замок. Витек подставил мне ладони и помог подняться выше. Я зацепился за колоду деревянного окошка, подтянулся и забрался внутрь. Сам Вит бы сюда не пролез: уж больно плечи широкие, а у Таянки… ну, кое-что тоже мешает.